Нелюбимая
Шрифт:
Смотрю на высокий торт, на горящие цифры «2» и «0» и прикрываю глаза. Раньше и правда верила в подобную чепуху.
Последние три года я загадывала одно и то же. Желание не исполнялось. Может, тогда это не работает?
Набираю воздуха полную грудь и задуваю. Просто так, не загадывая ничего.
– Что загадала? – Папа включает свет, мама вынимает свечи и начинает резать торт. Брат, которого заставили спуститься, с ленью во взгляде подавляет зевок.
– Окончить институт с отличием, – уверенно вру.
–
Опускаю взгляд.
Единственный человек, который знает обо мне больше родителей, – это Макс. Мой парень. Тот блондин, который провожал меня после отъезда Сафина полтора года назад. Официально в тот день моя жизнь была поделена на «до» и «после».
Он осторожно кладет руку мне на бедро и чуть сжимает. Зыркаю, намекая, чтобы помнил о границах. В конце концов, мы в отцовском доме!
Да и папа не сводит с Максима глаз. Отчего-то они не нашли общий язык. Папа – гонщик, у него свои автосалоны, и он просто обожает машины. Макс… Человек творческий, фотограф. Как он затесался в свое время в компанию Сафина – загадка.
– Дядя Глеб! – до боли знакомый голос наполняет пространство гостиной под самый потолок. – Я приехал. У Вас дверь входная открыта!
Сердце выбивается из тела вмиг. Я загораюсь, как свечка на моем торте, которую никто не может задуть.
Сафин заходит в гостиную и осторожно осматривается.
Наши взгляды встречаются тысячи раз в секунду, будто других объектов здесь нет.
Его образ часто приходит ко мне во сне. Когда слышу фамилию – привычно дергаюсь. Слежу за его успехами в сети, расстраиваюсь, когда у него что-то не получается, радуюсь победам. Но все это только мое. Тайное. Недоступное ни для кого.
– Тим! Хорошо, что удалось заехать. Торт? – спрашивает папа. Воодушевился, обрадовался. С Тимуром у них всегда была связь.
Сафин не спешит с ответом. Спешит куда-то, по-видимому.
Спина сплошь в мелких каплях пота, потому что я догадываюсь, к кому именно он спешит. Сеть забита их совместными фотографиями, а фан-странички пестрят коллажами и отфотошопленными фотками, где Тимур с Юлей стоят перед алтарем.
Когда я увидела первую такую фотографию, меня стошнило. Все внутри рвалось от боли, раздиралось острыми когтями на нити.
– Боюсь, не получится, – отвечает. – Еще дела.
– Да прекрати. Один кусок. Ради Варьки. У нее день рождения, вообще-то. Ты хоть помнишь, пилот? – папа шутит. Меня снова тошнит.
Сафин забыл.
– Ну… Только ради Вари.
– Схожу за тарелкой.
Вскакиваю с места. Ноги, правда, ослабли, как по пружинам хожу.
Не каждый день к тебе на праздник заглядывает тот, от которого рассудок мутился.
Забегаю на кухню и включаю воду. Опускаю ладони под струю и обмакиваю ими шею, грудную клетку, щеки.
А потом… Я слышу его шаги. Гулкие, медленные, уверенные. У меня есть пара секунд,
Считаю про себя, как будто смотрю трансляцию Гран-при. Болиды на своих местах, ждут старта. Сердце уже получает дозу адреналина. Вены натягиваются, трясутся. Концентрация нечеловеческая.
– С днем рождения, – скупо говорит. Пожеланий нет, взгляд опущен.
Мы не виделись больше года, и все обиды должны были кануть в Лету. Но нет. Мне также больно вспоминать слова, сказанные им в порыве злости.
– Спасибо.
Тим выглядит уставшим. Или задумчивым.
Еще утром он был в другой стране, парился в своем болиде, пока наматывал пятьдесят семь кругов, а сейчас стоит передо мной. Живой, красивый, все с теми же ямочками на щеках.
И без единого цветочка в мой праздник.
– Ты замечательно выглядишь, – отвешивает стандартный комплимент.
На мне обычное трикотажное платье синего цвета, волосы забраны в хвост, из косметики только тушь.
– Спасибо, – повторяю. Долго на него стараюсь не смотреть.
– И… как дела?
Оба улыбаемся, словно нас заставляют. Меня-то точно. Стоять рядом с ним – испытание.
– Прекрасно.
Скулы Тима заостряются.
– Варь, я хотел извиниться, что тогда… наговорил много всего.
Отмахиваюсь, когда внутри снова громкие взрывы. Вспоминать о том дне больно.
– Да прекрати, – давлюсь усмешкой. Выходит легко. – У тебя не было ко мне чувств, а я… переболела. Все прошло, Тимур.
Сглатываю горечь.
В гостиной сидит мой парень. Классный парень, который мне очень-очень нравится. Именно с ним я поняла, что значит быть любимой.
– Правда? Значит, все в прошлом? Все хорошо?
– Конечно. Я счастлива, Тим.
Сердце стучит надрывно. Как бы не разоблачило оно меня.
– А ты?
«Счастлив?» – хочется добавить. Но слово, как иголка во рту: колет, не найти.
– Думаю, да.
Наши улыбки хочется стереть жестким ластиком, потому что искусственные и некрасивые.
Мы оба врем.
Глава 6. Варя
– Ты надолго? – спрашиваю спустя время. Мы так и стоим на кухне, а где-то там за стенкой мается мой парень. Пройти через всю гостиную и коридор ему мешает стеснительность, наверное.
– На три дня.
Киваю, что поняла.
Тим отходит к двери и останавливается в проеме спиной ко мне. Ребром ладони дважды стучит по косяку.
Я могу сама отвернуться и сделать вид, что все формальности случайной встречи соблюдены, и, например, стоит наполнить бокал воды доверху, выпить. Сделать что-то, что будет говорить о том, что разговор закончен.