Некролог
Шрифт:
– Это противозаконно.
– Неважно. Речь-то идет о близком тебе человеке. К тому же, если откажешься, внучка явится к тебе сама.
Перевалов поморщился.
– Подумай, - настаивала дочь.
– Лучше позвони до ее визита, а то получится себе дороже.
– Спасибо, - отодвигая тарелку, сказал старик.
– Я больше не хочу. И не могу.
Старушка уловила скрытый смысл его слов:
– Ничего, сможешь. Я иду за видеотелефоном.
– Нет.
–
– Я тебя очень прошу...
Со стороны эта сцена выглядела, наверно, смешно: столетняя старуха ластится к своему еще более древнему отцу. Но Перевалова это растрогало. Он вспомнил давно минувшие времена Это было приятно, и старик закрыл от удовольствия глаза.
Тоненький луч солнца проник в комнату, защекотал и разбудил Перевалова, вздремнувшего после обеда. Проснулся старик в отвратительном настроении: часа два назад он, пересилив себя, позвонил Генеральному прокурору, а затем - Марату Чингаеву. Родные были довольны, а старику стало совсем плохо.
Он чувствовал себя униженным, но не от того, что просил, боясь отказа. Наоборот, Перевалов был уверен, что ему не откажут. Ему просто не могли отказать - и пользоваться этим было неприятно. Конечно, и раньше Перевалову приходилось нелегко после очередного выпрашивания, но сегодня старик перенес все это значительно тяжелее.
Неожиданно в комнату ворвался праправнук Перевалова. Он всегда входил к нему без стука.
– Привет, дед. Как дела, еще не умер?
Старик не нашелся, что ответить.
– Я принес мое заявление с просьбой о внеконкурсном зачислении в космошколу. Вот тебе ручка - черкни на нем по-быстрому пару строк.
– Зачем?
– Чтоб наверняка приняли.
– Я не о том. Зачем тебе космошкола, ты же собирался стать гидрологом?
– Передумал. Да ты не тяни, старик. Давай, пиши.
– А ты попробуй самостоятельно поступить. Сдать экзамены, как все.
– Ну-у, дед. Че я буду даром стараться, если можно и так. Давай, пиши.
– Не буду.
– Че? Ты че, спятил, старик? Я всем дружкам сказал, что поступлю - сто процентов!
– Ну и что?
– Да они меня засмеют!
– И поделом.
Продолговатое лицо парня вытянулось, казалось, еще больше. В глазах вспыхнула злоба. Он стиснул руку в кулак и занес его над головой Перевалова.
– Ты, дед, не шути со мной. Я уже все решил.
– Не надо было решать за меня.
– Ах, так...
– парень резким движением схватил старика, потянул на себя и с силой толкнул назад. Перевалов ударился о спинку кровати и застонал. Не столько от боли, сколько от бессилия. Покрытые морщинами руки старика мелко дрожали. Он хотел что-то сказать, закричать, позвать на помощь, но не смог вымолвить ни слова.
В этот момент в комнату вбежала пятилетняя Олечка, младшая сестра парня.
– Здлавствуй, дедушка!
– очаровательно картавя, выпалила ока
Парень выругался, в сердцах отбросил к стене стул, схватил свое заявление и ушел, яростно хлопнув дверью.
Перевалов облегченно вздохнул и, с трудом шевеля языком, произнес:
– Спасибо... Спасибо, Олечка.
– А почему он так кличал?
– спросила девочка, забираясь к старику на кровать.
– Видишь ли, когда человек ставит перед собой цель и пытается достичь ее любой ценой, горе тому, кто окажется на его пути. Больше всего бесит этих людей, если кто-то мешает им достичь своего... И в нашем доме есть такие люди: твой брат, например. И на пути у них вечно оказываюсь я.
– Мой блатик? А кто еще?
– Твои папа и мама, твоя прабабушка...
– И вон тот усатый дядя тоже?
– девочка показала пальцем на портрет, висевший на стене напротив.
Перевалов медленно перевел взгляд на портрет:
– И он тоже. Он беспощадно сметал с дороги всех, мешавших ему. А мы, идя на смерть, бездумно орали: "За Родину! За..." за дядю...
– старик горько усмехнулся.
– Хотя зачем я все это тебе говорю, ты же ничего не понимаешь...
– Понимаю, дедушка.
– Понимаешь? Так ты не будешь такой, как они? Не будешь хоть ты огорчать своего дедушку?
– Не буду, - девочка засмеялась, точно колокольчик зазвенел, и прижалась к старику крохотным теплым тельцем.
– Не буду, только купи мне иглушечную лакету. Купишь?
– Какую ракету?
– Такую, как у Петьки из нашего двола. А то он летает на ней каждый день, а меня с собой не белет!
– Что?..
Внезапно старик судорожно дернулся - пружины в кровати загудели - и начал жадно, по-рыбьи, хватать ртом воздух.
Девочка испуганно отскочила. Неотрывно глядя на посеревшее лицо дедушки, попятилась к выходу.
– Мама! Мамочка!
– закричала она, как только отошла достаточно далеко от старика, и побежала в глубь квартиры...
К вечеру Перевалов умер.
А на следующий день во всех центральных газетах было напечатано:
"Вчера, на сто тридцать восьмом году жизни, скончался Василий Васильевич Перевалов - последний участник Великой Отечественной войны..."