Неизвестная война. Записки военного разведчика
Шрифт:
Его приведут к Хайрулло (он впервые услышит голос того, кто пришел на смену Устад Кариму). И тогда он узнает, что именно люди Хайрулло подобрали его чуть живого и принесли сюда. Что все его люди погибли. А он остался жив только благодаря милости Аллаха. Заплатив за эту милость одним своим глазом (его выбило осколками ветрового стекла машины) и несколькими царапинами. Что огонь по ним открыли шурави с Тотахана. И что в Карабаге его ищут эти слуги шайтана, царандоевцы (видимо, Вахид, узнав о его ранении и последней засаде, все-таки решил сдать своего неугомонного осведомителя царандою).
А еще он узнает, что два дня назад шальная пуля с одного из советских постов, стоящего на кабульской дороге, унесла жизнь Мирзо, его единственного сына и помощника.
Хайрулло милостиво разрешит ему остаться в Лангаре. Потому что идти Исмаду больше некуда. Так в месяце Мизане (за полгода до описываемых событий) закончится история дуканщика из Карабага. И начнется история одного из самых жестоких и беспощадных главарей моджахедов. А у командира советского поста на Тотахане появится новый кровный враг.
Как же давно это было! Прошло всего полгода, а кажется – целая вечность. Исмад снова улыбнулся. На его изуродованном лице улыбка вышла похожей на гримасу. Нет, Хайрулло никогда не станет настоящим главарем. Таким, каким был Устад Карим. Удача любит храбрецов, а Хайрулло стал в последнее время слишком осторожен. А его правая рука Карим Ухорт в открытую идет против воли Аллаха и призывает аскеров к примирению с неверными! Трусы!
Он никогда не примирится! И никогда не простит им своего страха (как же он тогда испугался!) в тот черный день. И своих слез.
Исмад поправил автомат на плече. Не глядя махнул рукой и направился в сторону кабульской дороги. За ним следом потянулась небольшая группа вооруженных людей. Человек шесть-восемь. Самых непримиримых сорвиголов. Они признали в нем своего нового главаря. И были готовы умереть по его приказу.
Хайрулло долго смотрел им вслед.
«Ох, накличут они беду на Лангар. Рано или поздно накличут, – с грустью думал он. – Снова будет война, а мои люди так от нее устали».
То, что в отряде у него появился новый претендент на власть, Хайрулло не беспокоило. Людей у Исмада было слишком мало. К тому же он был чужаком! Страшно было другое. Этих людей Исмаду вполне могло хватить, чтобы разбудить и рассердить «большого медведя» – шурави. А сил, чтобы воевать с шурави, больше не было. Эти постоянные налеты авиации и артиллерийские обстрелы сломили дух многих. Может быть, позднее Аллах даст им сил для борьбы с неверными. Может быть. Но не сейчас.
Хайрулло уже начинал жалеть о том, что выходил Одноглазого и дал ему приют. Но ничего изменить он уже не мог…
А командир восьмой сторожевой заставы на Тотахане тогда и предположить не мог, что его судьба пересечется с судьбой какого-то дуканщика Исмада. Пересечется и сплетется в тугой узел. И развязать этот узел сможет только смерть одного из них.
Глава 2
Десантники
На время очередного отпуска начальника разведки второго мотострелкового батальона Толи Викторука исполняющим его обязанности был назначен командир 8-й сторожевой заставы Сергей Карпов. Почти два месяца Сергей командовал отдельным разведвзводом батальона. После возвращения Викторука из отпуска Сергей сдал ему дела и должность начальника разведки второго батальона. А сам вернулся к себе на заставу, на родной Тотахан. На заставе его ожидала приятная новость. Его назначили заместителем командира шестой роты. Это было совсем неплохо. Теперь он не был связан по рукам делами и заботами сторожевой заставы. И снова мог целиком посвятить себя работе с Шафи (Шафи был близким другом главаря крупнейшей группировки моджахедов Ахмад Шаха Масуда и нашим агентом по совместительству. Псевдоним Кази означал «судья». Подробнее об этом можно прочитать в моем романе «Шелковый путь (записки военного разведчика)»).
