Немцы в городе
Шрифт:
Капитан поискал глазами мусорное ведро, не нашел и бросил окурок на асфальт. Придавил его подошвой и, выпуская последнюю струйку дыма, пошел в нашу сторону. Вокруг нашей четверки уже давно образовалась пустота, а учитывая, что сержанты и их собаки стояли неподвижно и неотрывно смотрели на нас, со стороны это, наверное, смахивало на взятых под конвой преступников.
– Уверены? – спросил, приблизившись, капитан.
Долговязый белобрысый сержант, противоположность чернявого крепыша, нагнулся к своей овчарке и негромко ей что-то сказал.
Псы протрусили пару метров вперед, уселись перед нами и задрали морды.
– Гав! – сказал, глядя на нас, первый.
– Гав! – подтвердил второй.
– Уверены, товарищ капитан! – подытожил чернявый.
– Предъявите к осмотру все, что находится в ваших карманах и сумочках, – потребовал, подойдя к нашей четверке, капитан.
– Это с какой стати, – поинтересовалась опомнившаяся Наташа.
– Да. С чего это вдруг, – поддакнул Викентьич, чем заработал ее поощрительный взгляд и, вдохновленный, еще шире расправил плечи.
– А с такой стати, что я попросил, – сказал капитан. – Заметьте – попросил… пока. А можно сделать и по-другому. Можно посадить вас в наш транспорт, – он мимолетно мотнул головой в сторону «бобиков», – отвезти в отделение и устроить настоящий досмотр с раздеванием и раздвиганием ягодиц.
Перепугавшиеся девчонки переглянулись. Мы с Викентьичем тоже.
– То есть нам предъявить сумочки? – сказала Наташа.
– Их содержимое, – кивнув, уточнил капитан.
– Ладно… – Наташа расстегнула сумочку и протянула ее капитану.
Тамара, помедлив, проделала то же.
– Что это за деньги, сколько их? – спросил капитан, заглянув в сумочку Наташи. Руками он ничего не трогал. Потом заглянул в распахнутую сумочку Тамары и поднял на нее взгляд. – Адресую те же вопросы вам, гражданочка… Но прежде всего обе своими руками достали деньги и положили в… – он оглянулся, поискал кого-то взглядом, – Терентьев, пакеты для вещдоков, быстро!
Девчонки опять переглянулись, потом почему-то посмотрели на меня. Я ничего не понял и на всякий случай посмотрел на Викентьича.
– Сто пятьдесят рублей, – сказала Наташа, доставая пачку трехрублевок. – Куда их?
К нам подошел прыщавый лейтенант, протянул Наташе бумажный пакет.
– Кладите.
Наташа стала запихивать деньги в пакет и я заметил, что у нее дрожат руки.
– А вы сюда.
Пальцы Тамары тоже подрагивали. На двух подруг смотрели все фабричные зеваки и лица девчонок были пунцовыми от стыда.
– Тоже сто пятьдесят, – дрожащим голосом сказала Тамара, когда сообразила, почему на нее выразительно смотрит капитан.
– Откуда у вас эти деньги? – отработанным устало-казенным голосом спросил он.
– Вот, этот крендель нам их дал… кавалер ее, – сказала Наташа, посмотрев на меня с негодованием.
– Какой он мне кавалер, – сказала Тамара и ее взгляд тоже не сулил мне ничего хорошего. – Позавчера только познакомились.
Внимание капитана переключилось
– Чего стоим, юноша? – почти весело спросил он.
– А… чего.
– Карманы выворачиваем, вот чего.
Я нехотя полез в свои новые штаны, достал из кармана пачку пятирублевок и прыщавый тут же подсунул мне свободный бумажный пакет.
– Не забываем надписывать пакеты, товарищ лейтенант, – еще веселее сказал капитан, по всей видимости не ожидавший, что дело об ограблении фабричной кассы будет раскрыто так быстро.
– Диктуйте ваши личные данные, – сказал прыщавый не верящим в происходящее девчонкам. – Паспорта имеются?
– А мы дожидаемся особого распоряжения? – одновременно сказал капитан Викентьичу.
Тот полез в карман спецовки и извлек тощую пачку десятирублевок.
– Куда их… – буркнул он.
– Значит, вы получили эти деньги от него, – ткнув в меня пальцем, сказал капитан диктующим свои данные девчонкам. Те кивнули, опять одарив меня выразительными взглядами. – А где эти деньги взяли вы, юноша?
– Заработал, – сказал я.
– На Дальнем Севере? – ехидно поинтересовался капитан.
– Почему. Здесь, на «Текстиле».
– И сколько здесь нужно отработать, чтобы столько получить?
– Неделю, – сказал я.
– Ого! – с притворным воодушевлением сказал капитан. Он уже явно работал на толпу, которая изменила конфигурацию, преобразовавшись из почти идеального серпа в беспорядочное скопище вокруг нас. Народ гудел, комментируя происходящее. Большинство реплик отпускалось в адрес Тамары и Наташи, с лиц которых не сходила краска. По сторонам они старались не смотреть, тем более что многие из женщин взялись нарочито громко обсуждать их телесные достоинства, увязывая внешность девчонок с будто бы совершенным ими. – Мне, что ли, к вам устроиться…
Внезапно послышалось тарахтенье автомобильного двигателя и со стороны проходной, из-за угла первого ткацкого, быстро выехал «бобик» защитного цвета. В несколько секунд домчавшись до людского скопления, он резко скинул скорость и, пронзительно визжа покрышками, затормозил.
– Эй, народ! – раскрыв боковую правую дверь, гундосо крикнул здоровенный военный с тремя звездочками на почти генеральских погонах, у которого вместо носа было сооружение, похожее на облепленную белым пластырем картофелину. – Где здесь ремонтно-механический?
Все повернули головы в сторону машины, лейтенант прекратил записывать на пакетах данные Тамары и Наташи, а старший прапорщик, приглядевшись, внезапно заорал, повернувшись к сидящему за рулем лейтенанту:
– Самойлов, да вот же он!
Возбужденный здоровяк выскочил из машины, а секундой позже из левой двери выбрался лейтенант в кителе, которого я опознал как сегодняшнего дежурного из военкомата, только уже без повязки на руке. И только тогда до меня дошло, что здоровяк – это тот самый прапорщик, которому я пару часов назад случайно заехал по носу.