Неизвестная война

Скорцени Отто

Произошло предательство: новое правительство могло делать все, что хотело. Для меня самым важным было обнаружить место, где содержали в заключении Муссолини. С этого момента мы трактовали итальянское правительство как правительство неприятеля. Ситуация прояснилась.

Я признаюсь, что достаточно наивно спросил генерала Штудента о помощи, которую могла бы оказать наша военная разведка, которая, безусловно, имела в Италии множество агентов. Мне не было известно, что адмирал Канарис официально отказался «шпионить за союзником». Он утверждал, что у него нет в Италии агентов. Однако же Абвер постоянно присылал в Верховное главнокомандование вермахта рапорты, касающиеся ситуации в

Италии, которые затем передавались командованию на местах до командира корпуса включительно.

В начале августа мне попал в руки один из этих рапортов, в котором дословно утверждалось следующее: «Изменение состава правительства в Италии является гарантией продолжения войны нашим союзником вместе с Германией». Радл также скептически отреагировал на этот рапорт. Мне стало известно, что фельдмаршал Кессельринг не был уже убежден в доброй воле Бадольо.

17 августа пала Мессина. Примерно в это же время мне сообщили, что руководитель Абвера, адмирал Канарис, в сопровождении Лагоузена, встречался в Венеции с руководителем военной итальянской разведки, генералом Цезарем Аме. Они беседовали 2 августа в гостинице «Даниели», а затем на следующий день, на Лидо. Мы с Радлом сделали вывод, что Канарис написал свой рапорт после договоренности с Аме.

В следующей главе я объясню, как мы обнаружили место заключения Муссолини; оно находилось у северо-восточного побережья Сардинии, на острове Маддалена. Мы предупредили об этом Верховное главнокомандование вермахта. Планировалось освободить дуче 28 августа. 27 августа под утро Бенито Муссолини был вывезен на гидроплане Красного Креста в неизвестном направлении… Неудача, подумал я. Вернувшись в Рим, 29 августа я встретился с штурмбаннфюрером Капплером. Мне стало известно, что во время моего отсутствия министр иностранных дел Раффаеле Гуарильо вручил послу фон Макензену ноту следующего содержания:

«Итальянское правительство располагает достоверными данными, что немецкие спецподразделения вместе с фашистами, бывшими у власти, хотят осуществить в Риме 28 августа государственный переворот с целью введения в Италии диктатуры. Немецкие войска намерены арестовать многих людей, в частности, Его Святейшество, Пия XII, Его Высочество наследника престола, теперешних министров, высокопоставленных военачальников, а также иных лиц, чтобы увезти их, живых или мертвых, в Германию.

Правительство Его Королевского Величества, которое с момента ареста Муссолини все делает и будет делать для продолжения победоносной войны вместе с Германией, может только сожалеть о данной позиции немецкого командования. Итальянское правительство заинтересовано в том, чтобы немецкое правительство предприняло все необходимые меры для подавления в зародыше всех подобного рода попыток».

Я заверяю, что мы не намеревались «лишать свободы короля, наследника престола…» и так далее, «чтобы доставить их, живых или мертвых, в Германию». Нами были получены однозначные приказы: этих особ мы должны были задержать, «оказывая им уважение, соответствующее их положению». Ни в коем случае они не должны были быть ранены, а тем более убиты. Что касается ареста Пия XII, то он никогда не обсуждался. Об этом не было речи ни в ставке, ни в Риме.

Однако эта смешная выдумка была после войны использована протеже Гиммлера, обергруппенфюрером СС Карлом Вольфом, являвшимся своего рода сопровождающим офицером рейхсфюрера. Его сотрудником в 1945 году был Доллман.

Мне известно лишь то, что осенью 1943 года Апостольская столица распространила официальное сообщение, в котором подчеркивалось рыцарское поведение немецких солдат в Риме. Этот документ вспомнил 22 мая 1946 года перед Нюрнбергским трибуналом один из защитников обвиняемых, доктор Ганс Латернзер.

