Некогда жить
Шрифт:
– Разве не мог губернатор просто-напросто стукнуть кулаком по столу и затребовать сопровождение?
– Он и стучал, это было при мне, но ему было отказано. Я отправлял его накануне трагедии в Верх-Обское. Следя за перипетиями дела Щербинского, все почему-то забыли, что погиб не один человек – погибли водитель и охранник. Осиротели три семьи. Жена Саши Устинова осталась с маленьким ребенком на руках… У Саши было девять продолжительных командировок в горячие точки, а вышло так, что погиб он в мирное время. Щербинского сделали героем, но никто не упомянул, в каком положении остались родственники погибших, та же Галина Николаевна, которой еще очень долго придется лечиться после всего пережитого. Мое личное мнение – Щербинский виновен на 100 %: во-первых, не пропустил спецмашину, во-вторых, удар был в заднюю часть автомобиля. Я попадал в аналогичную аварию два года назад. Слава богу, остался жив и выиграл суд. И потом, такие огромные средства вложены в защиту Щербинского, что просто диву даешься! Кучерена – один из самых дорогих адвокатов России. Я не верю в материальную
– Говорят, что обстановка вокруг Михаила Сергеевича в последние дни была накалена. Вы это чувствовали?
– Я как раз работал с ним всю неделю накануне гибели. В эти дни он очень часто ездил без водителя, за рулем был я. И меня насторожило одно обстоятельство. Обычно Михаил Сергеевич не делал никаких замечаний, а тут вдруг, буквально за сутки до случившегося, мы с ним поехали по делам, я начал обгонять машину, и он совершенно неожиданно сказал: «Смотри осторожнее, дураков на дороге всяких хватает…» Меня это удивило: я всегда ездил достаточно осторожно, и это предостережение было и лишним, и неожиданным.
– Какое отношение у вас было к Евдокимову?
– Вообще говорят, что охрана всегда ненавидит охраняемых лиц. Представьте: круглосуточно находишься рядом с охраняемым лицом, потакаешь всем его капризам, нет никакой личной жизни… Но случай с Михаилом Сергеевичем совершенно иной. У меня о нем только положительные отзывы. Это был человек, который действительно хотел что-то сделать для края. Я был с ним с начала выборов и ушел из администрации, когда Михаила Сергеевича не стало. Он был человек неординарный – очень яркий, интересный. Находясь рядом с ним, я постоянно открывал что-то новое для себя. Евдокимов менялся в разных ситуациях. С ним интересно было работать. Интересно и тяжело. Он действительно был человеком с большой буквы. Благодаря ему я вышел на другой качественный уровень жизни, пообщался с известными людьми, которые уважали его и любили.
– Почему вы говорите о круглосуточном режиме? Разве у охранников нет графика работы?
– График, скажем так, скользящий. У охранника ненормированный рабочий день, поэтому говорить о графике бессмысленно. Я уезжаю в командировку, не зная, сколько она будет продолжаться. Она может получиться двухдневной, а может двухнедельной.
– А в каком смысле тяжело было работать с Евдокимовым?
– Тяжело с профессиональной точки зрения, потому что он был непредсказуем. Мог в любой момент сказать: «Останови машину» и выйти в толпу. Он был публичным человеком и долгое время не мог привыкнуть к тому, что он не только народный артист, но и губернатор. Евдокимов охотно встречался с людьми, а у людей может быть всякое настроение. И когда при нем один охранник, а он выходит в толпу из 100–200 человек, представьте, какое это напряжение! А объяснить ему, что этого лучше не делать, было невозможно: он просто привык к публичности.
– Бывали ли случаи, когда происходило действительно что-то опасное для жизни губернатора?
– Нет, ничего экстраординарного не случалось. Иногда бывало, в толпе раздавались недружелюбные реплики, иногда абсолютно беспардонные, и только. Но это было исключением. В основном его звали в гости, в баньку… Люди к нему относились очень доброжелательно, с положительными эмоциями. Но для нас это все равно было большим напряжением, потому что настроение всех не угадаешь.
