Немецкая пехота. Стратегические ошибки вермахта. Пехотные дивизии в войне против Советского Союза. 1941-1944
Шрифт:
Особое значение придается взаимодействию пехоты с тяжелым оружием и артиллерией. Без тесного взаимодействия невозможно вести бой. Хотя тяжелое оружие и артиллерия должны поддерживать связь с пехотой, каждый пехотный командир должен устанавливать связь с подразделениями тяжелого оружия. Только таким образом может обеспечиваться беспрерывный огонь поддерживающих средств, который подавляет или уничтожает противника. Массированный огневой удар, часто наносимый в начале атаки, нельзя считать оправданным. Он не уничтожает противника, но указывает на время атаки и цель. Беспокоящий огонь должен осуществляться огнем отдельных огневых точек размеренно и постоянно, причем огонь концентрируется только на цели, возникающей на короткое время.
Боевая подготовка всех родов войск должна проводиться постоянно каждый сезон, а также (и прежде всего) по ночам. Современный боец превратился в ночное существо. Только жесткие требования и интенсивная боевая подготовка формируют бойца, с которого нужно спрашивать.
Важнейшие главы из превосходного Устава сухопутных войск (Устав сухопутных войск 130, № 5, «Устав по боевой подготовке пехоты») я изложил схематически в том, что касается боевой подготовки роты и батальона. В размноженном виде они стали справочником для всех офицеров и унтер-офицеров. К сожалению, в наших тогдашних превосходно
Тренировка истребителей танков заключалась в стрельбе по подвижным мишеням.
Более содержательной, насыщенной, по сравнению с боевой подготовкой пехотинцев, была подготовка саперов. Создание заграждений и препятствий, долговременных огневых сооружений, обезвреживание мин и неразорвавшихся снарядов и установка мин, постановка искусственной дымовой завесы, наведение понтонных мостов и строительство мостов – это лишь небольшая часть того, что требуется, помимо пехотной подготовки. Из-за нехватки сил в ходе боевых действий в качестве саперов часто использовались пехотинцы.
Наряду с пехотной подготовкой основное внимание в боевой подготовке в разведывательном отряде уделялось разведке, наблюдению за противником и оценке обстановки, работе по сбору и доставке донесений и составлению схем.
В тактико-специальных учениях связистов разнообразные виды связи и передача курьерами приказов и донесений от штаба дивизии до штабов батальонов и наоборот осуществлялись в трудных условиях, чтобы службы связи и доставки приказов и донесений работали слаженно даже при сильных атаках противника. Учебные тревоги и тренировки посадок на грузовые автомобили в дневное и ночное время дополняли учебную программу. Я особенно хотел бы упомянуть учебно-тренировочные занятия по маскировке, которые должны были продемонстрировать уровень маскировки и показать, как можно, приспосабливаясь к окружающей среде, скрыться от воздушной разведки. Я всегда придавал маскировке самое большое значение. Правда, последующие события показали, что по истечении какого-то времени войска ослабили внимание к проблеме маскировки. Пренебрежение маскировкой стоило нам многих жертв, которых можно было бы избежать. Отрабатывались также действия активной местной противовоздушной обороны – массированного огня пехоты против штурмовиков противника.
Боевая подготовка внезапно прекратилась в связи с отправкой дивизии в Словакию. Стало ясно, что дивизия перебрасывается на восток, но против кого? Мы ничего не понимали: вступление в войну с Россией, хотя это было возможно, казалось нам маловероятным. Жители на станциях погрузки тепло провожали нас и желали нам удачи. Воинские эшелоны уходили в неизвестность в восточном направлении. Убежденность в том, что я сделал все возможное, чтобы дивизия была боеспособной, вселила в меня уверенность в ее способности выполнить все будущие задачи. Я не должен был разочароваться в своей дивизии!
