Нелегал
Шрифт:
Только мы приехали на Южный завод, как пришла весть о том, что нарком тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе застрелился. А наш главный пользовался уважением и поддержкой наркома. Как-то нам сейчас придется?
Пришлось. Наш главный ехал на завод личным назначенцем наркома. А теперь он никто. Люди на заводе годами шли от одной серии БТ к другой, совершенствуя машину, но не меняя основ конструкции и технологии производства. Это было спокойно для КБ, удобно и для завода. И БТ постоянно получал хвалебные отзывы из частей. Когда главный усомнился в перспективности колесно-гусеничного хода и надежности противопульной брони, то на него все стали смотреть с открытой неприязнью. Тем не менее, главный рассказал то, что знал о боях в Испании, о Т-26, тонкую броню которых пробивали снаряды противотанковых пушек. Конструкторский коллектив все это выслушал и начал горячо доказывать, что с БТ подобного случиться не могло. Не успели бы враги прицелиться в БТ, как он на скорости протаранил бы все их пушки.
В споре никогда не бывает победителей, поэтому главный стал постепенно подбирать себе помощников в конструкторскую группу перспективного планирования. Но тут против главного выступил начальник производства завода, который провалил предложение главного о создании конструкторской группы у директора завода и попытался сделать это и на парткоме. Спасибо коммунистам, не поддержали начальника производства. А против партии идти не позволялось ни партийным, ни беспартийным. Начальник производства спал и видел себя главным конструктором, даже занял кабинет главного конструктора, но тут последовало назначение нашего главного конструктора.
Наш был скромнее и не стал воевать за обладание кабинетом. Он занял маленькую комнатку на первом этаже пустующего нового здания, поближе к заводским цехам. Просил передать группе перспективного проектирования весь этаж, но директор не дал. Он вообще невзлюбил нашего главного.
Собрав группу перспективного проектирования, главный конструктор сказал, что понимает приверженность работников к проекту БТ. Не менее естественна преданность работников кировского завода проектируемому тяжелому танку, который, по их мнению, будет играть в армии самую главную роль. Понятны и чувства работников опытного завода, верящего в превосходство своего Т-111. Наши танки лучше немецкого Т-1 и колесного итальянского "ансальдо". Главным в Красной Армии может и должен стать принципиально новый танк, способный выжить в тяжелейшей битве, которая нам еще предстоит. И важно не опоздать подготовиться к ней. Броню мы поставим не шестьдесят миллиметров, а толщиной в тридцать-сорок миллиметров, поставим мощный бензиновый двигатель и приблизим скорость этой машины к скорости БТ, а броню не пробьют никакие современные противотанковые пушки. Этим главный растопил лед недоверия со стороны патриотов БТ.
Тут снова выступил начальник производства, который пришел на совещание и обвинил главного в том, что игнорирует заказы военного министерства на поставку в войска танков БТ, забирает с производства специалистов и тем самым подрывает обороноспособность державы. Таким заявлением обычно подписывали приговор человеку. Но тут специалисты Южного завода обрушились на своего начальника производства, обвинив его в попытке помешать созданию принципиально новой боевой машины для Красной Армии. На обвинение надо отвечать обвинением, более мощным. Как игра в карты, козыри на руках есть - в выигрыше, нет козырей - сдавай карты. Вроде бы я должен вредить созданию нового танка, но за меня эту работу прекрасно делали товарищи с красными партийными билетами.
Глава 31
Работа над новым танком началась с бумажных макетов. Мы сидели и рисовали разметку листов, а затем склеивали канцелярским клеем, пытаясь добиться оптимальной компоновки корпуса танка и наклона броневых листов, обеспечивающего больший коэффициент отражения снарядов от башни и корпуса. Я резал и склеивал колеса-катки и гусеницы, добиваясь уменьшения удельного давления танка на грунт. Скептики ходили и посмеивались над нами и над нашими бумажными макетами. Бумажники возились с бумажками, металлисты с броней. Броня нужна и крепкая и вязкая, чтобы снаряд взять не мог. Один изобретатель предложить сделать в корпусе большие дыры, чтобы снаряды сквозь них пролетали, но это предложение так и осталось шуткой. Листы нужно поставить под нужным углом, да сварить эти листы, потому что клепка листов непрочная. Все теоретические размышления решено было проверить на полигоне.
Во время работы над новым танком постоянно поступали заказы сделать двадцатитонный колесно-гусеничный тяжелобронированный танк Т-20. Конструкторам снова приходилось доказывать военным невозможность данного заказа, так как тяжелая машина с одним ведущим колесом двигаться не будет. На все опять уходило время, необходимое на разработку нового танка. А новый танк был внеплановым, на него никто из руководства особенного внимания не обращал.
Поддержку мы нашли у начальника бронетанкового управления РККА комкора Павлова Дмитрия Григорьевича, воевавшего на Т-26 в Испании. К черту бензиновые двигатели, - говорил он, - давайте ставьте дизели на новый танк.
Но в дело начал вмешиваться новый заместитель наркома обороны по вооружению командарм Кулик, заменивший расстрелянного маршала Тухачевского. Приказал остановить производство самоходных орудий СУ-5, прекратить экспериментальные работы над самоходными орудиями больших калибров. Все, что было подведено под "идею Тухачевского", подлежало уничтожению. Клянусь Богом, я не вредил Советской власти столько, сколько ей вредили ее лучшие сыны.
Побывавший в Испании Кулик в противовес Тухачевскому на всех углах доказывал, что танки нужны только для непосредственной поддержки пехоты и должны применяться не более чем поротно и побатальонно.
"Друзей" у нашего экспериментального танка было, хоть отбавляй. В период макетных работ на дереве поступило указание Наркомтяжпрома - все силы бросить на доработку колесно-гусеничного Т-20, а экспериментальный гусеничный отложить на неопределенное время как задел проектных разработок. "По-дружески" постарался активный начальник производства Южмаша.
Главный конструктор был вызван в наркомат для доклада о Т-20. На доклад он в нарушение всех инструкций взял два макета - своего (нашего) и рекомендованного Т-20.
Сегодня насчитывается сотни три участников этого закрытого совещания, на котором присутствовало не более десяти-пятнадцати человек. Точно так же, как несколько тысяч человек доказывают, что они вместе с Лениным несли бревно на коммунистическом субботнике. Главный нам не рассказывал в подробностях этого совещания, которое вел лично Иосиф Сталин. Одного его кивка головой было достаточно, чтобы главному разрешили доложить и о незаконнорожденном танке, основным оппонентом которого был уважаемый командарм Кулик, любимец Сталина. Надо быть таким смелым человеком, как наш главный, чтобы пойти против генерального курса партии, проводимого Куликом с согласия Сталина. Нашему танку было милостиво разрешено участвовать в соревнованиях вне конкурса, из милости.
Главный шел по лезвию опасной бритвы. Один неверный шаг, одно неверное слово и под собственным весом с нажимом доброжелателей он бы распался на две половинки. Одна половинка, как болванчик, говорила бы только "есть" и "так точно", а вторая половинка отзывалась бы на номер и говорила "так точно, гражданин начальник". Это в лучшем случае. А в худшем, "и никто не узнает, где могилка твоя". Главный прошел как циркач, не шелохнувшись. Трудно жить в стране, где ценится не ум и способности, а личная преданность, несмотря на творимое под этим прикрытием прямое вредительство.