– А что перевешивает – «интересно» или «тяжело» – при оценке работы?
– С профессиональной точки зрения тяжело, а с личной – интересно, и это несопоставимые вещи. Я очень многое узнал о нем, очень много интересных людей вокруг него было. Я получил колоссальный опыт, пополнил свой духовный багаж так, как этого просто не могло бы случиться, работай я рядом с другим человеком. Он был при всем при том очень скромным, и настоящим делом считал только что-то глобальное. То, что успел сделать по мелочам, не любил афишировать, считал, что гордиться особо нечем. Парк «скорых помощей» обновили практически за год, школам подарили автобусы, газопровод дотянули наконец-то хотя бы до Троицкого, а ведь стройка была заморожена, – это большая работа. Начали добывать уголь на Мунайском разрезе, а ведь там тоже ничего не делалось. И об этом умалчивалось и умалчивается… Было сделано, мне думается, довольно много позитивного. Алтай – аграрный край, и было завезено много нужной сельскому хозяйству техники, собрали прекрасный урожай – нормально и посеялись, и убрали. Все предрекали, что не отсеемся, но все прошло нормально. Михаил Сергеевич специально после рабочего дня объезжал районы, смотрел, как идут дела. В отношении сельского хозяйства он был в курсе всех дел. Его губернаторство, я убежден, было только позитивным. А если у нас все заводы развалены – так это же не его вина, их годами планомерно разваливали. Если при Евдокимове СМИ заняли позицию показывать любой промах власти в гипертрофированных размерах, то мне непонятно, почему сейчас у нас в СМИ такая тишина, несмотря на многие острые проблемы.
– После гибели Евдокимова вы ушли из службы охраны администрации края по собственной воле?
– Да. Пока Галина Николаевна была на Алтае, мы с ней отработали, но это происходило уже по личной инициативе. И когда она уехала, я ушел из охраны.
– Как вы думаете, каким
– Как бы там ни было, я думаю, что на трассе нужно поставить небольшой мемориал всем троим погибшим. В Верх-Обском уже построили часовню, я там бываю иногда. Но лучше бы он был живым, лучше бы его поддерживали живого. Многие просто отвернулись, ушли в тень вместо того, чтобы помогать Евдокимову. Молчание людей, когда рассматривалось дело Щербинского, мне тоже непонятно. Ведь их же просто одурачивали, все это было показным. У нас такое творится! Но никто при этом не выходит на митинги. На Алтае самый высокий по Сибири тариф на электроэнергию, но бастовать что-то никто по этому поводу не собрался. И потом, Зуев был профессионал с большой буквы. 25 лет водительского стажа – и ни единой аварии, даже мелкой, у него за это время не было. Он работал в Казахстане, в президентском гараже, в посольстве Ирана отработал 4 года… Проблема в том, что на Алтае водители крайне беспредельно ездят по дорогам, не соблюдая порой даже элементарных ПДД. Поэтому кемеровские, например, автобусы, едущие в санатории Белокурихи, без сопровождения машин ГАИ по нашим трассам не ходят. Сопровождение ведь может за плату заказать любой желающий, и кемеровчане стараются обезопасить себя. Недавно я ехал в Бийск и наблюдал такую картину: шла военная колонна, перевозили ракеты. Движение, естественно, перекрыли, но было очень много желающих проскочить эту колонну. В итоге машины оказывались в кювете – их туда сбрасывали БТРами. Водители не понимают даже таких вещей! Ведь везли стратегическое оружие! И потом, все сопровождения играют чисто номинальную роль. Предположим, идет кортеж со скоростью 140 км, но и его пытаются обогнать и будут обгонять, никого на наших дорогах не волнуют машины сопровождения.
– Беспредел на дорогах свойственен всей Сибири или есть дисциплинированные в плане вождения регионы?
