Нелюди Великой реки. Полуэльф
Шрифт:
Дождавшись отрицательного ответа мага, Конкруд продолжил, напряженно о чем-то размышляя:
— В карманах-то его сам черт ногу сломит!.. Что у тебя в штанах было, кроме того барахла, что мы изъяли? Липкое, коричневатое?
Хотел было я предложить Конкруду подумать самостоятельно, что может быть в штанах липким и коричневатым, но подхалим Рино немедленно ответил, быстро выговаривая слова, чуть не плюясь ими:
— Удалось выяснить путем химической реакции! Шоколад! Несъедобен! В смысле срок годности давно прошел!
Точно! Конфета «Гулливер» у меня там была! Года два как! За подкладку кармана залетела, наверное, а и раздавилась
Только я успел это подумать, как сперва Рино, а потом Семен с маркизом произнесли эту версию вслух. Рино, правда, упирал на эмоциональную составляющую, Конкруд — на то, что я полукровка, а Семен — на мои умственные способности, в том ключе, что дуракам — счастье.
— Первый известный случай успешной активации кровавых смарагдов за последние восемьдесят лет, — печально произнес Конкруд, признавая свое поражение. — Хоть как пользоваться камнями, знаешь? — взвизгнул он, неожиданно сменив тональность. Интересно, с Локтевым они знакомы? Или маркиз обиделся на невнимание кровавых смарагдов к его персоне? Вот был у нас такой преподаватель в Академии, из старичков: задавая вопрос, он возвышал тон до такой степени, что все старались ответить как можно быстрее и правильнее, потому что у всех студентов было ощущение, что если ему не ответить, так он попросту взорвется! У его коллег-преподавателей было то же ощущение, поэтому с ним никто никогда не спорил. Поразительно, но у этого старикана не было честолюбия. Ни на грамм. А мог бы дойти до степеней известных, с таким-то талантом. Парадокс…
У Конкруда, судя по артиллерийскому мундирчику, честолюбия хватило бы на всех преподавателей Тверской академии.
— Нет, не знаю, — сокрушенно развел я руками, отвлекаясь от ненужных воспоминаний.
Конкруд и Рино прямо задохнулись от негодования, Семен посмотрел на меня куда как злобно, а безымянный умрун опять зашелестел и захоркал на своем прокрустовом ложе — смеялся так.
— Объясняю, — гнусаво проговорил Рино, — сжимаешь камень в ладони, думаешь о противнике и его магической атаке, выставляешь камень в сторону противника так, чтобы он оказался между тобой и противником. Камень должен поглотить заклинание противника. Если бы ты был магом, смог бы произвести ответное магическое воздействие, используя поглощенную энергию… Да, при отсутствии результата или если процесс поглощения враждебного заклятия прервался, нужно активировать смарагд заново и продолжить.
— Это как — заново? — спросил я, начиная уже потихоньку въезжать.
— Кровью, конечно, — фыркнул Рино, а лежащий на столе вампир заволновался и начал издавать какие-то чмокающие звуки.
— Скотина ты эдакая! Два патруля по три человека в Сеславине! Шестеро! Шестеро, блин! Дочка Ванина! — «Взорвавшийся» Семен осекся на мгновение — надеюсь, его сбило с толку неуместное соседство трех последних слов, но все-таки не выдержал, продолжил: — Надо было тебя сразу при встрече порешить! Недоглядел я, старый дурак!
Как это Семен мне Аристарха не вменил? И Свечникова? О! Еще по поводу Витали и алху посокрушаться можно! Рино порывался что-то сказать, но Конкруд потянул его за рукав, и тот замолчал, давая возможность Семену показать себя во всей красе.
Не совру, кстати, что я испытывал триумф. Радости или там счастья тоже не испытывал. Злорадство — да, испытывал. Но Семена, несмотря на то что он меня Конкруду продал, я в своих врагах не числил. Надо было бы — а вот нет на него злости, и все тут. А то, что он сокрушается так, вполне можно понять. Самокритичные высказывания вообще редкость, так что уважаю. Верно, он виноват, но немного не в том, в чем себя обвиняет… Да он почти всегда попадает пальцем в небо, а я даже позлорадствовать толком не могу. Сермяжная правда есть скорее в словах Конкруда: если бы я мог, то действительно покропил бы своей кровушкой не все камни, а один только, который поменьше, на девять, если не ошибаюсь, карат. Из чистой экономии. Да только выбора у меня особо не было, и виноват в этом как раз Семен. Так что пусть не плачется.
— Камни принадлежат Ярославлю! — продолжил Семен, отвернувшись от меня и глядя прямо в глаза Конкруду. — Этот клоун тоже теперь принадлежит Ярославлю, как бесплатное приложение к смарагдам! Ему теперь в штрафниках до смерти ходить! И мне, идиоту, тоже, с ним за компанию!
То, что Семен наслышан о камешках, меня не очень удивило. Как сказал еще в Сеславине пристав Иван Сергеевич, смарагды будут искать все службы Ярославля. А Семен, конечно, не частное лицо, да он это не очень и скрывает… Конкруд, впрочем, начал крикливо торговаться, выставляя себя в самом благоприятном свете, а Семена с Тимохиным — в самом невыгодном. Приплел и свою незыблемую репутацию при деловых сделках, и нарушение предварительных договоренностей со стороны Семена, и магические «непонятки» на пушках, и то, что у него отбирают полуэльфа — меня то есть.
— Не знаю, маркиз, зачем вам «неправильный» полуэльф, из-за которого мне не дали поужинать, — усмехнулся Семен. — Я даже сочувствую вам, но ситуация несколько изменилась… Надеюсь, вы не будете ссориться с Афанасием Никифоровичем из-за такого пустяка, как полуэльф. Тем более что вам он не подходит, сами сказали…
Я хотел было ответить, но фэйри бесцеремонно схватила меня за воротник, дернула, и мне пришлось отойти от спорщиков, точнее, отлететь.
— Не мешай им, дурила, — промурлыкала фэйри мне на ухо. — Глядишь, сухим из воды выйдешь. Конкруд — трус, а Семен за тебя подписывается почему-то. Почему? Мне интересно!
Это «мне интересно» было сказано таким великолепным наивно-самодовольным тоном, что я чуть не расхохотался. Вот уж действительно — раз фэйри что-то интересно, так она уверена, что у всего мира нет иного выхода, кроме как удовлетворять ее любопытство.
— Так почему? — спросила фэйри, нетерпеливо тряхнув гривой распущенных темно-русых волос, как чистокровная лошадь. Мне, если честно, хвостик больше нравится. С распущенными волосами какая-то она уж очень «демоническая»!
— Это потому, — проговорил я замогильным шепотом, — что я знаю самый страшный секрет Семена!
— Какой, какой секрет?
Вот ведь женщины! Сколько бы лет ни было этой полуэльфийке-полудемонице, как бы опытна и опасна она ни была, женское любопытство ей свойственно в такой же степени, как и какой-нибудь пятнадцатилетней школьнице.
— Он страшно влюблен… в тебя! Я тоже!..
Будь тут все вояки женского полу, мне бы стоило попытаться захватить «замок» маркиза без оружия!
Фэйри, наверное, была другого мнения… Я не заметил, когда она нанесла мне удар в печень, но ножки у меня самопроизвольно подогнулись, и я рухнул на кафельный пол, выпучив глаза и хватая ртом вязкий, не пролезающий в глотку воздух.