Неидеальный
Шрифт:
— Что она наговорила?
— Это не имеет значения, — она разворачивается ко мне.
— Что это? — спрашиваю, увидев покрасневшую щеку. Провожу по ней легонько кончиками пальцев. А внутри все холодеет от злости, что не смог защитить.
— Мы обменялись любезностями, — грустно улыбается Лина.
— Боже, Ангел мой, ты невероятная, — целую её в кончик носа, затем в покрасневшую от удара щёку, и только потом в губы. — Я ее сейчас выпровожу, — она кивает, и я возвращаюсь в кабинет.
—
— Я борюсь за нас.
— Ева, нет НАС, и не было никогда. Очнись, — стараюсь говорить спокойно, но чувствую, что это ненадолго.
— Что ты в ней нашёл? Ни рожи ни кожи, да ещё и с ребёнком, — объяснять ей, что-то бесполезно, да и не хочется. Присаживаюсь на корточки перед бывшей любовницей.
— Ты этого не поймёшь, а я объяснить не смогу. Но я ее люблю. Смирись. Мы живём вместе, я сделал ей предложение. Между мной и тобой есть только ребёнок, и я буду помогать. Ева, но это все, на что ты можешь рассчитывать.
— Ненавижу, — бросается она на меня с кулаками, бьёт без разбору. — Ненавижу, — перехватываю запястья.
— Успокойся, — тебе нельзя так нервничать.
— Тебе же наплевать, — шипит она, пытаясь, выдернуть руки.
— Я смотрю, тебе похоже тоже, — эта фраза словно отрезвляет её, и она действительно, берёт себя в руки.
— Хорошо, — Ева всё-таки выдирает руки из захвата, если быть точным, я позволяю ей это сделать. — Но я хочу, чтоб ты участвовал в нашей жизни. Ходил со мной к врачу, в конце декабря у меня будет второе УЗИ, там ты тоже должен быть. И в школу для беременных.
— Я, вообще-то, работаю. Когда ты предлагаешь это делать?
— Я извещу твою секретаршу, пусть внесёт в твое расписание, — с кривой улыбкой говорит она. — И да, к врачу мне в четверг, на шестнадцать двадцать. Так что, освобождай время. Заедешь за мной в солон, в четыре. Предлагаешь жить мирно, это мои условия.
Схватив свой полушубок, что лежал на диване, Ева вышла из кабинета, громко хлопнув дверью.
Потёр лицо руками. Влип ты, Миронов, по самые яйца. С Линой я поговорю, думаю она поймет, что лучше так, чем все время ждать пакости.
42 глава
ДАВИД
Ева ушла, и я позвал к себе Лину. Рассказал об условии, что поставила передо мной Ева.
— Как думаешь, стоит согласиться? — интересуюсь у Лины.
— Ты же понимаешь, что это уловка, чтобы ты проводил с ней больше времени.
— Понимаю. Также понимаю, что лучше так, чем она будет портить жизнь тебе. А ещё у меня предложение. Давай заберём Тиграна и поедем к моим родителям. Если уж и Ева знает, мама меня просто не простит, — глаза Лины становятся больше в два раза.
— Так быстро? — смеюсь с её реакции.
— Детка, ты что, боишься? И что значит быстро? Мы живём
— А что, можно? — спрашивает чертовка, хлопая ресницами.
— Ах ты, — хватаю её за руку, тяну на себя и усаживаю на колени. — Нет, — рычу ей на ухо и прикусываю мочку, а руками сильно сжимаю бёдра. — Даже не надейся от меня отвязаться. Передумать нельзя, ни сейчас, ни через двадцать лет, — Лина начинает улыбаться.
— Давид Всеволодович, у Вас так далеко идущие планы?
— У меня они ещё дальше идущие, но я тебе всего не расскажу.
— Боишься, что сбегу?
— Не сбежишь. Я всё равно догоню. И сегодня мы едем к родителям.
— Слушаюсь, шеф, — говорит Лина и целует.
Я усадил Тигрёнка в детское кресло, и вернулся за руль.
— Может в другой раз? — делает очередную попытку избежать сегодняшнего ужина Лина.
— Нет, Лина. Какой смысл тянуть? Ты вообще, чего боишься то? — она пожимает плечами.
— Сама не знаю, но они явно о другой невестке мечтали.
— Глупости. Моя мама тебя уже любит. Поверь.
— Откуда такая уверенность?
— Ты согласилась стать моей женой. Этого достаточно.
— Это не смешно.
— А я и не смеюсь. Знала бы ты сколько "хороших девушек", это её слова, она приводила для знакомства и всё безрезультатно. Она потеряла всякую надежду. А тут ты… Тебе даже делать ничего не нужно, — сжимаю холодные пальцы Лины. — Не волнуйся.
Маму я предупредил, что приеду не один. Поэтому стоило машине въехать на территорию двора, как дверь дома открылась и на пороге появилась мама.
ЛИНА
Мы въехали во двор дома. Дверь тут же открылась и на пороге появилась Анаит Вардановна.
— Меня она никогда так не встречала, — говорит мне Давид с усмешкой. — Не дрейфь, — добавляет он и останавливает машину.
Давид первым выходит, открывает дверь мне, а затем достаёт из кресла Тигрёнка. Мне кажется, я почти не дышу, а пять ступенек крыльца превращаются в Потемкинскую лестницу.
— Скорее в дом, холодно, — подгоняет нас Анаит Вардановна и открывает нам дверь шире.
— Привет, — она первым делом здоровается с Тигрёнком. — Рада снова тебя видеть у нас в гостях.
— Привет, — смущённо здоровается он, и прячет личико у Давида на плече, вызывая улыбку Анаит Вардановны. — Ну, проходите, проходите.
Помогаю раздеться сыну, потом Давид помогает мне снять пальто. Нас приглашают за стол, который накрыт, словно на двадцать человек.
— Мам, ты явно перестаралась, — вздыхает Давид, усаживаясь за стол.
— У меня сегодня праздник, — говорит женщина. — Не каждый день сын невесту приводит, — кажется, мои щёки становятся алыми.