Некондиционный
Шрифт:
Я не успел и глазом моргнуть, как увидел тёмно-серые тела, выскальзывавшие из дыма с оружием наперевес. Тогда я не думал, что они могут играючи меня пристрелить. Инстинкт выживания заставил меня лишь крепче сдавить ладонью рукоять оружия и зажать спуск, поливая туннель длинными крупнокалиберными очередями. Ужасные и омерзительные машины отбрасывало в стороны и разрывало пулями. Точно так же пули свистели и над моей головой. Нападавшие были уже близко. Пулемётный огонь недолго будет сдерживать их, вскоре мне предстоит рукопашная схватка. Безнадёжная. Последняя.
– Держись! – прокричал
Короткая очередь, прилетевшая из темноты и сырости, попала в цель. Три пули прошили поочерёдно правое плечо и ключицу, а последняя перебила мне шею. Прошла сквозь плоть и усиленный стальной позвоночник, оставив голову безвольно висеть на остатках мяса, кожи и кровеносных сосудов.
Последним, что я увидел перед тем, как упасть во тьму, стала плотная волна застоявшегося дерьма, выплеснувшаяся из-за разбитой Азимовым пробки.
Она прокатилась по туннелю, полностью поглотив меня и робота, не давшего мне уплыть по течению, и смела штурмующих новокопов.
Но мне было уже всё равно.
21.
– Как он? – знакомый шелестящий голос.
Перед глазами помехи и белый шум, лишь изредка прерываемый какой-то картинкой, которую я никак не могу толком рассмотреть. Всё в красных тонах. Какие-то тени. Ни черта не понятно.
На какое-то время я снова отключаюсь, но потом опять прихожу в себя.
– Что ты от меня-то хочешь? – голос раздражён.
– Скажи спасибо, что я вычистил его от дерьма, иначе он давно бы уже сдох от сепсиса! Если ты… - снова обрыв сознания.
Шипение, переходящее в тончайший писк, и чьи-то голоса. Какой-то звук, похожий на работающую дрель. Стук металла по металлу. Короткие команды:
– Зажим! Спирт! Клей! Он приходит в себя, дайте еще анестезию!
Я не почувствовал укола или ещё чего-нибудь подобного – просто снова провалился в сон. Что было наркотической галлюцинацией, а что – реальностью? Никак не разобрать. Слова, видения, образы - яркие и живые. Казалось, к некоторым я мог прикоснуться – и прикасался! Ощущал ладонью сухую шероховатость драконьей чешуи, прохладу и гладкость металла.
Слышал чьё-то бормотание.
– Он не вытянет… Не вытянет…
– Спокойно. Это коп, а они ребята крепкие.
«Включиться».
«Провести диагностику».
«Вывести информацию с внутренних виджетов на подключённое устройство вывода».
Эти команды поступали извне. Я не мог им сопротивляться, да и не хотел. Собственно, «я» не было. Оно теплилось где-то на задворках сознания, еле живое, смирившееся со своей нелёгкой участью – быть застреленным новокопами и похороненным в канализации, под тоннами грязной воды и чужого дерьма.
«Перенос станции администратора на сторонний терминал».
«Отключение нижних конечностей».
«Отключение почек».
«Отключение печени».
«Отключение сердца».
«Отключение автоматических лёгочных фильтров».
«Отключение мозгового бустера».
«Отключение боевого контроллера».
«Ошибка: отключить невозможно».
Так-то, золотые мои. Боевое железо не выключить так вот запросто, и из тела не выдернуть. Проще уж всего меня отправить на свалку.
Ох уж это чувство, когда кто-то хозяйничает у тебя в голове. Ощущение было знакомым – виртуальная тюрьма. Ты – это уже не ты, и по-настоящему личное пространство, на которое никто не сможет посягнуть, равно размеру жалкого пучка нейронов, неподконтрольного снаружи. Только здесь ты свободен. Остальное тело кажется ужасно огромным. Как будто тебя поселили в пустой и тёмный дворец, а ты, от страха перед неизвестностью и фамильными привидениями, забился в самую маленькую комнатку под лестницей, сидишь при свечах и с надеждой ждёшь утра. Но оно всё никак не приходит.
Можно как угодно фантазировать. Создавать целые иллюзорные миры и жить в них. Править могучими империями или путешествовать с мечом на боку и жаждой приключений в сердце. Можно философствовать и сочинять книги, не имея возможности ничего записать – даже самую мудрую мысль.
Можно всё.
Но рано или поздно ты возвращаешься в ту же каморку под лестницей и понимаешь – за то время, пока ты построил могучую империю и привёл её к процветанию, прошло всего несколько минут. И утро не стало ближе.
Я открыл глаза.
Никакой красноты, никаких помех. Изображение чёткое. Виджеты, отслеживающие моё состояние, всё также «висят» перед глазами. Правда, картину они показывают какую-то совершенно нереальную. Почти всё тело желтое, в красный окрашена только шея, в том месте, где…
Боже! Я делаю первый судорожный вздох. Меня же убили. Чёрт подери!
Я полулежу на металлическом столе. Комната, в которой я нахожусь, стерильна. Белый потолок, плитка на стенах, капельницы, столы с инструментами, какие-то странные приборы, перемигивающиеся огоньками.
Три человека, внимательно рассматривающие меня. Двое – в зелёных робах, забрызганных кровью, медицинских масках и шапочках, а третий – полностью металлический… Металлическая. Точно, Азимов.
– Что… Как? – я пытаюсь хоть что-то сказать, но гамма охвативших меня эмоций настолько огромна, что ничего не выходит. В голове вертится уйма вопросов, одновременно бросает в жар и холод.
Где-то рядом ускорилось пиканье какого-то прибора, вероятно, отслеживающего мой пульс.
– Спокойно, – поднял ладонь Азимов.
– Ты жив и почти здоров. Разве что вправо голову не сможешь поворачивать. Как себя чувствуешь?
Самым точным ответом было бы «никак», поскольку болевые ощущения я обратно не включал и пока не собирался.
– Нормально.
Один из врачей усмехнулся:
– Да ничего он не чувствует.
– Тогда нам пора. Давай на ноги, дружище. Спасибо, док, вы нам очень помогли.
– Он слаб, - попытался воспротивиться врач, но робот его не слушал, - вряд ли сможет идти…
– Сможет, доктор, – уверенно прошелестел Азимов.
– И идти сможет, и бежать сможет, и даже отстреливаться. Жить захочешь – и не на такое пойдёшь.