После проезда по придунайской долине Вахау в Австрии через Пресбург (словацкий город Братислава. – Пер.) по долине реки Ваг вверх до Зиллайна (словацкий город Жилина. – Пер.) мы повернули на восток и поехали по широкой и лесистой долине между Высокими и Низкими Татрами с их покрытыми снегом зубчатыми вершинами, направляясь к Прешову в Восточной Словакии, нашей цели. По пути туда мы проехали через местность, населенную ципзерскими немцами, с большими опрятными деревнями, где дома были построены из кирпича, а церкви имели мощные стены, способные выдержать осаду. Маленькие города с еще сохранившимися городскими стенами радовали наши глаза в этом чисто немецком ландшафте. В Прешове, с его характерными для Восточной Галиции чертами, я через немецкого военно-воздушного атташе генерал-майора Кайпера установил связь со словацким командиром дивизии генералом Пилвоусеком, служившим еще в австро-венгерской армии. Но даже здесь я не мог получить более подробную информацию. Тогда я возобновил боевую подготовку и тренировочные марши. При этом была устранена некоторая нехватка техники. Истребительно-противотанковый дивизион имел в качестве тягачей для 37-мм противотанковых орудий небольшие французские гусеничные тягачи, называемые «шенилетт» (chenillette в переводе с французского языка означает «гусеничный транспортер». – Пер.). Эти тягачи погружались на грузовые автомобили и затем использовались на поле боя на довольно коротком расстоянии. Они не могли использоваться на длительных маршах. После установления комиссией их непригодности дивизии были переданы трофейные английские тягачи, превосходно выдержавшие испытание. Даже отряд связи был вынужден переделать для своих целей парижский развозочный автомобиль «пежо». Эти транспортные средства служили до наступления распутицы и зимы, когда дивизион должен был передвигаться на конной тяге. Я сам в течение всего периода командования дивизией не имел автомобиля повышенной проходимости и был вынужден обходиться небольшим ремонтным автомобилем марки «Опель», который, правда, превосходно зарекомендовал себя. Я перечисляю все это, чтобы показать, как неважно была оснащена легкая пехотная дивизия. Между тем наступила середина июня. Вызванный командованием 17-й армии, я отправился для доклада и выяснения обстановки. Командующим армией был генерал пехоты Генрих фон Штюльпнагель, мой бывший начальник штаба сухопутных войск, с которым я был в дружеских отношениях. Начальника его отдела в Генеральном штабе полковника Винценца Мюллера я хорошо знал в течение ряда лет. На мой вопрос о задаче 97-й дивизии мне было сказано лишь то, что русские собрали крупные силы в районе Лемберга (немецкое название города Львов. – Пер.) и что я со своей дивизией должен направиться в казармы 4-го армейского корпуса генерала пехоты Шведлера в качестве резерва армии. Больше я ничего не узнал. Затем я явился в 4-й армейский корпус и выдвинул вперед свою дивизию в район к северо-западу от Лемберга (штаб дивизии – в город Лежайск на реке Сан). Распространились слухи о демонстративном развертывании войск против русских, так как они сосредоточили слишком большие силы в районе Лемберга. Это я услышал также в артиллерийском полку, командиром которого был мой брат генерал-лейтенант Отто Фреттер-Пико – в то время полковник; его полк уже более полугода находился в Польше. О войне с Россией фактически никто не думал: ведь был же заключен пакт о ненападении! Вскоре меня вызвали в штаб 4-го армейского корпуса, где сообщили, что скоро ожидается нападение русских, которое мы должны опередить. Поэтому мы подготовились к атаке. Моей дивизии следовало сначала находиться в корпусном звене резерва армии. Я должен был передать всю мою артиллерию 71-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта фон Хартмана (погиб в бою) и взаимодействовать при прорыве сильных русских пограничных укреплений. Так как я с давних пор отвергал половинчатость, то передал свой артиллерийский полк под командованием полковника Приннера в ведение генерал-лейтенанта фон Хартмана. Все же я все подготовил, чтобы после удачного прорыва сразу вернуть в свою дивизию артиллерийский полк.
Итак, время пришло! Дивизия хорошо замаскировалась от воздушной разведки. Удрученные, мы все чувствовали, что все же Германии придется вести войну на два фронта. Однако искусная пропаганда и обращение Верховного главкомандующего вермахта (Адольфа Гитлера. – Пер.), престиж которого был тогда высоким после победоносных кампаний на Западе и на Балканах, убедили войска и их командный состав в том, что Германия действовала в порядке самообороны. Утверждалось, что если бы мы не атаковали, большевики опередили бы нас. Ради защиты западной культуры и Европы мы должны были выступить и победить большевиков. Все попытки заключить мир с англосаксами потерпели неудачу. Изменнически сотрудничая с Англией, Советский Союз нарушил пакт о ненападении. Америка снабжала деньгами и оружием. Чем дольше выжидала бы Германия, тем больше ухудшалось бы ее положение. Эта интерпретация приказа на наступление 22 июня 1941 г. внесла ясность для войск и их командного состава. Германские войска на Востоке с небывалым воодушевлением изготовились к наступлению, будучи уверенными в необходимости этого наступления, как и борьбы за Германию и Европу против большевистского колосса на мистическом бесконечном восточном пространстве, незнание которого действовало угнетающе.
