Некромант. Чужая война
Шрифт:
— На жалость давишь?! — захрипел подследственный. — Ты еще мне о долге расскажи или о чести советского командира!
Услышав издевательский смех, майор крепче сжал кулаки. Он отнюдь не был тем чудовищем, каким его считали многие знакомые, и прекрасно понимал, что после такой обработки должен чувствовать человек.
— Но ты прав! — неожиданно услышал шепот майор. — Ты совершенно прав! Мы пыль, мы всего лишь прах. Слушай, майор внимательно, а то, чувствую, не потяну я долго. Тяжело мне, так тяжело,
Бой тогда тяжелый был. Больно сильно немец давил: почти полк против моего неполного батальона, да танки. Одна, нет, две танковые роты! Понимаешь, против моих пацанов? Они же не все раньше винтовки видели. В руки брали как вилы. А их на танки. Кругом танки, одни танки.
— Николай Алексеевич, что дальше? — нетерпеливо вскочил с места майор, едва бывший комбат умолк. — Что же там все-таки случилось?
Не услышав в ответ ни звука, он повернулся к доктору:
— Приведи его в чувство! Живо!
— Но, товарищ майор, — начал было разводить руками врач. — Он в очень плохом состоянии… Ему бы отлежаться, а то до вечера не протянет.
— Интеллигент очкастый, — прошипел сквозь зубы майор, расстегивая кобуру. — Ты, кажется, чего-то недопонимаешь?! Он должен сообщить сведения, представляющие особую ценность для обороноспособности нашего государства…
Он поднял пистолет и направил его прямо в лоб врачу.
— Подумай, хорошенько. Ты сейчас или помогаешь … или по законам военного времени…
Ему не пришлось даже договаривать, как до смерти перепуганный врач бросился к столу и вновь стал колдовать над телом.
— Что, майор, испугался? — наконец, очнулся комбат. — Думал, все?! Слушай, тогда дальше! В бою мы смогли подорвать лишь три танка три жалких танка из двадцати. Не злись, майор, знаю, о чем хочешь услышать. Это началось, когда последний дот взлетел на воздух и танки пошли утюжить пехоту. Я уже хотел стреляться, когда в троечки из окоп что-то полетело.
— Что? Что полетело? — низко, почти к самым губам, наклонился майор. — Граната, мина? Бутылка с зажигательной смесью?
— Нет, — с трудом из себя выдавливал слова комбат. — Это было что-то другое. Яркое-яркое, аж глаза резало! Шары какие-то. Танки горели, как бумага. Шипели и горели!
Он протяжно застонал и стал затыкать уши руками:
— А-а-а-а-а! Я слышу, как они кричат. Они горят заживо… Уберите! Уберите меня отсюда! — неожиданно закричал он, пытаясь приподняться со стола. — Это невыносимо! А-а-а-а-а!
Оба следователя навалились на него, пытаясь удержать на месте.
— Кто это был? — заорал ему в самое ухо майор. — Кто? Откуда летели эти шары?
Комбат захрипел, на губах стала выступать кровавая пена… Он пытался что-то сказать…
— Второй. Второй взвод… Петр Логинов взвод.
Врач осторожно пощупал
— Все… Готов!
— Значит, так! — продолжая держать пистолет, решительно заявил майор. — Никто из здесь присутствующих ничего не слышал!
Он грозно посмотрел на своих подчиненных, продолжавших держать умершего.
— Повторяю для особо тупых, никто ничего не слышал! Помните, в Магадане много снега, на всех хватит!
Крепко прижав к бедру планшет с материалами допроса, майор бросился к двери. В этот момент в его сознании билась лишь одна мысль — «доложить или пока не докладывать». С одной стороны, он формально выполнил данное ему поручение и должен немедленно отчитаться о полученных результатах, но, с другой стороны, докладывать практически не о чем. Сейчас в собственноручно исписанных им бумагах содержится крайне обрывочная и путаная информация, которая дает огромный простор для фантазии.
— И, что с этим «идти на ковер»? — вопросительно пробормотал майор, подходя к автомобилю. — Да он даже слушать не будет! С говном съест. Торопиться не будем пока. Значит, решено! На завод!
Взревев двигателем воронок помчался на окраину Москвы, где располагались крупнейшие военные предприятия. Его план был прост, и поэтому реален: не пытаться самостоятельно разобраться в сумбурных мыслях бывшего комбата, а заставить это сделать профессионала в области разработки вооружения. Именно таким нужным ему профессионалом, который первым пришел на ум, и был Абросимов Илья Петрович, занимавший пост директора завода № 14. Под этим достаточно скромным названием скрывался Московский институт экспериментальной взрывотехники.
В связи с военным положением заводская охрана была усилена несколькими автоматчиками, вышагивающими возле контрольно-пропускного пункта. Едва черная легковушка остановилась возле шлагбаума и требовательно засигналила, как из корпуса выбежало еще несколько солдат, сразу же грамотно окруживших машину.
— Выйти из машины! — громко крикнул молоденький солдатик, подходя к самой дверце. — Приготовить документы!
Майор решительно хлопнул дверью, засветив всем знакомую форму, и, набычившись, посмотрел на бойца.
— Шлагбаум! Живо!
Струхнувший солдат, быстро козырнул и бросился к подъемному механизму.
— Отставить, рядовой Гамаев! — в спину ему ударил приказ. — Оружие на изготовку!
Расслабившиеся было при виде грозной формы солдаты вновь подняли автоматы. Из будки медленно вышел крупный, поперек себя шире, сержант.
— Рядовой Гамаев, почему не проверил документы? — недовольно спросил он, не обращая ни какого внимания на бледнеющего майора. — Тебе, что устав не указ? Два наряда!