Неизвестные солдаты
Шрифт:
Дьяконский и Фокин мечтали о военной службе, но мечтали по-разному. Виктор изучал Цезаря, Суворова и Клаузевица, знал историю наполеоновских войн, мог хоть сейчас сдать экзамен по любому уставу. У него была ясная цель: стать командиром. Желания Сашки гораздо скромнее. Военный оркестр, сверкающая на солнце медь труб, марш, под звуки которого шатают в ногу сотни людей, - во сне и наяву видел Фокин эту картину.
Игорь завидовал им обоим. У них уже все определилось, они знали, чего добиваться. А Игорь еще не нащупал себе места в жизни. И по росту и по характеру
– Мы по делу, - объявил Фокин, - Даже по двум делам. Завтра на базаре нужно крольчиху на кролика обменять. Поможешь?
– Попробую.
– Теперь второе. Про массовку ты слышал?
– Говорили мне...– Игорь запнулся.– Коноплева мне говорила.
– Во! Народу будет полно. Заводские наши, из культпросветшколы девчата.
– Понимаешь, Игорь, - вмешался Дьяконский, - может быть, это последняя наша массовка. Ну и хочется отметить ее с огоньком.
– И с выпивкой, - предложил Сашка.– Собраться своей компанией - ив кусты на Большой обрыв. Можно девчат с завода позвать. Ваши-то ученицы больно уж тихие. С ними не развернешься.
– Не надо, - сердито сказал Игорь.– К дьяволу всех девчонок. Соберемся одни.
– Водку возьмем?
– Жарко. Лучше пива. Только на какие шиши?
Сашка понимающе кивнул.
– Монеты - это самый главный вопрос. У меня у самого в кармане вошь на аркане.
– У меня - блоха на цепи, - улыбнулся Виктор.
– Что же делать?
– А вот покурим, подумаем.– Фокин ловким движением выбросил из пачки две папиросы.– Подымим, Витя. Ты пораскинь своей светлой головой, с чего начать.
– Попробую.– Дьяконский лег на лавку, вытянул ноги.– Тихо, братцы. Пять минут на размышление.
К старой груше стремительно подлетел воробей с червяком в клюве, сел на край дупла, посмотрел направо, налево и нырнул в щель. Из дупла послышался писк.
– Продовольствием снабжает, - приподнялся Дьяконский.
– Слушай, ваше благородие, - сердито сказал Сашка.– Мы сидим молчим, как дураки. А ты? О деле думаешь или о воробьях?
– О деле. Можешь считать, что деньги уже в кармане. Все очень просто. Надо продать учебники, нам теперь они ни к чему.
– Я же говорил - светлая голова!– обрадовался Фокин.– Конечно, продать, нечего дома пыль разводить.
– Мне некоторые книги нужны, - возразил Игорь.
– Оставь нужные.
– Но ведь мало будет...
– В общей куче сойдет, - решил Фокин.– Теперь так. Витька новое дело сделал. Продавать буду я. Ну, а Игоря назначим казначеем. Он парень честный, некурящий, капитал на папиросы не изведет...
В сад закрадывались синие сумерки. Небо приобрело какой-то странный, фиолетовый оттенок. Порывами
– Эх, братцы! Последние денечки мы вместе, - вздохнул погрустневший Игорь.– Разъедемся в разные стороны, и дружбе нашей конец, значит?
– Это по какому же правилу?– удивился Сашка.– Сколько мы вместе? Три года? Ну, и давайте на всю жизнь один другого держаться!
– Я, ребята, медленно с людьми схожусь, - заговорил Дьяконский.– Но уж если сошелся, то накрепко.
– Что бы ни случилось, дружбу не терять, верно?– Игорь протянул Виктору руку. Тот крепко сжал ее. Сверху легла шершавая ладонь Сашки.
От Георгиевской церкви до выгона, где паслись слободские коровы, протянулась базарная площадь. Колхозники торговали здесь мясом, битой и живой птицей, маслом, горохом и луком - всякой домашней снедью. В дни привоза, по средам и воскресеньям, длинной шеренгой выстраивались телеги с задранными вверх оглоблями.
Возле церкви - толкучка. Тут можно найти и самовар, и колеса для телег, и старинные стенные часы, и расписные глиняные свистульки. На паперти ребятишки покупали и обменивали кроликов, голубей.
Многие приходили на базар просто так, потолкаться, полущить семечки, людей посмотреть и себя показать. Деревенские девки щеголяли красными платками с бахромой, пестрыми кофтами. Парни потели в тесных праздничных пиджаках. Мужики, сбиваясь небольшими компаниями, соображали насчет выпивки. Торговали бабы - голосистые, злые, дуревшие к концу дня от жары и шума. Трое друзей пробирались через гомонившую толпу. Сашка тащил кролика в ящике. Самка ангорской породы испуганно мигала красноватыми глазами.
– Упарился, - оказал Фокин, ставя ящик на землю.– Передохнуть надо. Ну, кто медку хочет?
– Ступай сам. Тоже удовольствие - из-за двух ложек крик на весь город.
– А что за базар, если крика нет?
Игорь и Виктор остановились возле телеги, заваленной пучками молодой редиски. На охапке свежей травы сидела девушка лет шестнадцати в длинном сарафане из грубого домотканого полотна, с вышитыми голубыми васильками. Лицо ее, полудетское, с мягко округленным подбородком, невольно привлекало внимание свежестью, милым и наивным выражением. Кожа белая, не тронутая загаром. Но это была не болезненная бледность горожанки, а здоровая, будто мраморная белизна, которую умело сберегают деревенские девчата в любую жару, платками закрывая лица.
Светлые волосы ее были заплетены в короткие косички с красными лентами на концах. Она с любопытством и в то же время с некоторой робостью смотрела на гудевший вокруг телеги людской водоворот.
Старый бельмастый мерин, равнодушно жевавший траву, повернул голову, ткнулся большими, отвисшими губами в ногу девушки.
– Ну, не балуй, - отвела она рукой его морду.
Заметив парней возле воза, спросила:
– Вам редиски?
– Покажи.
Виктор взял пучок, понюхал, провел ладонью по колючим листам. Сказал солидно: