Немецкий снайпер на восточном фронте 1942-1945
Шрифт:
* Перед тем, как покончить с собой, Гитлер назначил Деница президентом рейха, главнокомандующим вооруженными силами и военным министром, о чем последнему сообщил телеграммой Мартин Борман. Будучи уверенным, что Гитлер жив, Дениц, принимая назначение, отослал ответную телеграмму: "Мой фюрер! Моя преданность вам беспредельна. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы прийти вам на помощь в Берлин. Если, однако, судьба повелевает мне возглавить рейх в качестве назначенного вами преемника, я пойду этим путем до конца, стремясь быть достойным непревзойденной героической борьбы немецкого народа. Гросс-адмирал Дениц". Дениц оказался единственным подсудимым Нюрнбергского
к безоговорочной преданности и покорности голосу Родины, которая истекает кровью от бессчетных ран".
Офицеры зачитывали этот приказ печальным бойцам, оставшимся в их батальонах и ротах, вглядываясь в изнуренные и огрубевшие лица. Никто из них не мог быть уверенным в своем будущем, которое у многих оказалось крайне ужасным.
Генерал Клатт решил освободить всех солдат дивизии от их клятвы, произнесенной при присяге, и дать им возможность самостоятельно попытаться вернуться домой. Но это было легче сказать, чем сделать. В немецком фронте были бессчетные дыры, через которые потоками проходили советские части. Также дополнительные трудности создавало бушевавшее в тылу дивизии чешское восстание. Несмотря на то что дороги были блокированы колоннами беженцев, большинство стрелков решило попытаться достичь американских позиций вдоль реки Молдау, используя любые транспортные средства, которые попадали им в руки. Но я полагал, что подобным образом не избегу русского плена, и решил пробиваться в Австрию вместе со своим товарищем по имени Петер Голлуп, который находился в части всего несколько недель.
Нам предстояло пересечь 250 километров территории, удерживаемой врагом. Но я обладал достаточным опытом пользования компасом и перемещений, незаметных для противника. Чтобы снизить до минимума риск попадания в плен, мы должны были сделать все возможное, чтобы избежать столкновений с врагом. Это делало лишним элементом снаряжения оружие, позволявшее стрелять на дальнее расстояние, как, например, карабин с оптическим прицелом.
Более того, мне было ясно, что я подвергну себя серьезной опасности, если окажусь захваченным со снайперской винтовкой в руках. Судьба пленных снайперов мне была уже хорошо известна. С неохотой я уступил доводам разума, говорившим, что мне следует уничтожить свою снайперскую винтовку и вооружиться вместо нее пистолетом и МР40.
Я подошел к самоходному штурмовому орудию, которое стояло поблизости. На его броне сидело много пехотинцев, готовых к попытке прорыва на запад.
— Подожди секунду, — сказал я водителю. — Я хочу положить мой карабин под твои траки, чтобы уничтожить его наверняка.
Я уложил свою снайперскую винтовку прикладом под левый трак, поднялся и махнул рукой водителю.
— Все сделано, можешь начинать!
Самоходка, качнувшись, двинулась вперед. Ее траки крепко сжали приклад, дерево затрещало, и металл заскрежетал о металл. С глухим звоном разлетелись линзы оптического прицела, и карабин полностью исчез под гусеницами. Через несколько секунд его разбросанные по сторонам искореженные обломки показались позади самоходки. Несмотря на то что винтовка была лишь оружием, для меня это был тяжелый миг.
За редким исключением, все немецкие снайперы также уничтожали свои винтовки перед концом войны или перед тем, как угодить в плен. По этой причине настоящие снайперские винтовки той поры являются чрезвычайной редкостью сегодня.
Я с сожалением отрешенно глядел на то, что осталось от моего карабина. Но вдруг из этого состояния меня вывел громкий голос, раздавшийся над самым моим ухом:
— Внимание, внимание! Это голос пангерманского радиовещания!
Обернувшись, я увидел, что позади меня стоит Викинг с густыми усами. Тот продолжал:
— Благодаря решительной стратегии фюрер достиг своей цели, сумев объединить свои силы на востоке с войсками, сражавшимися на западе, и создал мощное военное формирование. После свирепых боев эти войска сумели провести большевиков к столице. Здесь фюрер сделал им решающий выстрел в колено при поддержке главного идиота рейха Гиммлера и пропагандистской морды Геббельса. Зиг хайль, мы добились этого!
Даже в этой мрачной ситуации похожий на викинга старший сержант не потерял своего убийственного чувства юмора. Похлопывая меня по плечу и кивая в сторону разломанной винтовки, он добавил:
— Не бери это в голову, старик! Теперь твои шансы вернуться домой значительно возросли. Разве, убегая, не нужно следовать за остальными? Насладись мирной жизнью, если сможешь добраться до нее, — с этими словами он развернулся и исчез в подлеске.
Я и Петер подготовились к своему длительному маршу так тщательно, насколько могли. Но несмотря на все усилия, мы не смогли раздобыть еды. Однако слева и справа от дороги везде валялись разбросанные пожитки беженцев, которые они оставляли позади или выбрасывали по пути. Мы поднимали все, что можно было легко унести и что можно было впоследствии обменять на еду: разные котелки, кофемолку и две пары элегантных женских туфель. В итоге мы решили взять с собою только туфли, надеясь, что, благодаря любви женщин к обновкам, всегда сможем их пристроить.
Лишь несколько немецких частей сдались, как того требовали русские, а большая часть попыталась спастись, прорвавшись на запад. Соответственно советские войска завершили свое наступление 10 мая, предприняв массированную танковую и воздушную атаку на смешанные колонны из беженцев и немецких частей, заполнявшие дороги. Даже самые мелкие группы были уничтожены русской истребительной авиацией. Наблюдая за этим, мы решили двигаться ночью и прятаться в дневное время. На вторую ночь, все еще находясь в населенной немцами Судетской области, мы вышли к одиноко стоящей ферме.
Тусклым светом горело одно завешенное окно. К этому моменту мы были очень голодны и надеялись, что, наконец, сможем раздобыть у фермера немного еды. Мы осторожно подползли к дому и постучали в окно. Занавеска отодвинулась, и перед нами появился пятидесятилетний мужчина со свечой в руке. Глядя на нас, он открыл окно и спросил на ломаном немецком, чего мы хотим. Я сразу определил, что он был чехом, и инстинктивно отступил в темноту. Но голод был столь силен, что мой неопытный товарищ забыл об осторожности и предложил обменять пару туфель на еду. Чех согласился на обмен и взял туфли, сказав:
— Русский солдат на верхнем этаже, тсс! Подождите, я вернусь через несколько минут, — с этими словами он исчез.
Хотя я тогда еще не знал о жестоком изгнании судетских немцев чешским населением, меня вдруг охватили подозрения. Через окно я смог разглядеть немецкую надпись в рамке и висевший под ней календарь с немецкими названиями месяцев за 1944 год. Что делал чех в доме немца? Почему русский солдат мирно спал на верхнем этаже? Я толкнул локтем Петера и прошептал:
— Друг, это не пахнет добром! Забудь о туфлях, нам пора убираться, — с этими словами я потащил товарища от окна.