Неизвестный Кропоткин
Шрифт:
В начале 30-х годов С. Г. Кропоткина съездила в Лондон и организовала перевозку в Москву остававшегося там архива: он размещен был в музее, который предполагалось превратить в научно-исследовательский центр. Здесь время от времени проходили собрания памяти Кропоткина, но с ограниченным количество участников, да и посещаемость была не очень высокой. Музей часто закрывался по разным причинам.
Хотя формально запретов не было, но неодобрительное отношение власти чувствовалось. А затем, осенью 1930 г., начались аресты членом Кропоткинского комитета и примыкающих к музею активистов. Были арестованы последние остававшиеся на свободе после ряда «чисток» анархисты, и среди них - Алексей Боровой, наиболее яркий представитель индивидуалистического анархизма, высоко образованная многогранная личность, профессор, автор нескольких книг, «оратор милостью божьей», по выражению В. Н. Фигнер.
После передачи Музе в ведение государства его деятельностью практически прекратилась, и в 1940 году он был закрыт.
П. А. Кропоткин.
Взаимная помощь в современном обществе 1
1 Фрагмент главы VII из книги П. А. Кропоткина «Взаимная помощь среди животных и людей как двигатель прогресса», пер. с англ. В. Батуринского под ред. автора (пересмотренное и дополненное издание). Пб.-М., Изд. «Голос труда», 1922. Первое издание этой книги под названием «Mutual Aid: factor of volution» вышло в Лондоне в 1908 году. Прим ред.
Склонность людей ко взаимопомощи имеет такое отдаленное происхождение, и она так глубоко переплетена со всею прошлою эволюцией человеческого рода, что люди сохранили ее вплоть до настоящего времени, несмотря на все превратности истории. Эта склонность развилась, главным образом, в периоды мира и благосостояния; но даже тогда, когда на людей обрушивались величайшие бедствия, - когда целые страны бывали опустошены войнами и целые населения их вымирали от нищеты или стонами под ярмом тирании, - так же склонность, так же потребность продолжала существовать в деревнях и среди беднейших классов городского населения; она все-таки скрепляла их и в конце концов оказывала воздействие на то правящее, войнолюбивое и разоряющее меньшинство, которое относилось к этой потребности как к сентиментальному вздору. И всякий раз, когда человечеству приходилось вырабатывать новую социальную организацию, приспособленную к новому фазису его развития, созидательный гений человека всегда черпал вдохновение и элементы для нового выступления на пути прогресса все из той же самой, вечно живой склонности к взаимно помощи…
Поглощение всех общественных отправлений государством неизбежно благоприятствовало развитию необузданного узкого индивидуализма. По мере того, как обязанности граждан по отношению к государству умножались, граждане очевидно освобождались от обязанностей по отношению друг к другу…
«Практически» люди и теоретики, люди науки и религиозные проповедники, законоведы и политические деятели все согласны в одном, а именно, что индивидуализм в его наиболее грубых проявлениях можно, конечно, смягчать благотворительностью, но что он является единственным надежным основанием для поддержания общества и его дальнейшего прогресса. Казалось поэтому делом безнадежным - разыскивать институции и практические проявления начала взаимной помощи в современном обществе. Что можно ожидать от них? И все же, как только мы начинаем присматриваться, как живут миллионы человеческих существ, и изучаем их повседневные отношения, нас поражает, прежде всего, огромная роль, которую играет в человеческой жизни, даже в настоящее время, начало взаимной помощи и взаимной поддержки… Поступки, при совершении которых люди руководятся своею склонностью к взаимной помощи, составляют такую огромную часть нашего повседневного обихода, что если бы возможно было внезапно положить им конец, то этим немедленно был бы прекращен весь дальнейший нравственный прогресс человечества…
Все эти ассоциации, общества, братства, союзы, институты и т. п., которые можно насчитывать десятками тысяч в одной Европе, причем каждый из них представляет собою огромную массу добровольной, бескорыстной, бесплатной или очень скудно оплачиваемой работы - разве все они не являются проявлениями в бесконечно-разнообразных формах все той же, вечно живущей в человечестве потребности взаимной помощи и поддержки?… Они начинают приобретать международный характер, и несомненно способствует… ломке международных преград, воздвигнутых государствами… Сознание международной солидарности растет как среди отдельных передовых людей, рак и среди рабочих масс с тех пор, как они завоевали себе право международных отношений…
