Некроманты (сборник)
Шрифт:
Каша была сварена из пшеницы. Густая, что ложка стоит, она каким-то образом ничуть не пригорела. Как же давно Шенга не ела нормальной человеческой еды! Заль разулыбался, наблюдая, с каким аппетитом девушка наворачивает его варево.
– Повязка не мешает?
Повязка мешала. В первую очередь тем, что Шенга не знала, что под ней. Боль на месте раны была тупая и позволяла нормально двигаться, разве что с большей осторожностью, чем обычно. Девушка улыбнулась:
– Мне раньше приходилось носить корсет. Это куда менее удобно.
– Вы из благородных… – понял Заль.
– Какая
– А как вы попали в обитель?
– Сама пришла. Это, наверное, непросто понять тому, кто не слышал проповедников и вербовщиков, но я попробую объяснить. Обитель охраняет внешние земли от инферно…
– От Ночных дыр.
– Ну. Только живой колдун к тем дырам подойти не может. Поэтому нужны колдуны мертвые. И сильные, такие, которые и у самой границы смогут заставить силы мира себя слушать. Они удерживают темных по ту сторону, поддерживают магический щит, вступают в схватку с… тем, что оттуда лезет. Их поддерживают некроманты и заклинатели. Но все равно, даже мертвого колдуна можно развоплотить или упокоить. И тогда им нужна срочная замена. Обитель готовит замену, а проповедники ищут во внешних землях людей, которые пошли бы на это. Берут всех, кто выскажет согласие. Тем более что родня ушедшего в обитель получает неплохой откуп.
– Так это из-за денег?
– Нет, конечно. Проповедники, они умеют убеждать и без всякого специального чародейства. Вообще-то, если они увидели в тебе потенциал воина-защитника, да еще с колдовскими способностями, можешь начинать считать себя послушником. Не успеешь оглянуться, как сам всей душой захочешь туда.
Заль поспешил сменить тему:
– А вон и Дэн идет.
Колдун перемахнул через белый гребень стены и вскоре подошел к костру. Вид у него был хмурый.
Не дожидаясь расспросов, пояснил:
– Там, такое чувство, темные боги покуражились… Еще одна древняя дорога. Ехал большой кортеж, его уничтожили. – Он коротко взглянул на Шенгу. – Следы на шеях трупов такие же, как у здешнего колдуна.
– Наши? – Девушка осторожно поднялась. – Мне надо взглянуть.
– Не стоит. Там много крови и трупов.
Повисла пауза, в конце которой Шенга напомнила:
– Чер Рэкто. Я все-таки дитя Ни и три года провела в обители. Мне надо на это взглянуть.
– Действительно, что это я, – хмыкнул Дэн, устраиваясь у костра. – Но не сегодня. Солнце вот-вот сядет. Как рана? Не сильно беспокоит?
– Нет.
– Эй, а нас кто-нибудь покормит? – донеслось от полога.
Дэн царственно посмотрел на пленников и вдруг зашипел с присвистом: «Спааать!» Над кончиками его пальцев взвихрился нагретый воздух, и те одновременно попадали там, где сидели.
Заль широко зевнул.
– …и еще. Похоже, наши подозрения близки к истине. Но теперь я даже представить не могу, где искать наследника.
Шенга перевела взгляд с одного на другого, но никто не собирался ей ничего объяснять.
Утром туман неприятно подружился с дождем. Дождь колотил по деревянному навесу, рядом переступали и сонно всхрапывали кони.
Здесь, в импровизированной конюшне, было относительно сухо, а под шерстяным одеялом еще и тепло. Шенга проснулась на снопах прошлогоднего сена. Рядом, сбив в сторону одеяло, спал Дэн. Он хмурился, изредка подрагивали губы. Должно быть, и во сне с кем-то воевал.
Под защитой камней, у границы развалин застыл изваянием Заль: пришла его очередь дежурить. Впрочем, разбойники не желали из-под полога и кончики носов высунуть – их укрытие было куда менее надежным.
В боку робко шевелилась боль. Пока еще не сильная, она предупреждала: будь осторожней! Одно неловкое движенье, и…
Шенга все-таки села, выпустив на волю накопившееся под одеялом тепло. Поежилась – снаружи оказалось холодно и влажно. Надо бы вставать, собираться в путь… но как же не хочется под дождь…
А узелок с остатками дорожной еды и с чистой рубахой так и остался мокнуть. Хлеба жалко. И последних монеток…
И как дальше идти? Без денег, вообще без всего.
Девушка еще раз взглянула на спящего колдуна. Вздохнула, потянулась поправить чуть не убежавшее в лужу одеяло. А то ведь замерзнет, простудится…
Дэн проснулся мгновенно, резким движением перехватил руку, зло уставился в глаза.
Она объяснила:
– Одеяло. Упало вниз. Я хотела поправить.
Нахмурился, расслабил плечи. Отвернулся, оценивая обстановку.
Сообщил:
– Дождь теперь надолго. Не знаю как тебе, а нам надо спешить.
– Как скажете.
Они уйдут, а она побредет дальше, прятаться от людей. Дышать болотным воздухом, ждать, когда ее догонят и вернут магистрам. Те посетуют, пожалеют. Оставят в послушницах еще на год… а потом, может, еще на год. Да нет… не оставят. Если ее готовили к работе у самых Дыр, то значит – другой Шип, ее предшественник, или уничтожен, или потерял силу. И магистрам теперь пришлось кого-то готовить в замену, а этот кто-то долго не продержится. Что можно узнать и запомнить за считаные дни? Да ничего. Саму Шенгу готовили три года…
Дэн внимательно взглянул на беглянку, но ничего не сказал.
Достал из своей седельной сумки – разбойники не успели их выпотрошить – край черного хлеба да флягу. Отломил кусок и протянул девушке. Она благодарно кивнула. Хлеб был ароматный и очень вкусный.
От неловкого движения заболела рана, Шенга зашипела, обхватив себя руками.
Дэн, который начал было сворачивать одеяло, обернулся на этот ядовитый звук и велел:
– Ложитесь, я проверю повязку. Но одежку придется снять…
Она пожала плечами, скинула без стеснения верхнее платье, задрала рубаху. Только пожаловалась:
– Холодно!
– Я постараюсь недолго.
Колючее сено царапало спину. Дэн сноровисто развязал узлы, начал разматывать нарезанную лентами тонкую ткань.
– Вы, чер Рэкто, прямо как лекарь…
– Раньше мне приходилось гораздо чаще иметь дело с нежитью. Конечно, не с той, которая приходит из оби-тели… Мы ее называли «дикой». А в рейд отряд уйдет, какой нам там лекарь?.. Каждый сам себе – и лекарь, и нянька. По старой памяти вот – и перевязочный материал вожу, и кой-какие еще… инструменты… Сейчас больно будет – кровь присохла.