Неистовое сердце
Шрифт:
Лиф платья на тонюсеньких бретельках был лимонно-желтого цвета и красиво оттенял загар, появившийся за последние несколько дней. От талии начинались оборки ярких цветов – оранжевого, красного, пурпурного.
Платье было коротким, выше колен. Ярко-желтые туфли на высоких каблуках подчеркивали изящество и длину ее ног. Полная жизни, она пробуждала страсть… Джадд почувствовал резкое до боли желание, желание, которое он так долго не хотел признавать.
– Пора, – бросил он отрывисто, за недовольством прячась от незваных эмоций.
Не дожидаясь
Джинджер нерешительно последовала за ним, сожалея, что их вечер начался не слишком весело. Наверное, это платье выбило его из колеи, подумала она. Оно довольно смелое, слишком праздничное. Но у Джинджер было праздничное настроение, как у маленького ребенка, предвкушающего день рождения, и она хотела, чтобы ее наряд отражал ее настрой.
– Мне следовало бы надеть саван, – пробормотала она, еще не догнав его.
Джадд ожидал, что она огрызнется. Но, к его удивлению, она осторожно села в автомобиль, ее глаза потускнели от обиды.
Проехав немного, он понял, что не сможет больше выдержать. Ее молчание действовало ему на нервы, усугубляя его вину.
– Извини, что я сорвался, – в конце концов сказал он.
– Извини, что я заставила тебя ждать, – спокойно ответила она.
Джадд выглядел воистину потрясающе. На нем были черные широкие брюки и светло-серая рубашка, которая гармонировала с его глазами. Он казался искушенным и уверенным в себе человеком, который мог сохранять достоинство в любой компании. И, только заглянув ему глубоко в глаза, можно было ощутить настороженность, глубину душевного волнения, которые он тщательно скрывал. Это были глаза человека, который знал, чего хотел, и который готов был добиваться этого энергично и страстно.
У Джинджер возникло ощущение, что она и Джадд – родственные души. Если бы тогда давно жизнь не развела их на противоборствующие позиции, они могли бы стать друзьями. Он был один из немногих, кто мог поспорить с ней на равных: железная воля против железной воли, темперамент против темперамента.
– Почему ты не женился? – Вопрос слетел с ее уст неожиданно для нее самой.
Джадд посмотрел на нее с удивлением. Обдумав вопрос, он понял, что у него нет для нее настоящего ответа, кроме банального.
– Вероятно, потому, что никогда не встречал женщины, без которой не мог бы жить.
Он не скажет ей, он не может сказать ей, что всегда немного боялся поверить в любовь. Раньше любовь всякий раз оборачивалась для него потерей.
– Ты даже не был влюблен?
– Мой опыт научил меня, что любовь недолговечна. Люди уходят, они бросают, они умирают. Люди не остаются с тобой. А вот земля – она остается.
Джинджер отнеслась к его словам как к печальному результату его трудного детства. Что касалось ее родственных связей, они тоже оказались недолговечны. Дедушка был единственной опорой в ее жизни, а теперь он умер. Но если Джадд решил не доверять свое сердце любви, то Джинджер, наоборот, жаждала любви.
Все же, несмотря на разногласия, каждый раз, когда она говорила с Джаддом, она узнавала о нем что-нибудь новое. Каждый раз, когда он открывал ей свою душу, он оказывался совсем непохожим на того холодного, ехидного, корыстного человека, каким она его однажды вообразила.
– Земля достаточно холодный партнер в постели, – в конце концов мягко сказала она.
Глаза Джадда казались серебристыми в свете приборной доски.
– У меня никогда не было проблем, чтобы найти более теплого партнера.
– Я уверена, что не было, – ответила она холодно.
Джинджер рассердилась на себя, почувствовав небольшой укол ревности оттого, что он мог быть в постели с другой женщиной.
– Не сомневаюсь, что есть женщины, которым нравится спать со змеями.
– Вот теперь я узнаю свою любимую Перчинку.
Ее злость улетучилась так же быстро, как и появилась. Джинджер не хотела сражаться с ним, сегодня – нет. Она хотела… странно, она сама не знала, чего хотела, когда дело касалось Джадда.
Она смотрела на него, изучая его профиль в тусклом свете от приборной доски. Да, он физически привлекателен. С его густыми темными волосами и правильными чертами лица он даже очень красив. Ее тянет к нему. Но, к ее тревоге, притягивает ее в нем нечто большее, нечто более глубокое, более основательное, чем просто физическая привлекательность.
Поддавшись порыву, она положила ладонь на его руку.
– Спасибо, что пригласил меня. Приятно повидать старых друзей. – Джинджер улыбнулась ему. – Ты хорошо танцуешь?
– Я все делаю хорошо.
Джинджер засмеялась.
– Особенно ты преуспел в скромности.
– Я научился этому у одной маленькой девочки, которую знал в старину. – Он посмотрел на нее, его взгляд был теплым, как прикосновение летнего ветерка к обнаженному телу.
Джинджер выдержала его взгляд, пытаясь представить, что она будет чувствовать, танцуя с ним, когда его сильные руки обнимут ее, а его сердце будет биться совсем близко. Она не хотела, чтобы он думал о маленькой девочке, которой она когда-то была. Она провела кончиком языка по губам, во рту неожиданно пересохло, в машине возникло странное напряжение.
– На тот случай, если ты не заметил, маленькая девочка уже выросла, – ответила она.
– Я заметил. – Его рука напряглась под ее ладонью.
Атмосфера была нарушена, когда он повернул направо.
– Куда ты едешь? По-моему, в «Клуб лосей» налево, – с любопытством сказала Джинджер.
– Да, но я должен заехать за Амандой.
– За Амандой?
Она была так потрясена, что до нее не сразу дошло. Потом к потрясению добавилась ярость. Как он смеет? Как он посмел не сказать с самого начала, что у него свидание с Амандой, а она, Джинджер, просто третья лишняя?