Нелегал
Шрифт:
Он занес все это в дом и вернулся во двор, соображая, как закрывается пристройка. Присмотревшись, заметил, что внутри стены над входом выдолблен проем, куда втягивается металлический заслон. Попытка вытянуть его вниз не увенчалась успехом: Тирру не хватило веса. Тогда он начертил на краешке металла руну и начал нараспев произносить слова заклинания. В стене что-то щелкнуло, заслон послушно выполз и стал на свое место, перекрыв вход и спрятав за собой труп.
Маг удовлетворенно отметил, что какой бы ни был мир, хоть родной, хоть новый, стихии и материя продолжают подчиняться его воле и мастерству. Один в чужом, неизведанном
Войдя обратно в дом, маг закрыл дверь и наложил на нее сразу две руны. Любой, кто попытается войти, совершит большую ошибку, скорее всего последнюю. Тирр очень устал, но не успокоился, пока не заколдовал все окна первого этажа, зашел в спальню, по пути закрывая и заколдовывая все внутренние двери. Он слишком ослабел, чтобы превратить этот дом в настоящую крепость, но хотя бы минимальный круг обороны выстроен. Пока и этого хватит… если повезет.
Маг вытер лицо рукавом и рухнул не раздеваясь на кровать, забывшись в тревожном сне.
Это была откровенно паршивая идея – дожидаться восхода солнца на поверхности. Впрочем, и сам рейд был идеей ничуть не лучшей. Особенно после того, как лунные эльфы, которым предполагалось устроить резню, устроили засаду своим подземным родственникам. Потери, град стрел вдогонку… жрице Наамитар этого показалось мало, и дабы внушить своим подопечным не только еще большую ненависть к жителям поверхности, но и к миру наверху вообще, она заставила их дожидаться рассвета. Огромное багровое солнце, поднимающееся откуда-то из-под земли в призрачном мареве, занимало все больше места на горизонте и жгло все сильнее. Казалось, весь мир вот-вот вспыхнет и утонет в океане огня. Тирр попытался заслонить глаза рукой, но конечности застыли, налитые свинцом. Он не мог даже смежить веки и с ужасом взирал на надвигающуюся огненную смерть. А океан пламени с ревом приближался, метался из одной стороны света в другую…
Он открыл глаза, проснувшись в холодном липком поту. И тот же час со сдавленным криком закрыл лицо руками: невыносимо яркий свет заливал все вокруг. И рев пламени – он тоже никуда не делся. Кошмар происходил наяву. Тирр, не открывая глаз, пополз к двери, ударился головой в стену, пополз вдоль нее и ударился еще раз. Сориентировавшись вслепую, наконец, он сделал еще один рывок и ткнулся лицом в сброшенное с кровати покрывало: попытался выбраться из спальни, но вернулся туда, откуда начал путь. Не зная, что делать дальше, не понимая, что происходит, Тирр засунул голову под одеяло и замер, тяжело дыша. Ярчайший свет перестал, наконец, полосовать глаза сквозь веки, да и рев снаружи стал слегка глуше.
Конечно, спрятать голову – не выход, но такового и не существует. Что бы ни происходило снаружи, ему никак нельзя противодействовать: что может сделать слепой? В мучительном ожидании прошла минута, вторая. Ничего не изменилось. Источник шума, доносящегося снаружи, казалось, быстро менял свое местоположение, то туда, то сюда, иногда сразу навстречу самому себе, то затихая, то нарастая. И скоро Тирр заметил, что шум этот постоянно менял громкость, тембр, составные звуки. Безусловно, это не пожар, но что-то иное. А когда до него долетели звуки речи на неизвестном языке, стало понятно: ничего страшного не происходит. Специфический быстро перемещающийся ревущий и шуршащий шум – обычное явление здесь. По крайней мере, местных обитателей это не тревожит.
Рассвет. Вот оно что. Окна-то прозрачные для солнечных лучей. Начался новый день, мир снаружи ожил, проснулся, зашумел, задвигался. А Тирру приснился старый кошмар, плавно переходящий из сна в явь. Уставший, измотанный, он совсем забыл о том, что оказался на поверхности, а не в Подземье. Что ж, у нового мира обнаруживается все больше и больше сходства с прежним.
Тирр вытащил из ножен кинжал и после непродолжительной возни вслепую отрезал от шерстяного одеяла, которым укрывался, продолговатый лоскут. Завязал себе глаза и рискнул вытащить голову из-под покрывала. Повязка слегка раздражала чувствительную кожу лица, но зато от света защищала отлично.
На ощупь он отыскал свою котомку, достал немного припасенного сушеного мяса рофов и перекусил, слегка сожалея о том, что оставшаяся рофятина – последняя, которую он съест в своей жизни. Тирру нравился вкус мяса рофов, хоть оно и считалось преимущественно едой низкородных илитиири. Но вряд ли ему повезло настолько, чтоб в мире, куда его занес побег, водились рофы.
Подкрепившись, беглец разулся, снял верхнюю одежду и поудобнее устроился на кровати. Конечно, его ждало множество важных дел, но нечего и думать о том, чтобы что-то предпринимать при свете солнца. Это будет крепкой помехой в первое время, придется вести исключительно ночную жизнь, но, если вдуматься, пока что весьма мудро будет бодрствовать, когда весь мир спит. Все, что ни делается – все к лучшему.
Однако заснуть оказалось не так-то просто. Мир снаружи шумел раз в десять сильнее, чем Мили-Магтир в разгар боевой тренировки. Тирр вздохнул и пошарил рукой вокруг, прикидывая, чем бы заткнуть уши.
Граф Серж де Мор поудобней перехватил меч, внимательно следя, когда хитрый эльф сделает первый выпад. Двуручник – не очень хороший выбор против противника с двумя короткими клинками, который умеет ими пользоваться да еще и одинаково хорошо владеет обеими руками. Но за поединком наблюдает прекрасная дама, и он не может спасовать.
Кэйла Мэнша – и откуда эти длинноухие берут такие идиотские имена, а? – атаковал быстро и сразу с двух сторон, правым мечом ударив сверху, подсев и взмахнув левым понизу, метя в ноги. Графу не осталось ничего иного, как поспешно разрывать дистанцию. Ответный удар двуручником эльфа совершенно не впечатлил: он легко уклонился, шагнул вперед и снова ударил двумя руками сразу, нанеся де Мору двойной смертельный удар в грудь.
– Кореллон свидетель, вас, людишек, убивать не только просто, но еще и весело. Ваши лица так забавно меняются в момент осознания того, что все кончено.
– Черт бы тебя побрал, Кирилл! – в шутку разозлился Сергей, снимая шлем. – Ну скажи мне, как фехтовать против того, у кого две правые руки?!
Кэйла Мэнша снял парик, перевоплотившись в Кирилла Меньшова, и своим обычным тихим голосом заметил:
– В твоем случае вопрос стоило бы сократить от «как фехтовать против того, у кого две правые руки» до «как фехтовать». Ты держишь меч как палку, машешь им, как палкой, и удивляешься, когда проигрываешь.
Сергей вздохнул, расшнуровывая кирасу: