Некровные узы

Салах Алайна

На следующий день университетская парковка встретила меня оживлённым гулом. Компании студентов, стоящие вокруг автомобилей, что-то активно обсуждали и возбуждённо жестикулировали. Махнув на прощание Эйбу, я подошла к стоящим неподалёку Элисон и Жаклин и поинтересовалась:

— Извращенец с последнего курса снова бегал голым по кампусу? О чём все болтают?

Подведённые глаза Жаклин горели огнём.

— Кайла Фергюссона вчера избили. Прямо рядом с его домом. Кажется, очень серьёзно, потому что он до сих пор в реанимации.

Я нахмурилась.

— Тот, что из команды по лакроссу?

— Он самый, — кивнула Элисон. —

Он ещё писал о тебе в фейсбуке. Редкостный мудак, но всё равно жалко. Парень учился на полную стипендию, а теперь о спортивной карьере ему, скорее всего, придётся забыть. Говорят, что у него сломаны обе ноги.

— Зато другим будет наука, — фыркнула Жаклин, вытаскивая из сумки карманное зеркало. — Кайл не слишком-то следил за языком и нажил себе кучу врагов. Помните паренька-гота с вашего факультета? Фергюссон так издевался над ним, что, в конце концов, бедняга перевёлся в другой университет, не проучившись здесь и месяца.

Конечно, Кайл был далеко не самым приятным типом: не блещущий интеллектом спортсмен, упивающийся превосходством своей мышечной массы над слабыми, мнил себя альфа-самцом и не имел ни малейшего представления о такте и воспитании. Но каким бы отвратительным говнюком он ни был, он ни заслужил быть избитым.

— Его идиотские выходки не оправдывают рукоприкладства. Только подумайте, как переживают его родители. А если парень не выкарабкается?

Убедившись, что лицо в идеальном порядке, Жаклин запихнула зеркало обратно в сумку.

— Эх, Тина, какая же ты мать Тереза. Гадёныш опозорил тебя на весь интернет, а у него, на секундочку, половина университета в подписчиках. А ты всё ещё защищаешь его.

— Я его не защищаю. Просто считаю, что есть грани допустимого. Я не приветствую телесные наказания и смертную казнь. Это отбрасывает человечество на много веков назад, когда ни в чём не повинных женщин жгли на кострах, слабых младенцев топили, а неугодных забивали камнями насмерть.

— Ну, не всегда телесные наказания бывают так плохи. Я, например, люблю, когда меня шлёпают, — Жаклин поиграла идеально татуированными бровями. — Вы поняли, о чём я.

— Я не имела в виду в постели... — смущённо пробормотала я, пытаясь заблокировать непрошенные картины рук Алекса, сгребающие светлые волосы.

— О, давайте сменим тему, — простонала Элисон, закатывая глаза. — Иначе Жаклин снова заведёт часовой рассказ об изобретательности Эйдана в сексе.

— К чёрту Эйдана. У меня новая цель. До конца месяца я должна трахнуть Алекса. Я видела его вчера у бассейна, — карие глаза Жаклин хищно загорелись. — в штанах у него водится гигантский питон. У него совершенно точно стоял, когда он смотрел на меня...

— Жаклин, перестань! — неожиданно для самой себя рявкнула я, на что обе подруги изумлённо на меня уставились. Немудрено, обычно я не повышала голос. В нашей небольшой компаний Элисон и Жаклин были гиенами острыми на язык, а я милым одуванчиком, которого мало что могло вывести из себя. А вернее, ничего. Даже во время судебного процесса над отцом, когда я практически не спала и выживала на литрах выпитого кофе, мне всегда удавалось держать эмоции под контролем.

Но то, как обыденно рассуждала Жаклин о сексе с Алексом и размере его мужского достоинства, взбесило настолько, что мой безотказно работающий предохранительный клапан дал осечку.

— Эй, да что с тобой? Ты же знаешь, я редко ограничиваю

себя в выражениях...

— Ты говоришь о моём родственнике, — пробормотала я, смутившись из-за своей неожиданной вспышки. — Имей уважение.

— Ты уже определись, — ехидно парировала подруга, — родственник он тебе или нет. Один день ты говоришь одно, на следующий — другое.

— Эй, не ссорьтесь, девочки, — вмешалась Элисон, подхватывая нас под руки. — Опоздаем на учёбу.

После занятий я, наконец, сделала то, что собиралась ещё вчера: пошла в итальянскую кафешку неподалёку от студенческого городка и заполнила анкету на должность официантки. Было бы ложью сказать, что это решение далось мне легко. В конце концов, я была избалованной папиной дочкой целых восемнадцать лет и никогда не знала проблем с деньгами. До произошедшего с отцом, моя жизнь была уютно распланирована: после окончания университета я собиралась открыть художественную галерею, в которой планировала выставлять полотна малоизвестных художников. Мне нравилась идея дать молодым талантам шанс обрести известность, стать для них первым билетом в поезд под названием «Успех». А ещё получать картины из первых рук, общаться с творцами, организовывать выставки. Это ли не работа мечты?

Сейчас же в моей жизни не было никакой ясности. Страшно подумать, что дом, в котором я выросла и знала каждый выступ, уйдёт с молотка. Мне бы хотелось верить, что Алексу удастся отсудить имущество моей семьи, но возможность неблагоприятного исхода нельзя было исключать. Хотя мой опекун не производил впечатления человека, отказывающегося от своих слов, я не могла полагаться на него целиком. Фактически я не знала этого мужчину, и в любой момент обстоятельства могли измениться. В один прекрасный день какой-нибудь девушке удастся растопить суровое сердце этого брутального красавца, и он женится. Вряд ли будущей супруге понравится соседство такой родственницы, и меня попросят освободить дом от своего присутствия. От таких мыслей сердце тоскливо сжалось. Алекс заведёт семью, и я снова останусь одна.

Всё ещё плавая на волнах невесёлых размышлений, я села в машину к Эйбу, который, по обыкновению, ждал меня на парковке. Едва мы отъехали от университета, мой мобильный зазвонил.

— Тина Эрриксон? — уточнил скрипящий мужской голос.

— Это я.

— Вы заполняли анкету на должность официантки?

— Да, сэр.

— Я изучил её и принял решение, что вы нам подходите. Когда вы сможете приступить к работе?

Сердце радостно забилось. Я получила работу. Первую в своей жизни. В первый же день.

— Я смогу приступить завтра, сэр, — я с трудом сдерживала свой восторг. — В анкете я отметила, что учусь, и меня интересует подработка три дня в неделю во второй половине дня.

— Меня это устраивает. Основной наплыв клиентов как раз приходится на вечер. Форму мы выдаём сами, приносите с собой удобную обувь.

— Во сколько мне приходить?

— Жду вас завтра в три.

Повесив трубку, я с улыбкой откинулась на диван. Да, работа официанткой не та должность, которую я представляла в своих мечтах, но это, пожалуй, моё первое самостоятельное достижение, не считая поступления в Нью-Йоркский университет, и я в какой-то степени гордилась собой. Это подстегнуло мою веру в себя, заставило поверить, что такой избалованный папин цветок, как я, способен выжить на холоде, когда стены теплицы рухнули.