Противник на обширном пространстве Востока
Советский солдат – дитя природы, физически очень сильный, очень неприхотливый и выносливый. Пшено и семечки подсолнечника в льняных сумках позволяли ему целыми днями обходиться без подвоза продовольствия. Он знает свою страну и ее особенности, привык к трудностям и умеет их преодолевать. Он менее приспособлен действовать в одиночку, и его лучше использовать при массовом вводе в бой. Он нуждался в постоянном контроле командирами. Советский солдат превосходно умеет использовать местность в зависимости от времени года. Даже днем он незаметно проникает в известные ему исходные районы или плацдармы. Разведывательные группы передвигаются очень умело. Особенно опасен советский солдат в сумерках и ночью. Осуществляя днем и ночью активную разведывательную деятельность и частные атаки, он беспрестанно тревожит противника. Советские солдаты пытаются ввести его в заблуждение относительно своих намерений, чтобы потом провести атаку там, где ее меньше всего ожидают. За успехами ночных частных атак могут быстро последовать массовые атаки! При непосредственной поддержке танков и под воздействием алкоголя советский солдат смело идет в атаку, хотя действует напролом и слабо маневрирует. При неудачной атаке советский солдат быстро отказывается от нее. Его должны гнать снова в бой командир и беспощадный комиссар. Оборону и отход советский солдат осуществляет искусно и оказывает при этом особенно ожесточенное сопротивление. С почти природным инстинктом он окапывается в боевой обстановке в кратчайший срок и великолепно маскируется. Привлекая все вспомогательные средства, он довольно быстро строит крупные, эшелонированные в глубину позиции полевого типа, чтобы оказать упорное сопротивление. Оказавшись в окружении, он, с точки зрения управления войсками, становится ненадежным и нерешительным. Все же он старается вырваться из окружения, прежде всего ночью, всеми способами: бесшумно, бросив тяжелое оружие, он прорывается в большинстве случаев там, где фронт окружения наименее плотный.
Политическое руководство, несомненно, признало ценность воинских традиций. В отечественной военной мысли и политработе был сделан акцент на славных делах русской армии в прошлых войнах. Восстановление знаков различия царской армии свидетельствовало о возобновлении связи с традицией. Ту же цель преследовало признание церкви, которая пользовалась влиянием в сельской местности. Только таким образом Советы смогли выстоять в Отечественной войне. Показательной была пропаганда – оружие, более опасное, чем оружие массового уничтожения. Как можно было установить из захваченных школьных учебников немецкого языка, Советы уже до войны вели активную политику, направленную против немецкого народа. Хотя вначале немецкого солдата почти везде приветствовали как освободителя (предатели и недовольные властью – как правило, небольшая часть населения. – Ред.), неправильное обращение с военнопленными (так автор называет зверское обращение, из-за которого умерло от голода и холода, а также было расстреляно более половины из около 2,5 млн попавших в плен в 1941 г. – Ред.) эффективно использовалось в антигерманской пропаганде в ходе беспощадной партизанской войны. К этому следует добавить притеснение гражданского населения на оккупированной территории гражданской администрацией, так что настроение местного населения изменилось и вскоре немцев начали ненавидеть.
С другой стороны, у сельского населения осталась добрая память о немецком солдате благодаря его хорошему поведению. («Хорошее поведение немецкого солдата – это сожженные заживо жители тысяч деревень России, Белоруссии, Украины, зверские акции умиротворения партизанских районов, 7 млн 420 тыс. преднамеренно истребленных на оккупированной территории и еще 4 млн 100 тыс. погибших от жестоких условий оккупационного режима. – Ред.)
Вооружение советской армии было хорошим, одежда и снаряжение – превосходным, в значительной мере американского происхождения. То же можно сказать о транспорте, а также боевых машинах, в части которых благодаря более простой системе стандартизации СССР нас существенно опередил. Советские танки отличались очень высокой проходимостью, хотя оптика вначале не была качественной. Артиллерийские орудия были дальнобойными и по конструкции безукоризненными. Очень хорошие характеристики имели в высшей степени простые по конструкции и дальнобойные минометы, нашедшие массовое применение. «Сталинские органы» («катюши». – Пер.) оказывали скорее моральное воздействие. Благодаря особой летней одежде и зимней одежде, утепленной ватой, и валенкам советский солдат, приспособленный к каждому сезону и метеорологической обстановке, оставался боеспособным.