Негодяи (сборник)

Ротфусс Патрик

В полной темноте Шев бесшумно забралась в собственное окно, не потревожив штор касанием, и обошла любимое кресло. В нем спала Карколф, один золотистый локон трепетал от ее сонного дыхания. С закрытыми глазами и лицом, лишенным привычной ехидной улыбки, с которой она рассматривала весь мир, Карколф выглядела очень молодой. Молодой и очень красивой. Благословенна будь мода на обтягивающие брюки! Свеча бросала слабые блики, заставляя сиять легкий пушок на щеке Карколф. Шев почувствовала острое желание протянуть руку и прикоснуться

ладонью к ее лицу, обвести пальцем губы…

Но даже для такой авантюристки, как она, это было бы слишком необдуманно. Поэтому, подавив желание, она воскликнула:

– Бу!

Карколф выскочила из кресла, как лягушка из кипятка, налетела на стол, чуть не упала, обернулась с выпученными глазами.

– Во имя Преисподней! – пробормотала она, испуская прерывистый вздох. – Тебе обязательно было делать это?

– Обязательно? Нет.

Карколф прижала ладонь к ребрам.

– У меня могли швы из-за тебя разойтись.

– Ты удивительный ребенок! – Шев стащила через голову балахон и отбросила его в угол. – Тебе едва-едва порезали кожу.

– Потеря твоего уважения ранит меня сильнее, чем любой клинок.

Шев расстегнула ремни, на которых крепились ее воровские инструменты, отцепила от сапог «кошки» и начала избавляться от своего черного одеяния, действуя спокойно, будто ей не было дела – глядит Карколф или нет. Но с удовлетворением отметила, что, когда натягивала чистое платье, курьер заговорила хрипловатым от волнения голосом.

– Ну?

– Что – «ну»?

– Я, конечно, всю жизнь мечтала понаблюдать, как Белая Сестра раздевается у меня на глазах, но мне все-таки хотелось бы узнать, нашла ли ты…

Шев вытащила сверток и швырнула Карколф, которая ловко поймала его.

– Я знала, что могу на тебя положиться. – Карколф ощущала легкое головокружение от облегчения, не говоря уже о некотором зуде желания.

Опасные женщины всегда были ее слабостью. Проклятье! Она в самом деле превращается в своего отца.

– Ты не ошиблась, – ответила Шев, опускаясь в кресло, из которого не так давно выпрыгнула напуганная Карколф. – Это Помбрайн.

– Черт! Я знала это! Слизняк! Как тяжело найти в наши дни качественную подставу!

– Ты не можешь доверять никому.

– Но приходится. Ничего страшного, правда? – Карколф приподняла рубашку, как никогда тщательно засовывая сверток под верхний из ее двух денежных поясов.

Настал черед Шев подсматривать, притворяясь, будто ей гораздо интереснее налить себе бокал вина.

– А что там? – спросила она.

– Будет безопаснее, если я промолчу.

– То есть ты сама не знаешь.

– Мне приказано не проявлять любопытства, – вынужденно признала Карколф.

– А тебе даже никогда не хотелось? Я хочу сказать, что чем настойчивее мне что-то запрещают, тем сильнее мне хочется. – Шев подалась вперед, ее темные глаза завораживающе мерцали, на долю мгновения в голове Карколф возник образ, как они вдвоем катаются по ковру, хохоча и разрывая вместе сверток.

Потребовалось

усилие, чтобы отогнать его.

– Вор может задаваться таким вопросом. Курьер не может.

– А может он чуть меньше выпендриваться?

– Потребуется усилие.

– Ну, это же твой сверток. – Шев отхлебнула вина. – Мне так кажется.

– Нет. В том-то и дело, что нет.

– Мне кажется, ты больше нравилась бы мне преступницей.

– Враки. Просто ты смакуешь возможность толкнуть меня на скользкий путь.

– Верно. – Шев хитро выкрутилась на стуле таким образом, что ее длинные, загорелые ноги выскользнули из разреза юбки. – Почему бы тебе не остаться ненадолго? – Ее ступня скользнула вдоль внутренней стороны лодыжки Карколф, поднимаясь все выше и выше. – И ступить на скользкий путь.

Карколф вздохнула едва ли не с горечью.

– Дьявольщина… Я бы с удовольствием. – Порыв страсти поднялся из груди и сжал горло так, что на краткий миг она почти задохнулась. Желание запустить свертком в окно, присесть рядом, взять ладонь Шев в свои, говорить о всяких глупостях, о которых она молчала с тех пор, как перестала быть подростком. На очень краткий миг. Потом она стала прежней Карколф, резко отступила, и ступня Шев соскользнула на половицу. – Ты же знаешь о моей работе. Надо ловить ветер.

Она схватила новый плащ и повернулась, накидывая его на плечи достаточно долго, чтобы ни малейшего намека на слезы не осталось на ресницах.

– Ты должна отдохнуть от работы.

– Я говорю себе это после каждого задания, а когда заканчиваю работу, то становлюсь… какой-то дерганой. – Карколф вздохнула, застегивая пуговицы. – Я не создана сидеть на одном месте.

– Ха!

– Давай, ты не будешь притворяться, что слеплена из другого теста.

– Давай, не будем. Я подумываю – не отправиться ли в Адую? Или, может, вернуться на юг?

– Мне хотелось бы, чтобы ты осталась, – только и смогла сказать Карколф голосом нарочито беззаботным. – Когда я вернусь, кто будет вытаскивать меня из заварушек? Ты – единственный человек в этом городе, которому я доверяю. – Совершеннейшая ложь, конечно. Она не доверяла Шев ни на волосок. Хороший курьер не доверяет никому, а Карколф была лучшим из лучших. Но все-таки ложь в этом случае была гораздо приятнее, чем правда.

Она видела улыбку Шев и знала, что та обо всем догадывается.

– Как мило… – Воровка решительно перехватила запястье вознамерившейся уйти Карколф. – А мои деньги?

– Ой, какая я глупая! – Карколф вручила ей кошелек.

– А остальные? – поинтересовалась Шев, даже не заглядывая внутрь.

Карколф снова вздохнула и бросила на кровать второй кошелек. Мягко блеснули рассыпавшиеся по белой простыне золотые монеты.

– Ты бы обиделась, если бы я не попыталась.

– Я так тронута, что ты бережешь мои нежные чувства. Смею заметить, что буду рада видеть тебя здесь опять. Когда? – спросила она, когда курьер взялась за засов.

– Я буду считать мгновения.