Немезида
Шрифт:
Наконец-то она вспомнила, где прежде видела мисс Кук! Только тогда волосы у нее были темные – почти черные. Теперь же – ярко-желтые.
Миссис Райсли-Портер спустилась по лестнице и, проходя мимо них, решительно проговорила:
– Мне больше не под силу бегать вверх и вниз! Стоять и разглядывать эти комнаты тоже очень утомительно. Здешние сады и парки хотя и не так знамениты, но высоко ценятся в кругу садоводов. Предлагаю вам прогуляться, дабы не терять зря времени. Видите, собираются тучи. Думаю, вскоре польет дождь.
Властный
Мисс Марпл подошла к скамейке, тоже обладавшей незаурядными художественными достоинствами, со вздохом облегчения опустилась на нее и сразу услышала такой же вздох – мисс Элизабет Темпл села рядом с ней.
– Прогулки по замкам и усадьбам всегда утомляют, – заметила мисс Темпл. – Признаюсь, нет ничего утомительнее! Особенно если вас заставляют слушать нудную лекцию в каждой комнате.
– Все, что нам сейчас рассказали, весьма интересно, – робко возразила мисс Марпл.
– Вы и вправду так думаете? – Мисс Темпл, слегка повернув голову, пристально посмотрела в глаза собеседницы. Тут что-то промелькнуло между женщинами – они ощутили радость взаимопонимания.
– А вы нет? – спросила мисс Марпл.
– Нет.
Теперь установилось полное взаимопонимание. Они сидели молча, как старые приятельницы. Вдруг Элизабет Темпл заговорила о парках вообще и об этом в частности.
– Его спроектировал Холман, – начала она, – где-то в 1800-м или 1798 году. Он умер молодым, а жаль. Он был гением.
– Очень печально, когда умирают молодыми, – заметила мисс Марпл.
– Неужели? – Голос мисс Темпл прозвучал странно.
– Но ведь они столь многого не успели сделать!
– Или многого избежали, – возразила мисс Темпл.
– Я прожила долгую жизнь, поэтому могу сказать, что ранняя смерть – это множество упущенных возможностей.
– А я провела долгие годы среди молодежи и считаю, что жизнь – это определенный период времени, замкнутый в себе. Как сказал Т.С. Элиот: «Век розы и век кипариса одинаков».
– Понимаю, о чем вы... Сколько бы ни длилась жизнь, она завершается смертью. Но неужели у вас... – она помедлила в нерешительности, – никогда не возникало чувство, что чья-то жизнь не завершена, потому что внезапно безвременно оборвалась?
– Конечно, возникало.
– Как прекрасны эти пионы, – вдруг сказала мисс Марпл. – Такие гордые... и вместе с тем такие очаровательно хрупкие!
Элизабет Темпл повернулась к собеседнице:
– Вы отправились на эту экскурсию, чтобы посмотреть замки или парки?
– Пожалуй, замки, хотя и парки доставляют мне наслаждение. Однако эти замки... для меня нечто новое. Они разнообразны,
– Нет. В этот раз я поехала не ради осмотра достопримечательностей.
Мисс Марпл, с любопытством взглянув на собеседницу, хотела что-то спросить, но не решилась. Мисс Темпл заметила это и улыбнулась:
– Вас интересует, почему же я здесь и что мною движет? А ну-ка попытайтесь угадать.
– Мне не нравится это занятие.
– Попытайтесь же! Это весьма занятно, уверяю вас. Попробуйте догадаться.
Мисс Марпл не отрывала от мисс Темпл задумчивого взгляда.
– Не думайте, будто мне что-то известно о вас. Я знаю только одно: вы руководили известной школой. Поэтому мои догадки будут основаны лишь на том впечатлении, которое вы на меня производите. Я бы... назвала вас паломницей. Да, вы похожи на тех, кто совершает паломничество.
– Вы угадали. Я действительно совершаю паломничество. – Мисс Темпл кивнула.
Помолчав, мисс Марпл сказала:
– Тот, кто купил для меня эту путевку и оплатил все расходы, умер. Это был мистер Рэфьел, очень богатый человек. Вы не знали его?
– Джейсона Рэфьела? Конечно, мне известно это имя, хотя мы не были знакомы и я никогда не встречалась с ним. Однажды он пожертвовал весьма солидную сумму на одну общеобразовательную программу, в осуществлении которой я была заинтересована. Я очень благодарна ему за это. Вы правы, он был очень богат. Несколько недель назад я видела в газетах сообщение о его смерти. Значит, он был вашим старым другом?
– Нет, чуть больше года назад я встретила его за границей, в Вест-Индии. Но близко не была с ним знакома. Ни с ним, ни с его семьей, ни с его друзьями. Мне известно лишь то, что он был крупным финансистом, человеком замкнутым и никогда о себе не рассказывал. А вы знаете кого-нибудь из членов его семьи или... – Мисс Марпл сделала паузу. – Видите ли, меня давно мучило любопытство, но я не решалась расспрашивать его, опасаясь показаться назойливой.
– Когда-то в «Фоллоуфилд» у меня была одна ученица – правда, не родственница мистера Рэфьела... но она была обручена с его сыном.
– Она так и не вышла за него замуж? – спросила мисс Марпл.
– Нет.
– Почему?
– Полагаю, у нее хватило здравого смысла не делать этого. Сын мистера Рэфьела был не из тех, кого можно пожелать в мужья. Особенно любимой мною и очень милой девочке. Не знаю, почему она не вышла за него, и никогда не слышала об этом, однако... – Мисс Темпл вздохнула. – Однако она умерла...
– Отчего?
Элизабет Темпл молчала и не отводила взгляда от пионов. Наконец произнесла одно лишь слово, как гром поразившее ее собеседницу: