Нелюди Великой реки. Полуэльф
Шрифт:
— Даже имени не узнал… Жаль парня… — огорченно сказал Бонс, поднимаясь. — Это твои друзья?
Догадаться было несложно: Семен шел прямо ко мне, набычившись и воинственно топорща свою рыжеватую бороденку, которая, кстати, и по размерам и по объемам проигрывала черной бородище Бонса вчистую.
— Друзья, — подтвердил я. — С такими друзьями никаких врагов не надо!
Фэйри стояла, уперев руки в боки, и шевелила губами, подсчитывая поверженных умрунов. «Радуга» и вампир-пришлый — за нами, четверо «молодых» и трое «старичков» — за ней. Странно, мне казалось, что вампиров было больше в разы. Никто не удрал? Нет вроде бы. У страха глаза велики, вот что это значит.
— Ты
Нет, не может быть! Не мог я прослушать! Ну да, я в первый раз спускался с девяностометровой высоты по паучьей нити, так что был слегка обалдевшим, перед этим почему-то Паолы застеснялся, но вот такого мне Семен не говорил. Или говорил?
— Брось, Сеня, — вмешалась Паола, подходя и кладя руку Семену на плечо. — Забыл, с кем дело имеешь? Эльфу надо три раза сказать, заставить повторить, тогда только спрашивать. Они же с головой не дружат!
— Зато они с рыцарями дружат, — пробормотал я, глубоко уязвленный. Если отдать фэйри и Семену «рыцаря Бонса Ингельмийского» на съедение, авось с темы спрыгнут.
«Рыцарь» выпрямился, приосанился, выпятил грудь и, изобразив неуклюжий полупоклон, подбоченился. Рта он предусмотрительно не раскрывал. «Нормальный» рыцарь, тот же Реймс, уже предложил бы мне представить его «даме», то есть Паоле, и горячо благодарил бы ее, не скупясь на комплименты, но Бонс предпочитал пыжиться — так высоко он ставил свое «рыцарское» достоинство. Пришлось представлять рыцаря безо всяких просьб с его стороны. Бонс только кивал на мое несколько цветистое представление и не смог скрыть улыбки, явно впервые слыша, как звучит его титул из чужих уст.
— Хорош! — заключил Семен, бесцеремонно ощупывая взглядом «рыцаря».
Особенное внимание заслужили ноги героя. На одной ноге Бонса красовался порыжевший от времени кирзовый сапог с подвернутым голенищем, другая нога сверкала желтой пяткой: сапог-то с «рыцаря» вампирша сняла во время драки. Семену было, очевидно, начихать на «титул» Бонса — он больше глазам доверял, а Бонс своего вида ничуть не стеснялся, полагая титул явлением самодостаточным.
— Охотники? — несколько высокомерно спросил он, оглядывая в свою очередь подручного Тимохина и Паолу, оружейника маркиза Конкруда. — Новые Кудин и Варвара? Вот этих, — тут Бонс прям-таки царским жестом указал на останки вампира-пришлого и «радуги», — мы уделали. Наша добыча!
Мне эти имена ничего не сказали, но в глазах Семена мелькнуло понимание.
— Нет, не охотники, — ответил он, усмехаясь. — И не знаю, понравится ли Арраве, если ее будут называть Варварой. Что по второму вопросу, то на награду мы не претендуем. Бери себе все, не жалко… Пошли, Петя.
