Неканоническое житие

Суслов Алексей

Михалыч осторожно прикрыл дверь и пошёл в домик управляющего. Тот пил чай с Лазарем и рассказывал историю про кабана, обглодавшего всю кору на вековом дубе, так как у него чесались зубы после убийства лесника.

Слушали олигарха как малые дети. Лазарь едва кружку не уронил.

– Весь в меня пошёл! – вздыхал Михалыч. – Я до 20 лет этим делом занимался, и всё не знал, как закончить, пока Зинаиду (мать мальчика) не встретил. Сладкое это дело, завлекательное, трудно прекратить, будто дьявол за одно место держит.

Лазарь тут же сказал, основательно вытерев глаза платком:

– А так и есть – дьявол и держит. Есть средство: как только рука тянется к сраму, думай, что тебя уже три дня как схоронили, оплакали все твои грешные поступки и взяли в рай. Глубина этих мыслей поражает любой грех, ведь против лома не приёма – рай всё победил. …Один мужик так себя этим делом замучил, что жену свою бросил и детей троих. Срам его одолел, как деревом лишай. Отвадил я его этим средством, теперь с женой живёт, вернулся, значит.

Михалыч выпил стакан самогона, закусил редиской, которую привёз из городской теплицы днём ранее и ушёл просвещать заблудшую душу.

Долго говорил мальчику слова, которым его научил умный старец. Мальчик кивал, пряча взгляд.

– Спокойной ночи! – сказал наконец уже назначенный губернатор и поцеловал Никитку в белые власы. – Помни мои слова. Денег у меня много, любая твоя слабость (болезнь) может быть вылечена, но если ты своей душе повредишь, ничто не спасёт тебя. Часто твой отец лил кровь, часто люди проливали слёзы, глядя на меня. но я всегда берёг душу от бездумной страсти. Страсть способна убить навсегда и будет совсем замечательно, если ты бросишь это гнилое дело. За это я подарю тебе магазин игрушек. Согласен, мой мальчик?

Глава 3

Через две недели в кортеже из пяти машин прибыла в особняк молодая роскошная подруга Михалыч Элеонора.

Закатили пир горой: здесь тебе и молочные поросята, брызжущие напитанным соком, птица различных видов и всё то разнообразие, что может предоставить бескрайние русские просторы.

На торжественной тусовке губернатор и старец Лазарь восседали бок о бок. Пели расшалившиеся цыгане, рвя глотки и пуская волной многоцветие одежд. Захмелевший Михалыч, взяв микрофон из коробки с шампанским, громко, как всегда подходит тем, кто живёт по-барски, начал:

– Дамы и господа! На минуту закроем рты и послушаем отзвуки моего мышления. Давно меня терзала задумка сделать нечто полезное для духовного развития русских земель. Буду предельно ясен и краток: задумал я реалити-шоу "Неканоническое житие", где в течение реального времени наш народ будет наблюдать духовные поиски и жизнь нашего уважаемого старца Лазаря, которого я имел честь принять в свои пенаты три недели назад.

Один из гостей, напыщенный мужичок в розовом пиджаке так аплодировал, что вывихнул мизинец на левой руке. Тяжко встав из-за стола. он потянулся до бутылки "Smirnoff", открыл её небрежным движением уже подвыпившего человека и полил на палец. Благодатное чувство накрыло его; душа наслаждалась прекрасным чувством радости.

Старец хрустел аппетитным малосолёным огурцом и прикидывал на ум, во сколько обойдётся губернатору его новая затея. Весь пафос размышления Лазаря заключался в едином: отдать Богу как можно более своих талантов, чтобы получить от народа своевременную пользу, которая виделась ему не в славе и почитании, а в реальном количестве рублей. Ведь слава – это преходящая волна, которая большинство смывает безвозвратно, а деньги, их магическое обладание сам Господь Бог готов принять с особым восторгом. У кого имеется купюра, у того имеется всё, что потребно каждой человеческой душе.

Толпа, пожирающая деликатесы, волновалась бурным потоком: "Дайте слово Лазарю!" , "Дайте слово Лазарю!" Восторженный вопль будто крик на новгородском вече полоскал волнение и азарт чувств.

Лазарь схватил микрофон своими могучими жилистыми руками и заговорил, окая на каждом слове:

– Что говорить мне? Каждое моё слово должно вызывать у вас катарсис. Мне ли шептать вам, дорогие мои, – нет! мне громко говорить следует: согласен! согласен!

Милый мой, Лазарь! Чем для тебя обернётся эта нажива… Не пустотой ли, не выжженным полем, на котором когда-то цвели васильки и ромашки? Доброта должна быть безвозмездна, в идеале – она есть подвиг; ты же захотел зачерпнуть денежной воды, вдоволь напиться и не поперхнуться её мутным осадком. Зачем тебе это гнилое дело; всякое телевизионное дело, проект настроен на ответной прибыли, а что ты можешь заработать, ведь твоё дело – спасать души, а ты вторгаешься в глубокое море, способное убить, захватить целиком…

Михалыч вышел из зала и направился охране, пившей отдельно от приглашённых.

– Ребята, приготовьте вертушку и ждите, когда я буду готов вылететь.

Пошёл сильный дождь, омывающий гранитные плиты, уложенные дорожкой. Виктор сидел под гребком и смотрел на губернатора. Он готов был броситься под хляби небесные, ибо Михалыч дал ему новый смысл жизни, заключавшийся в жратве и развлечениях. На днях рогатиной завалили медведицу и столь полного удовлетворения управляющий никогда ранее не ощущал.

Михалыч махнул рукой. Виктор сорвался с места как спринтер, мчался как борзая, готовая помочь хозяину исполнить его мысли.

– Слушай, Витя. Лазаря на три дня поселись в номер в особняке, пусть пообщается с Элеоноркой, вправит ей мозги. Но смотри, чтоб не сильно он проповедью махал, а то она соберёт манатки – и в город. Знаешь же её проституточный характер.

– Готов выполнять! – вытянулся как глист управляющий.