– Лихачат, пожалуй, только на Алтае. Кузбасс, например, ездит очень дисциплинированно: как только появляется машина с мигалкой, все останавливаются и пропускают ее. Просто Аман Тулеев и его чиновники постоянно ездят с сопровождением, и водители приучены уступать им дорогу. В Новосибирской области и Красноярском крае правила соблюдают похуже, но самый отвратительный в этом смысле Алтайский край. Стоит хоть раз сесть в машину к сотрудникам ГАИ и посмотреть, как они работают при сопровождении какого-нибудь высокого чиновника. Им приходится беспрерывно кричать в мегафон: «Принять вправо!», «Принять вправо!», а водители им просто-напросто не подчиняются, хотя требование уступать дорогу машине со спецсопровождением прописано в ПДД.
– Как вы думаете, в чем заключался просчет Евдокимова как губернатора?
– Планы у него были грандиозные, он мог привлечь в край так необходимые экономике региона большие инвестиции. У него были нормальные отношения с людьми из разных сфер, в том числе и с олигархами. С тем же, например, Абрамовичем Евдокимов часто по телефону разговаривал. Строительство полей с европокрытием и открытие школы Смертина состоялось в результате переговоров Михаила Сергеевича и Романа Аркадьевича. Сегодня тоже об этом почему-то не вспоминают. Но главное – сегодня ребятишкам есть где учиться играть в большой футбол. Были планы построить новый современный Дворец спорта, переговоры об этом были в завершающей стадии. Евдокимов, мне кажется, не мог привыкнуть к политическим играм, интригам. Он доверял людям и не понимал, как может человек сегодня с ним обниматься-целоваться и обещать одно, а завтра делать совершенно противоположное обещанному. У него это просто в голове не укладывалось… Видимо, о губернаторстве у него было представление, мало соотносящееся с существующим положением дел. Он с человеческой точки зрения ко всему подходил, с мерками дружбы и взаимопомощи, а в политике так не бывает, там мало кому можно доверять. Там каждый сам за себя, нет ни друзей, ни врагов. Понемногу он, конечно, начал во всем разбираться, но увы… Михаилу Сергеевичу не хватило всего года, чтобы дела пошли в гору, потому что за год сложно что-то сделать в нашем крае, в котором ресурсная база отсутствует. Кстати, Фрадков, побывавший на Алтае, абсолютно верно заметил, что мы – классический пример региона, в котором нет ни нефти, ни газа. Евдокимов и очень хотел, и готов был исправить положение дел в доставшемся ему запущенном хозяйстве. Думаю, многим на Алтае, как и мне, жаль, что судьба распорядилась иначе.
Николай Бондарчук, доктор сельскохозяйственных наук, профессор, Алтай
Такой народной поддержки не было ни у одного губернатора
Когда узнал, что Михаил Сергеевич Евдокимов идет на губернатора края, я ему позвонил и сказал: «Буду вам помогать на выборах». Почему? Потому что знал его семью. Видел в нем простого, доступного человека. Селянина. Настоящего мужика-сибиряка. Семья была многодетной. Трудолюбивой. Поэтому, чтобы иметь в доме какой-то достаток, с малых лет приходилось работать. Он познал сельский быт. Он знал всю домашнюю работу. Он знал, как печку растопить. Дрова наколоть. Он видел, каким трудом достается хлеб на столе. В зажиточных семьях дети видели все по-другому. Жизнь показала, что в богатых семьях есть большие проблемы с детьми. У Евдокимовых их не было. Хочу сказать, что внутренняя духовность человека зависит не от социального положения в семье, а, скорее всего, передается по наследству. Заложена в генах родителей. Я не буду рассказывать о родителях, так как знаю, что о них уже рассказано выше. Какими честными, порядочными и трудолюбивыми были Анна Петровна и Сергей Васильевич – таких поискать. И вот, в такой простой семье вырастает наш сибирский самородок. Случайно ли? Нет. Талантливых людей случайно не бывает. Они природой созданы.