Неизвестные Стругацкие. От «Отеля...» до «За миллиард лет...»:черновики, рукописи, варианты
Шрифт:
1989
С. 156: «пустышка» моя как раз там, шагах в трех от канистр, валяется
Надо учесть, что «пустышка» достаточно компактна. Пустая весит 6,5 кг, и Кирилл в лаборатории каждую в руки берет и осматривает. В издании 1984 года размер ее 400 мм, в издании 1989 года она ассоциируется у Шухарта с жестянкой апельсинового сока. Ну а там, в гараже, «Кирилл шагает через «пустышку», поворачивается к канистрам задом и всей спиной — в это серебрение». Если паутинка в трех шагах, ткнуться в нее спиной сложнее, чем при двух шагах.
В целом у меня сложилось впечатление, что в издании 1984 года числа осмысленнее, чем в издании 1989 года. Это же касается
«— Ну, хорошо, — говорит Кирилл. — А Тендер?
Тендер — это его лаборант».
В таком случае, чей лаборант Рэдрик? Ведь в самом начале сказано, что из хранилища «пошли мы с ним обратно в лабораторию». Значит, вместе и выходили. Да и на следующий день Рэдрик шагает прямиком к Кириллу и ни к кому другому. Есть и фраза здесь загадочная: «Младший препаратор (?!) Шухарт, — говорит. — Из официальных источников я получил сведения, что осмотр гаража…». В издании же 1984 года никаких загадок нет:
«— Ну, хорошо, — говорит Кирилл. — А Тендер? Тендер — это его второй лаборант».
Понятно, что Шухарт — лаборант первый. И дальше: «Лаборант Шухарт, — говорит, — из официальных… источников я получил…»
Все ясно, все понятно. И таких мест в Юрлите полно. Но об этом в другой раз.
Таки я снова о двух вариантах «Пикника». Кто-то из классиков (по-моему, Л. Толстой) сказал, что выдумать можно все, кроме психологии. Вот ее-то я и коснусь. Глава 1-я. Кирилл, Тендер и Рэдрик идут в Зону. Прошли они 27 вешек проверенной, более-менее надежной дороги, и вот спускаются на неизведанную (а значит, опасную) территорию — Зона все-таки, а к гаражу с пропуском никто еще не ходил. У Тендера только что был нервный «словесный понос» — так на него подействовала Зона: боится. Ну ладно, сошли с «надежной» дороги, идут по гайкам — первая, вторая, третья гайка. И тут в редакции 1989 года «Тендер вздыхает, с ноги на ногу переминается, обвыкся немного, и теперь ему, видите ли, скучно. А может, не скучно, а томно». А ну-ка проверим: скучно или томно?
«— По сторонам посматривай, — говорю ему.
— А чего посматривать? — удивляется. — Все тихо…»
Понятно? Скучно же — ничего нет, ничего не происходит, чего смотреть? — тишина, тишь. И это Тендер? И это в Зоне? И это на неизвестной, ненадежной территории Зоны?
Вариант 1984 года:
«Прошли мы первую гайку, прошли вторую, третью. Тендер вздыхает, с ноги на ногу переминается и то и дело зевает от нервности с этаким собачьим прискуливанием — томно ему, бедняге. Ничего, это ему на пользу. Пяток кило он сегодня скинет — это лучше всякой диеты».
Чувствуете разницу? Здесь Тендер томится. Представляете, напряжение, опасность, Зона! — и ничего не происходит. Это-то и самое скверное, если бы что-то случилось — можно было бы действовать, двигаться. А вот это вот ожидание нервное, нагнетающее, — можно не одно кило сбросить. Тендер томится этим ожиданием, этим вынужденным бездействием.