Довольный рыцарь нагнулся и начал искать свой второй сапог, мне уже охота была выйти с Семеном на свежий воздух, тем более что фэйри закончила освобождать от пут прочих бедолаг, «заготовленных» вампирами для их пира. Досадно, но одному из них, высокому и худому армирцу с длиннющими черными усами, помощь уже не требовалась. Пленники были свалены, как дрова, армирец лежал сверху и во время перестрелки поймал не менее пяти пуль. Случайных пуль — понятно, что никто в него не целился. Целились, скорее всего, в нас с Бонсом. А стрелки из умрунов аховые…
Разложив уцелевших на полу, Фэйри бегло осмотрела каждого, покачивая головой. Всем нужна была помощь целителей, только двое очухались и завертели головами, когда Паола поднесла к их носам небольшой флакончик зеленого стекла. Нашатырь или что ядренее? Я нашел на барной стойке свой кошель среди прочих, проверил, на месте ли смарагд и коробочка с «Кремом», оттер рукавом от пыли обе тетради — Виталину и сборничек Игана, — перебрал валяющуюся тут же снарягу — ага, гранаты — и пошел искать свой «чекан» по залу. Револьвер обнаружился возле неприглядных останков «молодого» упыря. Судя по обтягивающей кости коже, этот был обращен лет семь-восемь назад, не раньше. Весело было бы сгинуть от собственного оружия… На удивление, из «чекана» умрун успел выстрелить всего один раз. Рядом валялся собственный револьвер вампира, и было ясно, что мое оружие гад захватил про запас. Ну и еще чтобы «старички» до него не добрались.
Дозарядив «чекан», я решил полюбопытствовать, каково настоящее имя Бонса, да и распрощаться с ним, потому что чувствовал себя обязанным Семену, недвусмысленно сигналившему «на выход».
— Как тебя зовут на самом-то деле? — протягивая руку для прощального пожатия, спросил я.
— Да Бонс! — как-то даже обиженно ответил чернобородый, пожимая мне руку. — Я ж говорю: Бонс Ингельмийский, рыцарь!
Вот упрямый какой! Все никак с образом не расстанется! Ну и ладно, «рыцарь», счастливо оставаться!
Наскоро пожелав своему бывшему уже товарищу по несчастью доброго здоровья, я шагнул в развороченный дверной проем вслед за Семеном и, поднявшись на пару ступенек, наткнулся на его спину. Фэйри, замершая еще на две ступеньки выше, вдруг выставила вверх сжатый кулак, обтянутый новенькой лиловой перчаткой, а потом развернула кисть, указывая — «назад». Назад? Да что такое? Пришлось скатиться вниз по лестнице и занять позицию за все той же барной стойкой. Бонс, стоящий там же и прилаживающий патронташ — явно чужой, не подходящий ни по цвету, ни по качеству к его потертому поясному ремню, — вопросительно посмотрел на меня и спросил, поблескивая глазами:
— Ну что там, доблестный сын Лиинуэля?
Я чуть языком не подавился от смеха. А вот Семену и Паоле Фэйри было не смешно.
— Собрались у входа, заняли позицию, — доложила фэйри. — Много их, входить не собираются…
— Все ты, Петя… копался тут! — не удержался от шпильки Семен, у которого во всех его жизненных неприятностях был виноват, конечно, один-единственный полуэльф!
— Так давайте мы выйдем! — Мое предложение показалось мне самому образцом логики, но фэйри только отрицательно покачала головой. Семен не протестовал — он, кажется, смирился всегда быть при девушке на вторых ролях. И это заставляет задуматься… Что ж, я тоже на рожон не полезу, и вообще, раз Семен так обо мне заботится, то стоит проверить, до каких пределов простирается его забота.
Подручный Тимохина со своей экстравагантной спутницей заняли позицию за баррикадой «старичков» и о чем-то тихо переговаривались. Вид у обоих был не слишком радостный. Я напряг слух и услышал кое-какие обрывки разговора, прерываемые ужасными стонами: один из аборигенов, лежащих на полу кабака, как раз очнулся и начал стонать, пребывая, очевидно, в состоянии между явью и бредом. Но то, что я расслышал, не дало мне ответа на действительно занимающий меня вопрос: влюблен Семен в фэйри или ловко притворяется? Или фэйри разыграла меня там, в подвале у Конкруда? В этом подвале парочка действовала заодно, понимая друг друга с полуслова. А какие чувства испытывает к бывшему унтеру Паола? Помоложе не нашла? Или есть у Семена какие-то скрытые достоинства? И почему она ему нос у Конкруда разбила? Или у них «любовные игры» такие? С полудемоницы станется…