Немой 3: охота на кощея
Шрифт:
— Чистое тело, чистая душа, — еле слышно приговаривала Яга. — Чем тело чище — тем оно слаще. Чем душа чище — тем она легче!
Яга отложила ковшик, взяла в руки жёсткое полотенце и принялась меня вытирать.
— Я и сам могу, — упрямо сказал я.
— Стой спокойно, — без улыбки повторила Яга. — Копи силы.
Докрасна растёртое тело жгло, словно огнём.
Наконец, Яга забросила полотенце на плечо и взяла со стола деревянную банку с мазью. Эту мазь она лёгкими касаниями принялась наносить мне на
Мазь холодила. Кожа теряла чувствительность, немела.
Через десять минут всё моё тело было покрыто мазью. Я чувствовал себя статуей — холодной и бесчувственной.
— Пора? — едва шевеля губами спросил я Ягу.
— Ещё нет.
Она поставила мазь на стол и взяла нож. Полоснула себя по руке и прижала окровавленную ладонь к моим губам.
— Пей! Пусть боги почуют знакомую кровь!
Я проглотил тёплую солёную кровь. И ещё. И ещё.
— Вот теперь пора, — сказала Яга.
Отняла руку и туго перетянула её полотенцем. Отворила незаметную дверь в углу спальни. Несмотря на ночь, в комнату хлынул яркий дневной свет.
— Иди, князь! — сказала Яга. — Не думай о боли! Тогда выживешь.
Я вышел в дверь и спустился по крутым деревянным ступенькам. Мокрая трава неприятно холодила босые ноги. Я пересёк крохотную лужайку и подошёл к самому обрыву. Вытянул шею и осторожно заглянул вниз.
Серые бесформенные облака всё так же клубились в жуткой глубине. Под ними, мелькая в просветах, бесшумно текла горная река. По её берегам лепились к воде серые каменные хижины.
Несмотря на головокружительную высоту, я не дрогнул. Даже сердце не забилось чаще. Видимо, это действовала мазь, которой намазала меня Яга.
В ослепительно-синем небе появилась чёрная точка. Она увеличивалась, приближаясь.
Я неторопливо отошёл от края обрыва. Древнему богу тоже нужно место.
Крылатое трёхголовое чудовище стремительно пронеслось, мимо поляны и нырнуло вниз. А затем показалось над краем пропасти.
Зверь шагнул на поляну и сложил перепончатые крылья. Внимательно рассмотрел меня тремя парами золотистых глаз.
И протянул когтистую лапу к моей груди.
Глава 25: Боги и их питомцы
Коготь коснулся кожи и распорол её.
Грудь и живот словно обожгло огнём, и я поневоле подался назад. Но заставил себя стоять на ногах.
Горячая липкая струя медленно текла по коже. Голова кружилась. Горячее, пахнущее серой дыхание выжигало воздух вокруг меня.
Я хотел опустить глаза, но заставил себя смотреть прямо.
Ты сам сюда припёрся, Немой! Вот и жди теперь, пока бог нажрётся!
Золотистые глаза неотрывно сверлили меня пронзительным взглядом. Кровь всё уходила и уходила, падая чёрными каплями на мокрую зелёную траву. Вместе с кровью из меня вытекала жизнь. И боль тоже вытекала, освобождалась. Ноги слабели, и я почувствовал обречённость.
А, и хер с ним, Немой! Будь, что будет!
Шершавый язык коснулся кожи, прошёлся по ней, словно тёрка. И ещё. И ещё.
Рану прижигало едкой слюной, кожа едва не дымилась. Кровь сворачивалась сухими сгустками и исчезала в пасти чудовища.
Только бы устоять, не упасть.
Трёхголовый, дышащий огнём змей не просто зализывал мои раны. Его грубые шершавые языки снимали с меня всё лишнее. Сдирали шелуху будничных дней. Слизывали коросту страхов и обид. Убирали память о ненужном, оставляя под собой чистую, словно новорождённую душу.
Я чуть повернул голову и умудрился глубоко вдохнуть чистый, сладкий горный воздух. Холод хвойным привкусом наполнил лёгкие, в голове прояснилось, как будто я только что проснулся. Или только что родился.
Змей в последний раз лизнул мою грудь и отошёл на шаг. Я пристально посмотрел в его неподвижные золотистые глаза и не увидел в них ничего. Ни разума, ни чувств. Только равнодушное, хотя и живое пламя.
— Можешь мне что-нибудь рассказать про кощея? — едва разлепляя сухие губы, спросил я.
Услышав мой голос, змей насторожился. Тёмные вертикальные зрачки сузились в золотом пламени.
— Откуда он взялся? Как его победить?
Чудовище подняло головы к небу и расправило широкие жёсткие крылья. Я скользнул взглядом по его чешуйчатому брюху и заметил розовые набухшие бугорки, которые выступали из-под чешуи.
Змей замер на краю пропасти и опрокинулся вниз.
Бля!
Ты куда собрался, гад?!
Я, не раздумывая, сделал шаг вперёд и упал в пропасть вслед за змеем!
Мутные клубящиеся облака метнулись ко мне. Я провалился в них, словно в мокрую вязкую вату и пробил насквозь. Перед глазами мелькнула бурлящая река. Я услышал далёкий рёв воды. Увидел, как пенные серебристые языки лижут подножия серых каменных хижин.
Плотный воздух, словно кулаком, ударил меня в плечо, перевернул. Сверкнуло ослепительно-голубое небо, затем — бешено несущийся вверх серый скалистый склон. И снова река — в этот раз так близко, что холодные брызги воды почти долетели до меня.
Я зажмурился, ожидая удара.
Кривые когти впились мне в плечи. Едва не оторвав руки, рванули вверх. Я потерял сознание.
***
— Ты ипанулся, что ли? Куда ты прыгаешь-то?
Я открыл глаза.
Под спиной чувствовалось что-то жёсткое, неудобное. Надо мной наклонилось озабоченное седобородое лицо.
— О, пришёл в себя! Ну-ка, выпей!
Ко рту, больно прищемив нижнюю губу, прижался край какой-то посудины. Я сделал несколько глотков.
Тёплая, сладковатая и очень жирная струя потекла в желудок.