Другой эпизод. После Зоны в «Боржче». В варианте 1984 года по всему тексту проходит Эрнест. Разобьем по эпизодам:
1) С. 146: «Эрнест без задержки наливает мне еще на четыре пальца прозрачного… Вышел он на кухню и вернулся с тарелкой — жареных сосисок принес… Глаз у него наметанный, сразу видит, что сталкер из Зоны, что хабар будет, и знает Эрни, чего сталкеру после
2) С. 146: «Доевши сосиски, я закурил и стал прикидывать, сколько же Эрнест на нашем брате зарабатывает… В общем, если подумать, не так уж много Эрнест и заколачивает, процентов пятнадцать-двадцать, не больше, а если попадется — десять лет каторги ему обеспечено…»
3) С. 148: Речь о том, что Хармонт не просто «дыра», а «дыра в будущее». Эрнест смотрит с огромным удивлением. Конечно, Рэд — не Кирилл, тот никогда Эрнесту «под прилавок хабар не складывал».
4) С. 153. Креон с Мальты: «Меня к вам направил Эрнест». — «Так, думаю. Сволочь все-таки этот Эрнест. Ни жалости в нем нет, ничего… [Вот сидит молоденький парнишка], а Эрнесту все равно, ему бы только побольше народу в Зону загнать, один из трех с хабаром вернется — уже капуста…»
5) С. 154–155: Кирилл умер. Мальтиец стоит — «лицо у него удивленное, детское». — «Малыш, — говорю я ему ласково, — сколько тебе денег надо?.. Бери».
6) С. 155: У стойки — «Кирилл умер» — с деньгами, которые не взял мальтиец.
«— Это который Кирилл? Однорукий, что ли?
— Сам ты однорукий, сволочь, — говорю я ему… — Паскуда ты. Торгаш вонючий. Смертью ведь торгуешь, морда. Купил нас всех за зелененькие…»
В последнем «взрыве» Рэдрика сконцентрированы размышления всех предыдущих эпизодов, а больше всего — эпизода с Креоном Мальтийским. Кирилл ведь умер из-за Рэдрика (с. 154: «А у самого перед глазами серебряная паутина, и снова я слышу, как она потрескивает, разрываясь»), поманил Рэд его, неопытного. Вот и Мальтиец неопытный, мальчик еще, и его Эрнест туда же: «Смертью ведь торгуешь, морда».
В издании 1989 года («Юр. лит.») не так. Эпизоды с 1-го по 3-й — аналогичны, а вот 4-й меняется:
4) С. 168–169: «"Меня зовут Креон. Я с Мальты… меня к вам направил господин Барбридж". [Кстати, арестованный позавчера. — М. И.] Так, думаю. Сволочь все-таки этот Барбридж. Ни жалости в нем нет, ничего. Вот сидит парнишка, смугленький, чистенький, красавчик, не брился, поди, еще ни разу и девку еще ни разу не целовал, а Барбриджу все равно. Не зря его Стервятником называют».
5) Кирилл умер. Деньги — Мальтийцу.
6) С. 170: Эрнест: «Это какой же Кирилл? Шелудивый, что ли?
— Сам ты шелудивый, сволочь, — говорю я. — Из тысячи таких, как ты, одного Кирилла не сделать. Паскуда ты. Торгаш вонючий. Смертью ведь торгуешь, морда. Купил нас всех за зелененькие…»
В этом варианте «взрыв» Рэдрика и направление этого «взрыва» не совсем мотивированы. Сама фраза «смертью ведь торгуешь» явно возникла из разговора с Креоном и переноса на него ситуации с Кириллом (как я уже подчеркивал выше). И вообще в варианте 1989 года с самого начала, и к месту и не к месту, уже выпирает Барбридж и подчеркивается его «порода». В 1984 году это было скрытей, не так напоказ.
Ну и напоследок такой любопытный эпизод из конца 2-й главы варианта 1989 года. Рэдрик убежал от полиции и звонит по телефону Хрипатому. Тот в разговоре не исключает возможность прослушивания телефона: «Какой Шухарт… Ну и псих звонит… Обалдеть можно». А Рэдрик ему прямым текстом: «Фарфор лежит под телефонной будкой номер триста сорок семь, это в самом конце Горняцкой улицы, где заброшенная бензоколонка». Простодушный. А вот в 1984 — более реалистичная картина: с. 193: «Недалеко оттого места, где мы с вами в первый раз встретились, есть телефонная будка. Там она одна, не ошибетесь. Фарфор лежит под ней». Знаете, как-то больше похоже на осторожного сталкера.