Тем временем в газете американских оккупационных частей в Германии «Старе энд Страйлс» («Звезды и Полосы») можно было прочесть телеграмму следующего содержания агентства «Ассошиэйтед Пресс» из Нюрнберга от 29 января 1946 года: «Реакцией фюрера на известие о провале усилий по дальнейшему участию Италии в войне был приказ «убить или ликвидировать папу», свергнуть с престола короля Виктора Эммануила и освободить любой ценой Муссолини.

Дуче был освобожден во время операции, проведенной высоко в горах. Однако же гений немецкой разведки и контрразведки адмирал Канарис сорвал планы по аресту папы и короля, так как ему удалось во время драматического завтрака в Венеции предупредить итальянских антифашистов (генерала Аме) о готовящемся ударе».

Так творится история. Итальянская монархия не могла выдержать подобной двуличности. Муссолини позже сказал мне: «Я должен был изгнать короля после захвата Абиссинии и установить республику».

Бадольо вынужден был подать в отставку 5 июня 1944 года. Король отрекся от престола в пользу своего сына Гумберта, правление которого длилось всего лишь несколько недель. 12 июня 1946 года, после референдума, была провозглашена Итальянская республика, за нее было отдано 12 717 925 голосов, а за герцога Гумберта — 10 719 284. Однако я искренне убежден, что Сабаудский Дом пал 25 июля 1943 года, когда одетый в маршальский костюм Виктор Эммануил приказал арестовать дуче, которого недавно по-братски обнимал.

Министр иностранных дел Гуарильо писал в своей ноте протеста, что бывшие фашисты сотрудничали с нами. Мы почти не встречали их. Настоящие фашисты в большинстве своем погибли на войне, так как почти все они принимали участие в сражениях. Те, кто выжил, находились на фронте в бригадах «чернорубашечников».

Примеру большинства членов Великого фашистского совета, оставивших бывшего вождя, оказавшегося в затруднительном положении, последовали другие. Многие критиковали Бенито Муссолини тем яростнее, чем более самоотверженно служили они до недавнего времени в фашистских организациях. Уже все позабыли, как в 1922 году фашизм вытащил Италию из хаоса и укрепил колеблющийся престол. Никто уже не задумывался о моральных и социальных аспектах фашистской доктрины, ни о корпоративной системе, делающей возможной работу рабочих, техников и работодателей. Мы отдавали себе отчет в том, что все эти проблемы уже не имели значения. Для многих людей важнее оказалось спасти свое имущество и близких. Враг укрепился на их земле. Следовательно, необходимо было как можно быстрее перейти из лагеря побежденных в лагерь победителей.

Я уже писал, что Муссолини совершил ошибку, вступив в эту войну, но в 1939 году, а особенно в 1936, против этого выступали лишь немногие фашистские руководители. Необходимо повторить, что по этому вопросу «Мемуары» графа Чиано «исправили». Впрочем, безоговорочная капитуляция была навязана королевскому итальянскому правительству. Чтение воспоминаний Монтгомери по этому вопросу является очень поучительным.

Из числа немногих преданных фашистских деятелей и руководителей некоторые спрятались, другие были окружены со всех сторон или же убиты «защитниками справедливости», удовлетворившими свою давнишнюю ненависть к фашизму. 23 августа Эттори Мути, бывшего генерального секретаря фашистской партии, содержавшегося под домашним арестом, забрали во Фреджне и там ликвидировали. Тогда Чиано по-настоящему испугался. Радлу сообщили, что остающийся на свободе член Великого совета Карло Скорцо выглядит так, как будто его постоянно третируют. Однако он ничего не знал или же «не хотел знать». Это был конченый человек. Что касается Роберто Фаринацци, предложение которого о порядке проведения совещаний в Великом совете было одобрено преимуществом в один (его личный) голос, то он находился в Германии, где встретился с фюрером, Герингом, Геббельсом, Риббентропом, Гиммлером и другими руководителями Третьего рейха.