Сергей навестил лазарет в Кала-Шахи. Зашел в гости к Шафи, передал его дочери Лейле акварельные краски и альбом для рисования. И снова открыл прием больных и раненых в кишлаке. Казалось бы, живи и наслаждайся. Но дурные привычки, приобретенные им за два месяца в разведвзводе, никак не давали ему покоя. Сергей занялся рисованием. Хотя «рисовал» он немного необычные картинки – например, карточку огня восьмой сторожевой заставы (для танка Т-62 и миномета). Пристреливал цели осколочно-фугасными снарядами из танка и дымовыми минами из миномета. Засекал на электронных часах подлетное время мин и снарядов. Рисовал на схеме местности какие-то цифры. Видно, шаманил?
Разбирался с запасами боеприпасов на артскладе. Проводил учебные тревоги (когда не занят работой с личным составом, так и тянет им заняться). Устанавливал сигнальные мины на склоне Тотахана (саперов на заставе не было). Другими словами, занимался всякой ерундой.
14 апреля 1987 года на Тотахан приехали десантники из Баграма: капитан Франц Клинцевич и старшина полковой разведроты прапорщик Володя (345-й ПДП). Они долго о чем-то шептались с пришедшим на заставу Сафиулло (бывшим командиром небольшого отряда моджахедов из Петавы, перешедшим недавно со своими бойцами на сторону народной власти). Десантники не посвящали Сергея в свои секреты, а он не навязывался.
На следующий день на заставу поднялся Шафи. Он привел с собой трех кочевников-пуштунов, которые разбили лагерь недалеко от Лангара. И теперь жаловались на то, что уже второй день к ним приходят какие-то вооруженные люди и грабят их. Володя с привычной прямотой предложил организовать засаду и поймать этих нехороших людей. Да, среди прапорщиков – старшин рот, старших техников и командиров гранатометно-пулеметных взводов – всегда было много любителей повоевать (могу ошибаться, но мне всегда казалось, что офицеры были менее воинственны). В отличие от многих из них Володя воевать не только любил, но и умел (он был одним из тех немногих профессионалов, которых охотно брали на должности заместителей командиров групп специального назначения, да и в рейдовых батальонах такие всегда были на вес золота).
Но Сергей Карпов только усмехнулся: «Десантники… Любую проблему они готовы решить лихой кавалерийской атакой». Вариант с засадой здесь явно не подходил. Во-первых, район неудобный – горный склон закрывал место возможной засады от дивизионной артиллерии и даже от наших застав. Место было слишком открытым для проведения засады (а это усложняло отход разведчиков после выполнения задачи). Во-вторых, проведение засады по заказу самих афганцев Сергей всегда считал разновидностью игры одного всемирно известного клуба. Клуба самоубийц. Ибо на таких засадах охотники и дичь слишком часто менялись местами. Точнее, охотники думали, что они сегодня охотники. На самом деле они были дичью. Уверенности в том, что эти пуштуны не работают на духов, у Сергея не было. Ну и в-третьих, захват двух-трех духов казался ему слишком простым. Слишком! И кто только научил этих безграмотных афганцев принципу Сунь-Цзы – заманивать выгодой? Но они умело использовали этот принцип, а мы частенько попадались на этот старый трюк. Нет, Сергей не любил, когда ему под нос подсовывали бесплатный сыр.
Франц Клинцевич заметил его сомнения.
– Сергей, есть другие предложения?
Сергей пожал плечами.
– Устраивать засаду в этом районе слишком опасно. Ради двух-трех стволов можно потерять всю разведгруппу…
Он предложил следующей ночью выкатить на соседнюю горку ПКП (14,5-миллиметровый пулемет Владимирова – крупнокалиберный пехотный с колесным станком Маркова), замаскировать его и немного подождать. Кочевникам выдать сигнальные дым и огонь. Как только духи их покинут, кочевники дадут сигнал (днем – дым, ночью – огонь). С соседней горки стоянка кочевников как на ладони. Из ПКП без проблем можно будет накрыть любую цель. При желании с расчетом ПКП можно будет посадить и арткорректировщика. Он сможет навести на духов минометный огонь (при этом Сергей скромно отметил, что миномет пристрелян по двум контрольным точкам в этом районе). Кстати, кочевники за эту небольшую услугу должны будут принести десантникам стволы убитых духов.