Немой крик

Стар Дана

И естественно, поверили бы ей, а не мне.

А я уже привыкла к такому скотскому обращению и жила лишь просто потому, что надеялась на лучшее.

Жила в память о моей маме, которая закрыла меня своим телом, а сама погибла. В тот момент, когда в нашу машину на бешеной скорости врезался грузовик.

Просто так сдаться и порезать себе вены… станет оскорблением её чести.

***

Я надела самое лучшее платье, которое только нашлось в моём убогом гардеробе, в старом совдеповском шкафу, который до дыр проели термиты. Волосы заплела в тугую

косу, а вот косметикой никогда не пользовалась. У меня её просто не было. Была лишь одна единственная бледно-розовая помада, которая пахла прогорклым маслом.

Вещи собрала за пять минут. Моё ущербное приданое состояло из пары носков, пары застиранных платьев, альбома с красками, блокнота для записей, с помощью которого я общалась с людьми, и трёхлапого медвежонка-рюкзачка, оставшегося у меня в память о младшей сестре.

Этого мишку подарила ей я. В день аварии у Катюши был день рождения. Моей сестрёнке исполнилось всего лишь четыре года.

В тот день сука судьба преподнесла ей жестокий подарок.

Маленькому, беззащитному ребёнку… Отобрав, черт возьми, жизнь в день рождения. В день рождения!!!

Удар был настолько сильный, что медики говорят, якобы они погибли сразу. Без боли. Даже понять ничего не успели…

Когда я смотрю на эту потрёпанную игрушку, мне кажется, что я до сих пор вижу на ней кровь. Именно поэтому, во время таких вот разрывающих душу всплесков, я, захлёбываясь в собственных слезах, пулей несусь в ванную и по часу вожусь в холодной воде, замачивая, застирывая, затирая покоцанное тельце медвежонка, пытаясь избавиться от невидимых пятен боли.

А вот выкинуть игрушку не могу! Ведь у меня ничего не осталось.

Всё наше имущество отобрали плохие дяденьки в качестве оплаты за долги отца. А меня… меня засунули в сиротский приют.

После гибели семьи, на фоне мощного шока, я потеряла не только себя, но и голос. А ещё, исходя из заключений психиатров, моё психическое развитие остановилось в возрасте десяти лет.

Ровно тогда, когда нашу машину раздавил грузовик.

Глава 2

— Боже, Алина! Ты почему надела это убожество? Быстро переоденься!

Испугавшись внезапного крика директрисы, резко подскочила на месте, неловко выронив на пол рюкзачок сестры, когда позади себя услышала звонкий цокот каблуков, сопровождающийся недовольным мычанием заведующей.

Проклятье!

Мне до одышки страшно, когда на меня повышают голос. Особенно, когда это получается резко и неожиданно!

— Вот, надень другое платье! — протягивает новенькую подачку, упакованную в целлофановый пакет с логотипом нашего детского дома, — Ты должна произвести хорошее впечатление на своих новых хозяе… родителей! — невольно заикнулась, выдавив на пухлом лице коварную улыбку.

— Ладно. — Жестом ответила, принимая «подарок».

В принципе новое платье ничем особо не отличалось от старого. Разве что материал был более приятным и ткань пахла фабрикой, а не хлоркой.

Взглянув в мутное зеркало, висевшее на ободранной стене напротив шкафа, наконец, увидела своё отражение.

Ничего нового! Кроме строгого платья чёрного цвета, длиной чуть выше колен, украшенного белым кружевным воротничком и такими же кружевными манжетами.

Строго, но мило.

Природа наградила меня длинными, цвета глубокой ночи волосами, большими синими глазами, бледной, практически белой кожей, астеническим телосложением, округлыми бёдрами, небольшой аккуратной грудью и длинными ногами, на которых, в тон к платью, в настоящий момент, во всей своей поношенной красе сверкали потрёпанные балетки из чистой клеёнки.

— Так-с! Надень ещё белые носочки… Вот ведь милота! А волосы мы, пожалуй, распустим. — В зеркале появилось отражение вполне себе довольной Жанны, которая с головы до ног жадно сверлила меня своим змеиным взглядом. От этого недоброго взгляда у меня по спине пронеслись холодные мурашки.

Не дождавшись подчинения, женщина сама стащила резинку с моих волос, безжалостно вырвав парочку прядей.

Грубо, больно!

Когда они научаться обращаться с нами как с людьми, а не как с насекомыми!

Сжав кулаки до белизны в суставах, как обычно, промолчала, мечтая уже как можно скорей убраться из этого треклятого Ада! Я всегда считала, что лучше жить на кладбище, чем тут, в «Детском доме номер 11» комбинированного типа, где условия для существования были не лучше, чем, к примеру, в тюрьме строго режима. Здесь с детьми обращались как с животными. Поэтому часто случалось такое, что некоторые ребята не доживали до следующего утра. Некоторых, то есть счастливчиков, забирали в новую семью. А некоторые… сбегали на крышу… и заканчивали свою безнадёжную жизнь одним быстрым прыжком.

— Вот так намного лучше! Ты очень красивая! — Хлопки по спине, и я наблюдаю очередную высокомерную улыбку в отражении мутного зеркала, — Маленький, хрупкий ангел! Сама невинность!

К чему были сказаны все эти лести?

Она как будто замуж меня сватает, ей-Богу, а не с новыми родителями знакомит.

Жанна Михайловна лыбилась настолько приторно, будто только что выиграла миллион! Я предположила это в шутку, интуитивно. Но оказалось, что в каждой шутке есть доля истины. Потому что управляющая действительно неплохо обогатилась в тот день.

В день, когда обманом продала меня как скот на заклание.

А я… я была всего лишь наивным, брошенным ребёнком, не подозревающим о том, с какими ужасами мне предстоит столкнуться после того, как я навсегда покину стены замаскированного Ада на земле.

***

Заведующая, одной рукой, взяла меня за руку, другой — пакет с вещами, и повела на улицу. Только вот почему-то не к главному входу, а в сторону чёрного. Тогда я не обратила на это внимание — слишком сильно волновалась. Волновалась до трясучки в конечностях, до боли в висках, до спазмов в животе.