Неизвестный фактор (Романы)
Шрифт:
— Это уловка. — Это был Кьюри. — Они шпионы, их выслали обмануть нас. — Он вытащил лазер и направил его на Косгро, наверное, считая исследователя самым опасным из всех нас.
— Не торопись! — Вейджил пристально разглядывал нас, но говорил с Оомарком: — Ты ходил здесь в школу?
— Конечно! — с нетерпением ответил Оомарк. — Я был в четвертой группе, с Рандольфом и Фюрвеллом и Портусом…
— С кем еще? — подсказал Вейджил, когда тот остановился.
— Ну, с Рандольфом и Фюрвеллом и Портусом — с ними я дружил. Но там еще были девочки — и были Бути Наверс и Клив. А… его звали так же, как вас! Он были Кливом Вейджилом! Он ваш сын? А он никогда не говорил, что у него папа военный…
— А он им и не был, — медленно ответил начальник. — Клив Вейджил был моим старшим братом.
Оомарк покачал головой.
— Не может быть. Он же маленький мальчик, как я, а вы, вы — старый !
— Их внедрили, снабдили этим диким рассказом и внедрили! — снова перебил Кьюри. — Наверное, послали подкинуть какую-нибудь гадость с земли змей. Лучше сжечь их прямо сейчас.
— Тихо! — На этот раз голос Вейджила был резким. — Оомарк Зобак, его сестра Бартаре и Килда с'Рин. — Указательным пальцем он показал на каждого из нас. — Да, я вспомнил! Долгие месяцы искали и так и не нашли никаких ваших следов. Дело оставили только когда началась война. А потом ни у кого уже не было времени…
— Какая война?
И он рассказал нам; его голос звучал так, будто он старел на глазах, излагая факты — как их знали те немногие, что уцелели на Дилане. Произошло неожиданное нападение неприятельских отрядов с целью захватить кольцо внешних миров. Ее разбили в сражении возле Небулы, но это было только начало. Уничтоженная группа была лишь разведывательным отрядом огромной армады. Последовали рейды и снова нападения. Когда враги-инопланетяне были окончательно разбиты, вся эта секция галактики, некогда цивилизованная, оказалась в хаосе, в котором сильные выживали, а слабые быстро уходили из жизни. Между отдельными солнечными системами, даже между мирами, не осталось коммуникации. Неведомые болезни, распространявшиеся сами по себе или по чьей-то злой воле, превратили некоторые миры в склепы.
На третьем году войны весь Дилан, кроме караульной службы, спешно эвакуировали. Какое-то время поле здесь, на Тамлине, служило центром техобслуживания для небольших военных кораблей. А потом корабли перестали прилетать. Пять лет назад маленький гарнизон выслал свой собственный последний исследовательский корабль, чтобы выяснить, что случилось. Он так и не вернулся. К счастью, на складах рядом с портом оставалась огромная масса запасов топливных элементов.
Землевладения и пастбища давно превратились в пустоши. Несколько остававшихся на Дилане семей съехались в один из кварталов порта и были размещены в зданиях, изначально предназначенных для военного командования. Они все еще проводили постоянный мониторинг внепланетных устройств связи, надеясь уловить какие-нибудь новости. Только вот уже долгое время ничего не слышали.
— Итак, — сказал Кюри, когда Вейджил закончил этот безрадостный доклад, — откуда вы прибыли? Вы беженцы? Или шпионы, которых внедрили, чтобы нас захватить?
Бартаре подошла ко мне. Теперь ее рука дотронулась до моей. Чары, которые когда-то управляли ею, отступили. Ей нужна была та слабая поддержка, которую я могла ей оказать.
— Ну же, — настаивал Кьюри. — Откуда вы прибыли? И не рассказывайте мне о шестидесяти годах из прошлого! Если вас послали враги, вам это не поможет. У нас еще работают поля слежения, и мы не дадим вам их испортить!
— Килда? — Косгро обратился ко мне. Наверное, он считал, что мне скорее поверят, хотя чем больше я думала о нашей истории, тем она мне самой казалась невероятней. Однако кроме правды мы ничего не могли им предложить. Ее я и рассказала им, сократив свой рассказ до изложения голых фактов того, что произошло со мной, с Оомарком и с остальными из нашей маленькой компании. И даже в таком виде история, казалось, заняла много времени и звучала очень странно.
