Некто Рвинский

Горский Евгений

Мы оказались в положении человека, лишённого привычной картины мира, и состояние неопределённости происходящего стало нашим постоянным спутником.

Всё-таки я едва не свалился с лошади, заснув на короткое время. Тело наклонилось вбок, и мне с трудом удалось сохранить равновесие. Вокруг по-прежнему было тихо и спокойно.

– Михаил Вольтович! – окликнул я капитана. – А куда мы направляемся?

Выпрямившись, Орлов оглянулся назад.

– А как вы думаете, поручик?

– Не знаю, – откровенно признался я.

– Хороший ответ. Представьте

себе, я тоже понятия не имею.

– А, по-моему, нам всё равно, куда ехать, – откликнулся сзади Игнатий Клинович. – Земля круглая, поэтому выехав из одного места, рискуешь туда же и вернуться.

После непродолжительной паузы Муромцев задумчиво произнёс.

– Нет ничего нового под солнцем, есть лишь хорошо забытое старое.

Впереди показалась фигура одинокого человека. Он неторопливо шёл по обочине дороги, не обращая никакого внимания на стук копыт. Когда мы поравнялись, я обратил внимание на его одежду. Из-под длинной телогрейки выглядывали края оранжевого платья, и в сочетании с выбритой наголо головой в помятой фуражке, это производило странное впечатление.

– Приветствую тебя, мой буддийский брат, – весело произнёс капитан, натягивая поводья. – Куда держишь путь?

Человек остановился, повернувшись к нам лицом.

– Вы весьма проницательны, – улыбнулся он в ответ. – Я монах одного из монастырей в Танголии.

– Странное путешествие для служителя Дхармы, – сказал Орлов. – Или ты узнал природу Будды?

Человек ничего не ответил.

– Сансара она же нирвана. Не так ли, брат? – сказал капитан.

– Как вверху, так и внизу, – отозвался тот, сдвинув фуражку на затылок.

– Давно ли брат трапезничал?

– Два дня назад, – спокойно ответил монах, словно речь шла об утреннем завтраке.

– Ну что же, хороший повод снова сесть за стол.

Недалеко от дороги был виден стог сена. С его подветренной стороны мы и расположились, предварительно привязав лошадей к растущим рядом деревьям.

Разложив нехитрую крестьянскую пищу, которой нас снабдил Алексей Гирович, мы молча ели, насыщая желудки.

С аппетитом поглощая варёные яйца и картошку в «мундире», я незаметно наблюдал за монахом. Он неторопливо брал картофелину, очищал её от кожуры и, макая в соль, отправлял в рот, одновременно, ловко откусывая солёный огурец в другой руке.

– Давно в пути? – наконец сказал Орлов, обращаясь к монаху.

– Колесо Дхармы вращается без остановки.

– И что сказал настоятель? – задал странный вопрос капитан.

– Иди и соответствуй духу времени, – взглянул на него монах и, вздохнув, добавил. – К сожалению, это не всегда получается.

– Всякое бывает, – согласно кивнул Орлов. – Внешний мир слишком поглощает людей.

– Почему? – с любопытством спросил монах.

– Скорее всего, это необходимо для биологического выживания человека, как вида. Но, в результате, приходиться жертвовать своей сутью.

– Неужели нельзя обойтись без жертв?

– Наверное, нет, – Орлов задумчиво прикрыл глаза. – Впрочем, исключения из правил бывают всегда.

– Странно всё-таки устроен человек, – грустно улыбнулся монах. – Видимо, природа больше озабочена собственным развитием.

– Однако нам вполне под силу попробовать восстановить свой первоначальный статус, – серьёзно ответил Орлов, продолжая трапезу.

Разговор приобрёл довольно интересный характер, поэтому я внимательно слушал, стараясь ничего не упустить. Игнатий Клинович, напротив, с рассеянным видом созерцал окрестности.

Лошади продолжали лениво обгладывать ветки ближайших деревьев, не обращая на нас никакого внимания, так, что все были заняты своим делом.

Монах понимающе кивнул и, посмотрев на ворон, расположившихся неподалёку, бросил им кусок хлеба. Моментально возникла небольшая свалка из каркающих птиц, пытавшихся им овладеть.

Внезапно, из леса вылетел камень и, попав в самую гущу стаи, заставил её с шумом взмыть в воздух. На открытое пространство выбежал мальчик, в котором я узнал метателя ножей в деревне.

– Сюда! – торжествующе закричал он, показывая на нас рукой.

Ближайшие кусты затрещали, и на поляну выскочили вооружённые люди, быстро начавшие окружать нас.

Я потянулся за лежащим рядом со мной пулемётом.

– Стойте, поручик! – раздался властный окрик Орлова. – Не дёргайтесь, иначе вас просто пристрелят.

Поспешно выпрямившись, я застыл, как каменный истукан.

Впереди шёл высокий человек в военной форме без погон и знаков различия, с гладко выбритым лицом. Следом осторожно двигалась любопытная компания: некоторые были в армейских мундирах и длинных кожаных плащах, только вместо фуражек на голове у них красовались чёрные береты, какие обычно носят художники; другие предпочитали гражданскую одежду с пулемётными лентами на груди и гранатами за поясом. Был даже бородатый господин во фраке, одетым прямо на старую гимнастёрку. В руках он держал ручной пулемёт с деревянным прикладом.

Встав вокруг нас полукольцом, они чего-то ждали. Наконец, высокий достал из кобуры маузер и, встав в позу Наполеона, обозревающего поле битвы, трижды выстрелил в воздух.

Стая ворон, начавшая было слетаться обратно, снова с криком поднялась вверх, летая над нашими головами.

– Красиво, не правда ли, – высокий направил ствол на мечущихся птиц и метким выстрелом сбил одну из них.

– Такова жизнь. Сейчас ты жив, а в следующий миг уже мёртв, – грустно улыбнувшись, он вложил маузер в кобуру.

– Здравствуйте, господа! Позвольте представиться, Рудольф Фирзович Доберинский, – наклонил он голову вперёд. – А это мои друзья.

Лицо его не выражало никаких эмоций, и голубые глаза равнодушно смотрели на нас из-под козырька фуражки.

– Так вы пришли познакомиться? – иронически усмехнулся Орлов.

– Нет, – просто ответил Доберинский. – Несколько моих друзей, к сожалению, покинули этот мир, и мы нуждаемся в пополнении.

– И чем же вы занимаетесь, позвольте узнать?

Доберинский строго взглянул на него.