Некромантка на тропе любви
Шрифт:
– У тебя будет долгая и счастливая жизнь.
– с неким сожалением проговорил лич.
– Можешь мстить и ненавидеть меня сколько хочешь, у тебя на это будет предостаточно времени.
Наконец-то остановившись, Зазариэль уложил меня на пол. На периферии сознания мелькнуло удивление и тут же угасло, вновь отдав бразды правления страху и панике.
Лич готовился. Чистые и толстые матрасы в крепкую клетку были разложены около стены в подобии кровати. На них меня, собственно, и уложили. Рядом, в изголовье, получается, две пузатые бочки.
– Не ревёшь? Молодец.
–
– Рукав выпустишь?
Я и сама не заметила, что рука не разжалась, крепко удерживая рукав своего похитителя. И нет, не выпущу.
– Ладно.
– Зазариэль понял меня без слов.
– Тогда это тоже возьми.
– в свободную руку настойчиво что-то впихнули, что тут же выпало из пальцев, которые не слушались даже меня.
– Не балуйся у меня!
Тьма обожгла. Я чувствовала её на своей коже. Чувствовала, как она ползёт мерзкой и скользкой змеёй от ладони к предплечью.
– Не-ет!!!
– мой крик сотряс стены. Я трепыхалась на матрасах, пытаясь избавиться от этой мерзости.
– Кьяж поможет.
– навалившись и вжав меня в матрас всем своим нешуточным весом, лич даже не собирался хоть чуточку быть похожим на живого человека. Ни жалости, ни сострадания, ни капли понимания.
– Я сказала, нет!
– А если не тебе? Если не только тебе, воробьёнок?
– игнорируя мои припадки и конвульсии, Заза сказал то, от чего замерло не только моё сердце, но и целый мир — все миры.
– Ты искала его там? Во тьме? За гранью? Ты благодарила его? Смогла попрощаться?
Я замерла, заворожённо глядя в голубые глаза и вдохнула. По-настоящему и полной грудью. Лич буравил меня напряжённым взглядом, казалось, даже не дыша вовсе, либо же делая это очень и очень тихо.
Прошла очередная вечность, прежде чем я кивнула. Молчаливый монолог был понят, принят и приведён в исполнение. Зазариэль отстранился, позволив рассмотреть Кьяж в своих побелевших пальцах. Удивительно "молчаливый" Кьяж.
Наверное, что-то отразилось на моём лице, так как мужчина нарушил тишину:
– Ты больше недостойна...
– с лёгким упрёком и обречённостью прошептал он, переведя взгляд на артефакт.
– Что же ты наделала?
Должно быть, что-то страшное. Не знаю.
– Я заслужу прощение и стану достойной. Опять.
– пообещала я, дрожащими пальцами второй руки коснувшись Кьяжа.
– Он заговорит.
– Лучше бы так и было, Лена. Иначе он будет утерян навсегда. Кьяж уникальный артефакт. Он никогда не ошибается. Он условно разумен и максимально практичен. Самовосполняем... Кьяж решил, что ты достойна. Ты не оправдала его надежд. Вполне возможно, что он уже бесполезен...
– Это не так. Вот увидишь.
– вновь кивнув, я сжала артефакт двумя руками и мысленно вытолкнула из себя тьму.
– Я всё исправлю. Всё исправлю...
– Хорошо бы. Заметь, не я это сказал. Главное, настрой. Раз уж тебе перепала жизнь, даже если тебе не нравится, какой ценой, это веский повод прожить жизнь достойно, а не мучить себя и других. Мне как, уйти?
Кивнула
– Я недалеко буду.
Дождавшись, когда шаги Зазариэля стихнут, я осторожно привстала, задрав больничный балахон до самых бёдер. Кьяж отложила в сторону, принявшись разматывать грубые, зелёные бинты на ногах, которые и без моего участия размотались и ослабли. Справилась с трудом, но всё-таки справилась.
На мгновение зависла, не зная, куда теперь деть этот ворох бинтов, что к тому же не источал не самые приятные ароматы. Не придумала ничего лучше, чем просто отшвырнуть их как можно дальше от себя.
Раз уж я собираюсь медитировать и во тьме путешествовать, лучше чтоб меня не раздражал ни запах, ни зуд потеющих под бинтами ног.
Критически осмотрев ноги, я присвистнула. И почему я сразу внимания не обратила, что мяска кое-где конкретно так не хватает? Ладно не ходят, Миллиус уверял, что эту проблему решит время, но килограммы-то мои где? Не так я себе похудение представляла.
Так, вроде настроилась.
Вдохнула и, сцапав артефакт, легла. Повозилась немного, пытаясь отыскать удобное положение, но выходило не очень — то поясница ныла, то ноги судорогой сводило. В конце концов мне это надоело. Я лишь уверилась, что медитации — совсем не моё.
– Ну, блин, ладно.
– злобно зыркнув на притихший Кьяж, я поджала губы и выпустила тьму, тут же скользнув в неё.
– Не хочешь помогать, тогда не мешай. Буду делать, как умею. Наобум. И пусть тебе будет стыдно, штуковина ты бессердечная!
Тьма всколыхнулась над головой, угрожающе шипя. Кажется, на меня не один только артефакт обиделся.
– Эй! Мне простительно!
– выкрикнула во тьму, внутренне сжавшись. Главное, опять не потеряться в ощущениях и не утратить контроль.
– Вы меня напугали! Что это вообще за отсидки во тьме? Умерла или нет. Точка. Игры какие-то... Разума и магии. Жуть, жуткая!
– высказалась и осторожно поплыла вперёд.
Шипеть на меня, конечно, перестали, но паническому страху это не помогло. Пока я здесь находилась, слушая разговоры Миллиуса, Айриса даже императрицы, я особо не ощущала ни страха, ни волнения. А вот стоило вернуться в мир живых, как воспоминания душили. Пустота. Одиночество. Тьма. Безнадёжность. Бесплотность. Невозможность...
– Вот и правильно. Не надо на меня шипеть.
– вновь заговорила я, пытаясь слушать собственный голос и иметь хоть какое-то отвлечение, чтоб не поддаваться панике.
– Я же с миром пришла? С миром. А ты шипишь. Неправильно это.
Блуждания во тьме давались всё легче и легче. Не сразу. Забавно, но я даже начала понемногу приходить в себя и искренне смеяться.
Организм требовал остановок, и я открывала глаза, поднимаясь на матрасах и пытаясь встать. На третью такую остановку я и встала, решительно, хоть и пошатываясь, зашагав к выходу из пещеры Зазариэля. Когда мне не везло и Заза оказывался поблизости, мне вытирали лицо влажной тряпкой, а ко рту подносили дымное мясо и железную флягу с водой.