Неизвестные тайны России
Шрифт:
Я подошел к бортовому люку, набрал шифр кодового замка, что-то внутри щелкнуло, я оттянул на себя красный предохранительный рычаг и стал крутить колесо запорного механизма. Лучше сто раз перестраховаться, чем кто-то в полете, навалившись спиной на ручку, пойдет подышать свежим космическим воздухом.
Встреча как американца
Я открыл люк и выглянул наружу. Встреча была торжественной. По команде заиграл духовой оркестр. В мелодии явственно прослушивались слова: «К оружью, граждане! Смыкайтесь в ряды вы! Пусть кровью вражеской напьются наши нивы!». Если я не ошибаюсь, то это «Марсельеза». Пролетарский гимн в капиталистической Франции.
Призрак коммунизма родился в Германии и Франции и зачем-то приперся на мою Родину, разлив повсюду реки крови. Те, кто боролся с призраком, пушистыми тоже не были. Но они не устраивали массовые репрессии в отношении своего народа и не проводили над ними эксперименты, огораживая его со всех сторон колючей проволокой, чтобы человек глядел на остальной мир сквозь колючки как узник огромного, занимающего шестую часть суши концлагеря, получая за работу пайку и рекомендованные лагерной администрацией музыку, кино, литературу.
Стремление отгородить народ от внешнего мира приводило к шараханию в крайности. Наш народ много читал классической литературы, становясь чистым к восприятию ценностей, будучи совершенно не защищенным от вирусов современности, а при открытии границ начал болеть всеми болезнями сразу.
Самая высокая лестница метра на полтора не доставала до люка. Если спрыгнуть, то лестница качнется, и качнется сильно, как катапульта, выбросив меня вперед. Приземление было мягким, — напишет потом пресса.
Я показал, чтобы машина с лестницей подъехала под мой корабль. Затем вернулся в кабину, закрыл надежно дверь и спустился в «подвал», где открыл люк нижнего аварийного выхода. Мне на французском языке предложили помощь, и я на их же языке поблагодарил их.
Я встал на подведенную лестницу и с трудом закрыл тяжелый люк, защелкнув его замок при помощи ручки, похожей на ту, что открывают двери купе в пассажирских вагонах. Машина поехала к толпе встречающих, и я не стал спускаться вниз, крепко держась за поручень и стоя выше всех.
Какой-то человек в черном сюртуке, в котелке и с тростью подошел к импровизированной трибуне, подул в огромный микрофон, отчего стоявшие по сторонам громкоговорители дыхнули на всех шипящим звуком, и сказал:
— Дорогие друзья! Мы приветствуем отважного мериканского летчика, впервые в истории совершившего беспересадочный полет между Мерикой и Вропой, покрывшего многие тысячи километров, когда-то разделявшие наши материки. Данный полет был совершен без предварительного объявления, что свидетельствует о великой скромности замечательного мериканского народа. Уровень развития мериканской техники заставляет Вропу восхищаться и брать пример с наших мериканских друзей. Нам кто-то сказал, что к нам летит человек из глубин космоса. Такого просто не может быть. Наш Создатель не допустит, чтобы человек вторгался в его пределы. Он отвел для нас Емлю и дал нам возможность жить ради себя и ради наших детей. Я предоставлю слово нашему мериканскому гостю. Давайте поприветствуем его.
С эти словами он взял венок у господина с трехцветной лентой через плечо, водрузил мне его на шею и долго, и крепко жал руку.
Я подошел к микрофону, кашлянул в кулак в сторону и сказал:
— Дорогие граждане планеты Емля! Я прилетел к вам из другой Галактики, находящейся отсюда на расстоянии сорока световых лет, чтобы передать привет от нашей цивилизации вашей. Две наши планеты похожи друг на друга, и мы держим в равновесии Вселенную. От того, насколько будет спокойна жизнь на наших планетах, настолько спокоен будет космос, тем меньше на наших планетах будет бурь и катастроф. Мы слишком тесно связаны друг с другом, хотя и находимся очень далеко. Я прилетел к вам с миром. Здравствуйте, люди!
Мне кажется, что я достаточно хорошо говорил на языке Ранции и люди меня поняли. Шум аплодисментов заглушил мои слова. Я не думаю, что кто-то вдумался или понял смысл моих слов, но все думали, что я говорю об их Мерике со столицей в Ью-орке и никак не хотели верить в то, что я прилетел не из Мерики. Да, собственно говоря, мне можно было ничего и не говорить. Рассказывают, что Валерий Чкалов вместо приветствия шумной толпе сунул в рот два пальца и свистом перекрыл шум толпы, вызвав к себе всеобщее внимание и уважение. Вряд ли представителю Землю было уместно такое поведение.
Меня подняли на руки и понесли над собой к маленькому зданию аэропорта. Я хотел сказать, чтобы поставили вооруженную охрану около «бурана», но меня никто не слышал. Не хотели слышать. Мои слова вызывали если не раздражение, то досаду. Мы ему такую встречу приготовили, а он о каких-то дурацких вещах заботится.
Наконец, меня поставили на ноги. Приветствовавший меня господин обнял меня за плечо, и сразу захлопали магниевые вспышки фотоаппаратов, сильно ослеплявшие не только меня.
После съемок все сели в машину и поехали в сторону города Арижа. Я был посажен в отдельную машину вместе с заместителем министра иностранных дел. Он явно был не в восторге от длительной поездки, хотя перспектива появления в утренних газетах вместе с новой знаменитостью скрашивала отрыв от привычного образа жизни. Судя по виду автомашины, у них было такое же время, как и у нас в первой четверти двадцатого века.
— Простите, месье, не расслышал вашего имени? — вежливо осведомился он.
— Полковник Снежинин, Олег Николаевич, — так же вежливо ответил я.
После некоторого раздумья чиновник с большим интересом взглянул на меня и спросил:
— Вы усский?
— На нашей планете они русские, — ответил я.
— Вы эмигрант, офицер Белой гвардии? — продолжал уточнять чиновник.
— Нет, я служу в космических войсках на планете Земля, — ответил я.
Чиновник замолчал, что-то соображая, веря себе и не веря в то, что на его Емлю прилетел человек с другой планеты.
— Это не шутка то, что вы говорите? — спросил дипломат.
— Да уж, какие тут шутки? — усмехнулся я. Мне бы сейчас куда-нибудь в постель, отдохнуть, все-таки емное притяжение не самое легкое. При нормальной погоде на каждого человека взваливается бревно весом в семьдесят шесть килограммов, что равно семисот шестидесяти миллиметрам ртутного столба.
— А как вас зовут, месье? — спросил я.
— Гастон Айлеран, — гордо ответил он, — я потомок старинного дипломатического рода.
Естественно. Династия. Министры создают династии министров. Генералы — генералов. Директора — директоров. И гордятся этим. А вот рабочие нередко изменяют свои династиям и становятся инженерами.