Неизвестный Андропов

Хлобустов Олег Максимович

1992. М., 1993. С. 290—299. В предисловии к данной публикации отмечалось, что первоначально лекция была прочитана в Мюнхене (ФРГ), но публикуется по исправленному тексту. Текст первоначальной версии, прочитанной 8 марта 1992 г., цитируется нами по: Визит М.С. Горбачева в ФРГ 4—12 марта 1992 г. М., 1992, издание Международного фонда социально-политических исследований («Горбачев-Фонда»).

Перед публикой, представлявшей германскую элиту, собравшуюся в мюнхенском театре Камершпилле 8 марта 1992 г., Горбачев вещал:

— Мы хорошо знали существовавшую систему. Знали

ее изнутри...

Обратим только внимание на это много говорящее «мы», под которым скрываются так и не названные экс-президентом СССР его советчики и консультанты, единомышленники и вдохновители, а также рьяные исполнители его тайных замыслов, о которых чуть позже сам Горбачев поведал прямо-таки с обескураживающей прямотой.

Мы не станем останавливаться на поисках мотивов подобного само-разоблачительного поступка экс-президента Великой Державы — помните знаменитое горбачевское «Всей правды вы от меня все равно не услышите!»(?), произнесенное вечером 22 августа 1991 г., — и продолжим цитирование мюнхенского откровения, выделяя в нем кажущиеся нам наиболее важные фрагменты и комментируя их по мере необходимости.

— Знали ее изнутри. И понимали, что придется пойти далеко, и что

это будет непросто. ...Делая свой выбор, мы были за перемены, мы были недовольны существовавшими порядками, не хотели мириться с безобразиями, творившимися под прикрытием социалистических лозунгов.

Обратим внимание наших читателей на то обстоятельство, что здесь Горбачев пока еще заявляет о себе как о социалисте, но, как мы увидим далее, он очень скоро изменит свою политическую самоидентификацию.

— Все приходилось делать с оглядкой на идеологические догмы, — то есть на идеологию и программные заявления, установки возглавляемой мной КПСС, — откровенничал недавний генсек, — и на возможную реакцию партии.

— А как партия следит за своими вождями? За каждым словом! — продолжал духовное самообнажение, безнравственно-политический стриптиз Михаил Горбачев.

Не понимая или только делая вид, что не знает, не понимает, что каждая партия имеет полное право и действительно наблюдает за своим лидером, а порой — и отказывает ему в доверии.

— Однако, — продолжал Горбачев, — повторяю, принципиальный выбор был сделан... У нас были иллюзии — теперь я могу говорить об этом прямо, это уже осознанный выбор, — насчет способностей правящей коммунистической партии не только вначале, но и в дальнейшем, что эта партия может стать мотором кардинальных перемен...

Итак, Горбачев публично признается, что партия не только не оправдала его доверия, но и обманула его ожидания... Короче говоря, он оказался не в той партии. И что должен сделать в подобной ситуации порядочный человек?

Но не ждите этого от Горбачева. Он — объявил войну своей партии!

В баварском Камершпилле он не скрывает, что его — или все-таки «их»(?!) курсу «...стало нарастать сопротивление, и в обществе развернулась настоящая ожесточенная схватка».

Лишь через три с половиной года после, по его словам, «переломного 1988 г.», Горбачев признается в двойной игре и сознательном обмане:

«...если

бы мы на XIX партконференции сказали, что задача состоит в том, чтобы партию отодвинуть, убрать ее из государственной сферы,

чтобы она занималась своим делом, то есть политическими функциями: готовила лидеров, программы, вела работу с народом, — эта конференция провалилась бы».

Что означало бы объявление недоверия Горбачеву и его компании тайных и явных советников и советчиков.

Необходимо, однако, обратить внимание на крайне странное, скажем прямо, и непонятное для лидера политической партии стремление ее «отодвинуть, убрать из государственной сферы».

Ведь, насколько мы знаем, никто не стремится убрать лейбористов или конкурирующую с ними консервативную партию из государственного управления в Великобритании, «зеленых», социал-демократов, да и ХДС/ХСС в ФРГ или любую из правящих партий в США.

Но, продолжал откровенничать Горбачев, «тогда вопрос был поставлен по-другому.. Это прошло. Но, как только увидели, к чему ведет разделение властей и кто чем должен заниматься, так в партии снова возникло противодействие реформам».

Следует, однако, уточнить одно крайне важное обстоятельство: реформам по-горбачевски, но их «архитектор» уже сознался в преднамеренном обмане своей партии - для нормального западного политика, это — самоубийственный поступок!..

Но не таков наш бывший президент!

— С этого времени, — искал сочувствия у зарубежной аудитории наш духовно-политический стриптизер, — заседания каждого Пленума ЦК превращались в бой. Это была изнурительная, тяжелая борьба.

Итак, Горбачев начал борьбу с собственной партией.

Обратим внимание на то, что «демократический» генсек Горбачев все же признавал плюрализм и иные мнения: свое и ошибочные, с которыми и пытался вести беспощадную борьбу, — почитайте его последние выступления.

И вновь в речи Горбачева всплывает таинственная фигура умолчания «мы»:

— Историческую задачу мы решили: тот монстр рухнул, люди получили свободу, в обществе развернулись демократические процессы...

Не комментируя последнюю, отнюдь не бесспорную сентенцию Горбачева, вновь подчеркнем факт признания его в предательстве партии и в ее целенаправленном обмане.

Публичный акт политического самоубийства завершен.

Лишившись последних прикрытий, политически обнаженный на сцене Горбачев перед сотнями устремленных на него удивленных глаз еще осмеливался(!??) пускаться в рассуждения о «соотношении политики и нравственности».

Как бы отчитываясь за свои деяния грехопадения, он покаянно оправдывался перед западной аудиторией:

— Вся эта «нерешительность» президента, его «медлительность» (я все это ставлю в кавычки), то есть моя тактика, мой подход и позволили накопить в обществе такие силы, которые, как теперь говорят, создали базу для сохранения и продвижения демократических преобразований.

Окончив акт нравственно-политического стриптиза, Горбачев попенял на тяжелые условия его предыдущей «работы», видимо, рассчитывая на сочувствие зарубежных слушателей.