Некромант
Шрифт:
Из воркской слободы выбрался довольно-таки быстро, но потом долго тащился пешком в сторону центра — не мог найти извозчика. Они все будто попрятались. Когда увидел «таксиста» — до Академии оставалось идти всего ничего, так что и кричать-свистеть ему не стал.
Само собой — никуда, ни в какой арсенал я не успел. От чего честно сказать расстроился не особенно. Завтра заберу меч, никуда не денется.
А вот на ужин успел. И первое, что увидел — это рожу Элрона который сидел в своем углу вместе со своей группой поддержки, лыбился, и вроде как меня не замечал. Так демонстративно не замечал, что в такое отсутствие интереса к своему обидчику мне верилось
Девчонок своих я не увидел — видимо мы с ними разминулись. Я подоспел к самому окончанию ужина, так что они скорее всего уже отужинали. Впрочем — я был даже рад, что их сейчас не встретил. Мне хотелось побыть одному, обдумать все, что сегодня услышал от «бабушки», и принять верное решение. Я теперь знал, как должен поступил с Элронами. И натолкнула меня на эту мысль именно она, бабка Келлана. Вот только если меня раскроют — все будет очень плохо. ТАКОЕ мне точно не простят.
Спал я спокойно, и в одиночестве. Аны опять же не было, хотя номер прибран, можно сказать вылизан дочиста. Девчонки скреблись в дверь сразу после отбоя, но я сделал вид, что умер и прах мой развеян над океаном. Не открыл. Не надо мне искушений. Я без женщины уже…даже и забыл, когда в последний раз был в постели с Аной, и если ко мне в номер придут девицы, одетые во фривольные халатики…да черт возьми даже если они тулупы наденут и валенки, а не халатики! Тут их девственности и конец придет. Нечего искушать парня!
С утра, еще до завтрака, отправился к ректору. Знаю, что он приходит совсем рано (Хельга говорила), а то и ночует в Академии — у него там есть комната отдыха. Так вот: пока я в одиночестве лежал в своем номере и слушал, как в дверь скребутся девицы, желающие добраться до моего пряного тела, в голову мне пришла одна замечательная мысль. Дуэльный кодекс я изучил более, чем хорошо, так что если нынешние правила не изменились — все должно получиться. Само собой, я не собираюсь тратить время на дуэли с двумя сотнями придурков. Ни времени, ни желания у меня на это нет.
Хельги на месте еще не было (кстати, она иногда ночует в номере у Фелны), а вот ректор находился у себя в кабинете, и мое появление встретил таким взглядом, что если бы Зоран так взглянул на кружку с молоком, несчастная жидкость точно бы за считанные секунды стала простоквашей. Ну не любит он меня, что тут поделаешь! А кто бы полюбил постоянный источник раздражения? Я для него что-то вроде сумасшедшей бабки, которая постоянно и нудно бьет ложкой по батарее центрального отопления — БАМ! БАМ! БАМ! И прибить меня нельзя, и к ответственности призвать невозможно. И что со мной делать — Зоран не знает.
А как хорошо было без меня! Все налажено, все тихо и спокойно. Сиди себе, решай хозяйственные задачи, и не думай ни о чем другом.
— Давай, расскажи мне что-нибудь такое, от чего мое настроение будет еще хуже. Ты ведь для этого пришел? — приветствовал меня ректор.
— Не для этого, господин ректор! — я лучезарно улыбнулся — Ровно наоборот! Я по поводу этих самых дуэлей. Есть у меня мыслишка на этот счет.
— Излагай! — вздохнул ректор, прикрыл глаза и сделал такую страдальческо-постную физиономию, что мне на самом деле захотелось сказать ему что-то такое, что будет еще хуже известия о наличии 219 вызовов на дуэль. Например сказать о том, что я пришел просить руки его дочери, уже беременной от меня, и хочу обсудить с ним размер приданого.
— Согласно дуэльному кодексу, принятому еще несколько поколений назад, тот, кого вызвали на дуэль чести, имеет право выбора оружия, которым будут сражаться дуэлянты. Но мало кто помнит, что в этом пункте есть подпункт, в котором говорится, что вызванный имеет право выставить и свои условия, которые изложит вызвавшему — в письменном виде. А если эти условия вызвавшего не устроят — тогда вызов отзывается, а вызванный имеет право на компенсацию нанесенного ему морального урона любым разумным способом, деньгами или же другими материальными ценностями, по выбору вызванного.
— Та-ак… — неопределенно протянул ректор, взгляд которого оживился — И что ты предлагаешь, какие условия? Надеюсь, они соответствуют кодексу чести?
— Хмм… — я задумался — Может, и не очень соответствуют, но ведь в дуэльном кодексе ничего не сказано о том, что условия обязательно должны строго придерживаться кодекса чести. Я поясню: вызовы, которые мне прислали, предполагают, что те, кто меня вызвал — владеют клинком лучше меня. Они уверены в этом, и эта их самонадеянность превышает все пределы. Мне кажется, вам тоже не нравится эта их наглая самоуверенность. И вы были бы не прочь наказать их за наглость.
Ректор промолчал, и только чуть прищурил глаза. Ага…понятно! Впрямую ты никогда этого не скажешь, но…все так и есть.
— Ближе к делу! — скомандовал ректор, и я продолжил:
— Мое предложение таково: я отправляю письма всем желающим добраться до моего тела. В каждом письме будет указано то, что я вам только что озвучил: пункт дуэльного кодекса, а также его подпункт. И далее мои условия: биться будем на тренировочных мечах (ректор облегченно вздохнул), до тех пор, пока кто-то из нас не сможет продолжать бой. Проигравший раздевается догола, и стоит на Центральной площади, у входа в Магистрат — с девятого удара колокола до пятнадцатого удара. Если проигравший отказывается это делать — платит штраф в размере тысячи золотых. Далее: вызвавший имеет право отозвать свой вызов. За двадцать золотых компенсации в мой кошелек. Согласие или несогласие вызвавшего с моими условиями проведения поединка фиксируется письменно — посыльный получит расписку в получении пакета. Мы делим все вызовы по пять вызов на один день, и до наступления дня и часа, в который в дуэли будет участвовать тот, или иной вызвавший, он имеет право отозвать вызов с соответствующей компенсацией. Вот такое я придумал, господин ректор!
Я посмотрел в лицо ректору, и обнаружил, что оно приобрело багряный оттенок, глаза уважаемого мастера выпучились, и похожи на очи рисованного волка из диснеевского мультика — вот-вот выпадут из орбит. Мне даже стало страшно за уважаемого Зорана — не дай бог его Кондратий шарахнет! Так-то ректор мужик неплохой, дело знает, и боец отличный. Ну и Хельге было бы больно узнать, что я некоторым образом явился причиной гибели ее отца. Пусть даже и косвенной. Она хорошая девочка, я с ней даже как-то…сроднился, что ли. Даже скучаю, когда долго не вижу, так что мне бы не хотелось ее расстроить.
Ректор наконец-то выдохнул, и лицо его стало приобретать более-менее приличный вид. Помолчав минуты три, он с чувством сказал:
— Более мерзких, более…грязных условий я никогда в жизни еще не слышал! Как вам не стыдно, курсант Син? Это же поединок чести! Где тут честь?!
— А где честь в глупом вызове, сделанном только потому, что кто-то там начистил тебе рыло? Замечу — в честном поединке начистил, при наличии численного превосходства противника! Я вот подумываю — а может компенсацию поднять до пятидесяти золотых? Как вы думаете, или двадцати хватит?