Немец
Шрифт:
– - Выбрасывать-то чего? Отдай мне.
– - Бери -- не жалко. Я знаю, где еще растет...
– - Ты местный или приехал?
– - Приехал, из Сибири. Отец у меня был местным. Мы -- латыши.
– - А у нас в квартире немец живет, -- сказал Витька.
– - Нашел, чем хвастаться, -- усмехнулся мальчишка.
– - Кто хвастается? Я думаю, что его надо отравить, -- сказал Витька.
– Они наших сколько поубивали. У меня двоих братьев на фронте убили.
– - Это просто, -- сказал мальчишка.
– - Подсыпать в суп той штуки, которой
– - Поможешь достать?
– - Можно, ему много не надо. Старик. Я его видел.
– - Наверное, он шпион, -- предположил Витька.
– - Так просто бы не оставили. У меня батька машинист, вот немец и будет шпионить -- куда повез груз и зачем.
Мальчишку это предположение заинтересовало, он даже трубку в сторону отложил.
– - Вот гад, а!
– - сказал он.
– - Наверное, и по-русски понимает, а притворяется, ^то нет. Ты нарочно в его при- сутствии начни Гитлера ругать, а сам посматривай, по- бледнеет или нет...
– - Ага. Но отравить его надо. Тебя как зовут?
– - Валдис.
– - А меня Витькой.
– - Пойдем, я тебе покажу, где бузина растет. Там еще много интересного есть -- свалка рядом.
Когда Витька вернулся домой, мать накрывала на стол, а немец сидел тут же в комнате на своем стуле и был одет в отцовскую полосатую рубаху и в отцовскую меховую безрукавку. Лицо у немца было красноватым, а волосы -мокрыми и прилизанными.
– - Ты чего это его вырядила?
– - спросил Витька.
– - Выкупала я его, -- сказала мать.
– - С керосином. Блох-то на нем и вшей было, матерь пресвятая, прямо кишмя кишели!
– - Ну и пусть сожрали бы.
– - Так и на нас ведь перебежать могут. Да и человек все же, не- зверь.
– - Немец он, а не человек, -- сказал Витька и, вни- мательно посмотрев на немца, добавил: -- А Гитлер его -- сволочь! Немец в лице не изменился.
– - Не задирай его, -- сказала мать.
– - Он спокойный.
– - Еще бы не спокойный, -- сказал Витька.
– - Я бы ему показал. Отец пришел с бутылкой водки.
– - Новоселье пе новоселье, -- сказал он, -- а стены обмыть надо.
На столе дымилась картошка в мундире, в блюдце лежала ржавая, купленная в дороге селедка, черный хлеб был нарезан тонкими ломтиками. От предвкушения вы- пивки отец повеселел.
– - Ну что, -- сказал он немцу, -- садись, что ли. Мо- жет, ты того и не стоишь, кто тебя знает, но у нас не во- дится так, чтобы хозяева ели, а кто-то в сторонке сидел. Давай, давай, не стесняйся. Имя вот у тебя неудачное, как нарочно дали, и произносить не хочется -- Фриц.
– - Оп повернулся к Витьке.
– - Слышь, его па самом деле Фрицем зовут. А насчет отчества спрашивал, так ничего и не понял.
– - Не буду я с ним за столом сидеть, -- заявил Витька.
– - Ладно, -- сказал отец, -- пусть посмотрит, что мы не звери, как они. Может, напишет кому из родни.
Немец, виновато улыбаясь, подсел к столу, потянулся к кастрюле, взял картошину и, дуя на нее, стал торопли- во чистить.
– - Что он хоть тут ел?
– - спросила мать.
– - Черт его знает, -- сказал отец.
– - Может, соседи что приносили. Ему много не надо.
Витька вспомнил, что те же слова сказал Валдис, и представил, как немец съедает яд, лицо его делается ис- пуганным, и он начинает сползать со стула на пол. Вить- ке стало страшно и почему-то жалко немца. Старый, чи- стый, в отцовской безрукавке, немец казался безопасным и вообще не походил на тех фашистов, которых показы- вали в кино.
Отец поставил на стол два стакана, похлопал по бу- тылке, потенькал ногтем по стеклу и спросил у немца:
– - Шнапс? Хотель шнапс? Пиль? Хотель? Ему казалось, исковерканные слова немец поймет лучше. Тот покрутил головой и сказал несколько слов, из которых все поняли только одно -- "найн".
– - Не хочет, -- перевел отец.
– - Видно, крепка ему. Под конец отец захмелел, завел патефон, принялся ставить пластинки Бернеса и Утесова и, хлопая немца по плечу, говорил:
– - Слушай, Фриц, слушай, какие у нас песни! Куда вам до таких! Мы вели машины, объезжая мины, по пу- тям-дорожкам фронтовым! Это про моих парней, Фриц!
Убили их твои сукины дети! Но всех нас не убьешь, понял?
Немец растерянно улыбался, согласно кивал, щурил слезящиеся глаза и тянулся к кастрюле с картошкой.
Утром Фриц удивил Витьку. Пока Витька спал, немец успел сделать из бузиновых трубок несколько свистулек и вертушку. Вертушка получилась интересная, наподо- бие мельницы. Когда дуешь в трубку, воздух струей выходит из отверстия посередине и вращает крестовинку из такой же трубочки, только поменьше. Улыбаясь Вить- ке, немец ткнул пальцем в лежащие на столе игрушки.
– - Это мне, что ли? Не нуждаюсь, -- сказал Витька. Немец дунул в вертушку и радостно засмеялся. Потом подул в свистульку и снова придвинул игрушки к Витьке.
– - Ну ладно, пристал как банный лист, -- собрав иг- рушки, Витька показал их матери.
– - Глянь ты!
– - поразилась она.
– - У нас точно такие дед в деревне делал из дягиля. Как будто научили друг дружку!
Валдис ждал Витьку за сараями. Он стал дуть то в свистульку, то в трубку. Потом вставил в рот сразу все вместе, и получился разноголосый свист.
– - Батя сделал или сам?
– - спросил он у Витьки.
– - Немец. Я не хотел брать, но пристал так, что не отвяжешься...
– - Так я принес, как договорились, -- вспомнил Вал- дис.
Он достал из кармана аптечную бутылочку с серова- тым порошком. Витька взял пузырек, деловито потряс его и поставил на кирпичи.
Рядом с пузырьком лежала вертушка и свистульки.
– - А он еще что-нибудь умеет делать?
– - спросил Валдис.
– - Наверное, раз это умеет.
– - Я вот думаю, -- сказал Валдис.
– - Может, его оставили тут не потому, что он шпион? А потому, что не такой немец, как другие, а?