Благотворительные общества, которые в свою очередь представляют целый своеобразный мир, должны быть также упомянуты здесь. Нет ни малейшего сомнения, что громадным большинством членов этих обществ двигают те же чувства взаимной помощи, которые присущи всему человечеству…
Короче говоря, ни сокрушающие силы централизованного государства, ни учения взаимной ненависти и безжалостной борьбы, которые исходят, украшенные атрибутами науки, от услужливых философов и социологов, не могли вырвать с корнем чувства человеческой солидарности, глубоко коренящегося в человеческом сознании и сердце, так как чувство это было воспитано всею нашею предыдущею эволюциею. То, что было результатом эволюции, начиная с ее самых ранних стадий, не может быть уничтожено одной из преходящих фаз той же самой эволюции. И потребность во взаимной помощи и поддержке, которая скрывалась, было, в узком круге семьи, среди соседей бедных улиц и переулков, в деревне или в тайных союзах рабочих возрождается снова даже в нашем современном обществе и провозглашает свои права - стать, как это всегда было, главным двигателем на пути дальнейшего прогресса…
В практике взаимной помощи, которую мы можем проследить до самых древних зачатков эволюции, мы таким образом, находим положительное и несомненное происхождение наших этических представлений, и мы можем утверждать, что главную роль в этическом прогрессе человека играла взаимная помощь, а не взаимная борьба. В широком распространении принципа взаимной помощи, даже и в настоящее время, мы тоже видим лучший задаток еще более возвышенной дальнейшей эволюции человеческого рода.
1908- 1922 г. г.
Послесловие к русскому изданию книги «речи бунтовщика» 1 (1919)
1Кропоткин П. А. Речи бунтовщика. М 1919, С. 1-154
Очень скоро по выходе из тюрьмы я вынужден был покинуть Францию и поселился в Англии, где имел возможность изучать хозяйственную жизнь большой промышленной страны - на деле, а не только из книг, в которых экономисты повторяют вот уже более стал лет все те же ошибки своих предшественников. Читая лекции в разных городах Англии и Шотландии, я пользовался этими разъездами как для долгих бесед с рабочими, так и для осмотра всяких фабрик и заводов - крупных и мелких, угольных шахт и больших корабельных верфей, не забывая при этом мелких мастерских в таких больших центрах кустарного производства, как Шеффилд и Бирмингам. Посещал я также и громадные кооперативные центры для распределения, как Оптовой кооператив в Манчестере… Знакомясь таким образом с реальной жизнью, я постоянно имел в виду вопрос: «Какие формы сможет принять социальный переворот, чтобы наиболее безболезненно перейти от личного и компанейского производства с целью наживы к производству и товарообмену, организованным самими производителями и потребителями для наилучшего удовлетворения всех нужд населения?»
Из этого исследования получилось два вывода: «первый из них был тот, что производство пищи и всякого товара, а затем товарообмен представляют такое сложное дело, что планы социалистов-государственников - неизбежно ведущие к диктатуре партии - окажутся безусловно неудовлетворительными, как только их начнут прилагать к жизни.
Никакое правительство не будет в силах, - утверждали мы, наладить производство, если за это дело не возьмутся вами рабочие чрез посредство своих профессиональных союзов в каждой отрасли производства, в каждом ремесле; - потому что в каждом производстве есть и ежедневно будут возникать тысячи трудностей, которых никакое правительство не может ни разрешить, ни предвидеть.
Заранее предначертать все невозможно: нужно, чтобы сама жизнь и усилия тысяч умов на местах содействовали развитию нового строя и находили наилучшие условия для удовлетворения тысячи проявлений местных потребностей. Теоретические планы перестройки, конечно, не бесполезны в подготовительно периоде. Они будят мысль и заставляют вдумываться в сложные организмы, представляемые цивилизованными обществами.
Но вместе с тем, они слишком упрощают предстоящую человечеству задачу; и если начать осуществлять эти программы, то - жизни им не наладить. Произойдет от них такая разруха, которая может привести к самой злой реакции…