Когда я закончила, первым заговорил Вейджил.
— Другой пространственно-временной континуум, время от времени связанный с другими мирами.
— Хочешь сказать, ты им веришь? — резко спросил Кьюри.
— Такая теория известна, — возразил его начальник. — И она подходит к тому, что я знаю об исчезновении этих троих. — Он жестом указал на детей и меня. — А ты? — Он обратился к Косгро. — Когда ты вошел в этот мир и как?
Джорс снова рассказал о приземлении на планету в качестве исследователя — первопроходца, о том, что случайно попал в серый мир, и о годе, в котором это произошло.
— Год 2301! — Кьюри не скрывал, что не верит.
— Да, 2301 год, — повторил Косгро. — Думаю, я смогу предоставить вам доказательства. Оомарк говорит, что здесь был обнаружен и перевезен в музей исследовательский корабль. Вы все знаете особенности этих машин. Они все на персональном коде и открываются только тому, кто его устанавливает. Если корабль все еще здесь — он откроется только для меня, и ни для кого другого.
Я забыла об этой мере предосторожности исследовательских кораблей. Он не только находился на персональном коде после приземления, так что посторонний в него приникнуть не мог, и в случае необходимости корабль мог служить укрытием, но и внутри был разработан так, что его управление реагировало только на одного человека: на того, кто был его пилотом. Для Джорса не было лучшего способа доказать, кто он, чем войти в этот корабль.
— В музее? — переспросил Вейджил, и потом его голос окрасился волнением. — Конечно, он все еще там. Не было оснований его перемещать.
— Тогда отведите нас к нему, скорее, — потребовал Косгро.
— Оставайся у коммуникатора, — приказал Вейджил Бролстеру. Они вели круглосуточное наблюдение, надеясь, что шепот космоса когда-нибудь подскажет им, что о них не забыли.
Мы спустились на граве и вышли на площадку перед терминалом, выжженную ракетным огнем, но не ощущавшую этого горячего дыхания уже долгие годы. Но не отправились пешком в город-призрак. У Вейджила неподалеку была припаркована наземная машина, и хотя она была маленькая, мы все в нее втиснулись. И когда ехали по пустым улицам, гул мотора отдавался слишком уж громким эхом. Мне все меньше и меньше нравился вид этих слепых окон, и пыли, и сухих листьев, и осыпавшихся обломков у некоторых зданий. Так основательно они были построены, что вполне могли бы простоять здесь и не пятьдесят лет, а и сто, и больше: памятник мертвой колонии… Сколько еще таких миров вращалось вокруг других солнц? А ведь на некоторых, возможно, не осталось даже горстки жителей, которые могли бы проехаться по отдающих эхо городам. Наверное, некоторые были полностью сожжены и превратились в мертвые тлеющие угли, на другие нападала чума, оставляя мертвецов непохороненными лежать там, где они падали. Я старалась не думать об этом. Лучше думать о том, что если уж мы и вернулись в опустевший мир, то по крайней мере в тот, который мы знали, а не в тот серый, населенный чудовищами, что держал нас в плену.
Наконец мы притормозили у двухэтажного здания. Из-за него выглядывал, устремившись вверх, нос корабля, готовый обыскивать свою стихию — космос. Он был куда меньше, чем лайнер, доставивший нас на Дилан, даже меньше чем средний свободно-торговый корабль. Но все же это был космический корабль, и его вид вселял надежду, что человечество еще не до конца изгнали со звезд.
Мы прошли через парадный двор музея, и Вейджил прожигал замки лазером, торопясь к тому выходу, за которым находился исследовательский корабль. Когда мы дошли, Косгро быстро вышел вперед и стал у основания одного из стабилизаторов корабля; как бы мал ни был этот межзвездный корабль, на его фоне Косгро выглядел карликом. Он быстро обвел его взглядом. Потом медленно заговорил. Мне этот набор звуков казался бессмысленным, и все же я знала, что это кодовая фраза, какая-то звуковая комбинация, установленная как сигнал.