Некромант по вызову
Шрифт:
– Мэтр Гираш, что вы делаете?!
– воскликнул граф, с неподдельной растерянностью уставившись мне в спину.
– Изучаю место преступления, - рассеянно отозвался я, внимательно осматриваясь.
– И считаю логичным сделать это именно сейчас, пока еще светит солнце.
– Но мы же спешим! Полдень давно миновал! Еще час-другой, и начнет темнеть, а за это время мы должны успеть...
– Спасибо, господин граф. Я помню. Но извольте не мешать, иначе я не ручаюсь за последствия.
Его Сиятельство недовольно засопел, однако все же смолчал. "Светлый", как ни странно, тоже проявил благоразумность. Охранники только мрачно переглянулись, а
Я даже не обернулся - в данный момент меня гораздо больше интересовал разгромленный двор и притихший дом, где еще недавно жили люди. И где, несомненно, случилась серьезная трагедия. Сделав несколько шагов и обойдя стороной безжалостно вытоптанный цветник, я ненадолго присел и задумчиво дотронулся до взрыхленной земли. Еще холодная. Не ледяная, но все-таки нездоровый холод вполне ощутим... значит, мертвяки приходили не позже, чем пару дней назад. Однако если жители деревни погибли гораздо раньше... а граф говорил о двух месяцах... то что им могло понадобиться здесь снова?
Странно.
Я так же аккуратно поднялся и обошел цветник кругом, ища хоть какие-то следы, но, что удивительно, почти ничего не обнаружил. Только возле выложенной камнем дорожки отыскалась небольшое багровое пятно, да около самой стены дома удалось рассмотреть вдавленный в землю опечаток чьей-то голой ноги.
Так. Значит, по крайней мере, один зомби сюда точно заходил. И вот это уже совсем странно, потому что поодиночке они никогда не ходят - это раз. Потому, что других следов их присутствия (если, конечно, за ними кто-то специально не прибрал) нет - это два. А еще потому, что крови после себя они оставляют не в пример больше, так как пожирают свои жертвы прямо там, где найдут, и имеют скверную привычку раздирать еще живого человека на части. А такой способ питания, сами понимаете, оставляет вполне определенные следы - на земле, на траве, на стенах дома, куда непременно попадает свежая кровь, и иногда даже на крыше. Потому что в живом человеке крови довольно много, а из разорванных сосудов она порой выстреливает о-очень далеко. К тому же, поблизости всегда присутствует слизь совершенно особенного состава, которой я пока тоже что-то не нашел.
Ладно. Посмотрим, что в доме.
Проигнорировав напряженные взгляды спутников, я медленно поднялся на покосившееся крыльцо и осторожно толкнул входную дверь. Она, как и следовало догадаться, отозвалась еще одним протяжным скрипом, от которого по коже любого нормального человека должно было пробежать целое стадо холодных мурашек. Но мне пока нормально - я видел в своей жизни достаточно, чтобы не вздрагивать от каждого подозрительного шороха. И, наверное, только по этой причине не шарахнулся прочь, когда дверь, которая, как оказалось, висела лишь на одном честном слове, все с тем же мерзким скрипом опасно накренилась, а затем с протяжным стоном рухнула внутрь, подняв целую тучу пыли.
Выждав, когда пыль немного осядет, я быстро огляделся.
Пока ничего особенного - обычные сени. Совершенно пустые и тоже носящие на себе несомненные следы разрушений - на полу валяется старый таз, смятый чьей-то могучей лапой в бесполезный кусок металла. Рядом - разбитая крынка. Два небольших темных пятна в самом углу, возле которых нет ни единого кусочка разлагающейся плоти. Вдоль одной из стен валяются совершенно чистые вилы, которыми даже не успели воспользоваться. А вот второй двери нет - вместо нее зияет темный проем, на одном краю которого, наконец, появились следы чьих-то очень длинных и острых когтей.
Ага...
Внимательно оглядев улику и оценив длину чужих когтей, я непонимающе нахмурился: судя по всему, тут орудовал взрослый могильщик - одна из тварей, просто обожающих копаться в гнилых останках. Они обычно роют глубокие ямы и с удовольствием добывают полуразложившуюся плоть, слизывая ее с неповрежденных костей своим длинным и очень липким языком. По размерам эта дрянь не превышает крупного пса и обладает всеми повадками падальщика. Более того, крайне редко охотится на живых. Поэтому ее присутствие в доме... да еще в то время, когда поблизости болтались зомби... маловероятно. Хотя, возможно, могильщик приходил позже?
Взяв на заметку очередную странность, я зашел в первую комнату и, закрыв нос рукавом, чтобы не наглотаться пыли, быстро прошел в центр. Но и тут, к сожалению, не нашлось ни тел, ни крови, ни следов обычной нежити, которой должно бы быть просто не счесть.
Я внимательно осмотрел все углы, бдительно заглянул за большую печь, но убедился, что внутри нее никакие трупы не припрятаны, и озадаченно потер лысину. Затем, все еще надеясь понять, отыскал люк в подпол. Спустился по разваливающейся от старости лестнице вниз. Обшарил его целиком, напрочь проигнорировав бочки с солениями и связки сушеных трав, подвешенных к потолку. Не погнушался потрогать пол под каждым нашедшимся ящиком. Проверил подвал на предмет потайных ниш. Наконец, зло сплюнул и, покрывшись за время поисков толстым слоем паутины с ног до головы, выбрался наружу.
Под еще более напряженными взглядами ожидающих за забором людей я с самым мрачным видом проследовал в притулившийся неподалеку от дома сарай, где хозяева держали всякую живность. Зашел. Огляделся. Еще более мрачно переглянулся с Ничем и, не обнаружив никаких следов кровопролития, так же быстро вышел, напряженно размышляя о причинах. Уже покидая непонятный двор, краем глаза отметил притулившуюся возле забора собачью конуру с намертво прикрепленной к ней цепью. Собрался было отвернуться, но внезапно подметил новую странность и остановился, как вкопанный.
– А цепь-то перекушена, - тихо сказал Нич, увидев ее одновременно со мной.
– Заметь, не порвана, не перепилена, а именно перекушена.
– Вижу, - напряженно отозвался я, снова присаживаясь на корточки.
– Самое поганое, что перекушено очень чисто - как отрезало. Но я даже не могу сказать, какая тварь на это способна.
Нич угрюмо промолчал, не став меня поправлять, но это и не его специализация - будучи живым, он работал совсем по другому направлению. А я всю жизнь только и делал, что изучал да сравнивал таких вот непонятных монстров... но от этого понимания становилось только хуже, потому что сейчас я, хоть убей, не мог даже приблизительно сказать, с чем мы имеем дело.
Тяжело вздохнув, я снял перчатку с правой руки и осторожно поднял оборванный кусок цепи, на самом краешке которой запеклась старая кровь. Убитого пса поблизости не виднелось. И вообще во всей округе не нашлось ни одного тела - ни человеческого, ни звериного. Почти никаких следов вообще, за исключением той босой ноги, пары когтей, похожих на лапы могильщика, и вот этой цепочки, которая когда-то явно была выкована на совесть и должна была удержать даже очень крупного кобеля.
– Не нравится мне это, - совсем тихо обронил Нич, когда я, заранее сморщившись, аккуратно лизнул одно из окровавленных звеньев.
– Совсем не нравится...