Ненависть и месть
Шрифт:
Песня оборвалась, когда один из подгулявших парней остановился, чтобы закурить очередную сигарету.
– Э, Толян, че там дальше? – пошатываясь, спросил его приятель.
– Ну ты, Жиртрест, ваще… «Таганку» не знаешь?
– Знаю, только забыл.
– «Я знаю, милая, – больше не встретимся». Че, вспомнил?
– Не-а.
– «Дороги разные нам суждены»… Бля, Жиртрест, ты зае…ал. Я тебе что, бля, по слову повторять буду? Ну, бля, скажи ему, Грузчик. «Таганку» каждая свинья знает.
Переругиваясь, они вышли из сквера
– Куда тут дальше? – заплетающимся языком спросил тот, которого друзья называли Жиртрестом. Его внешность соответствовала прозвищу: толстый, с жидкими, жирными волосами, с широкой, словно распухшей, физиономией.
– Пошли напрямки, – предложил Грузчик, крепкий малый с накачанными бицепсами, и в самом деле напоминавший портового грузчика. – Так короче.
– А через дворы длиннее, – сказал Толян, самый авторитетный из троих, с рябоватым, побитым оспинами лицом и золотой фиксой.
Его средний палец украшал синий татуированный перстень с закрашенным по диагонали солнечным диском. Этот рисунок был хорошо известен тем, кто в несовершеннолетнем возрасте попал за решетку. Так он и назывался: «загубленная молодость».
– Двинем через дворы, может, телок каких снимем.
– Верно сбацал, Толян, – кивнул Грузчик. – Че это мы? Глотки дерем, а про бабцов забыли. Сворачивай.
У первого же подъезда они наткнулись на объект поиска.
Невысокая хрупкая девчонка лет двадцати, в простых джинсах, маечке с короткими рукавами и джинсовой жилетке сидела на скамейке. Ее лицо прикрывали русые волосы, на коленях лежал потертый кожаный скрипичный футляр.
– Зырь, какая баруха, – с видом знатока сказал Толян, сплевывая через золотую фиксу.
– И со швайкой, – добавил Грузчик.
– Счас споем под гитару, – икнул Жиртрест.
– Это не гитара, лох ты неграмотный. Это – скрипка, – снова цвиркнул через зуб Толян.
– А какая разница? – искренне удивился Жиртрест. – Она сыграет, а мы споем «Таганку».
Развязной походкой они подошли к скамейке.
– Кого ждем? – ухмыльнулся Толян, смерив девчонку плотоядным взглядом.
– Не тебя, – с презрением сказала она.
– А че? Я че, горбатый или лысый? – распустив пальцы веером, спросил он. – Мы с пацанами гуляем сегодня. Может, попиликаешь нам на скрипочке?
– «Таганку» знаешь? – встрял в разговор Жиртрест.
– Ты, бля, не вякай, когда я со шмарой базары веду.
Жиртрест обиженно пожал плечами.
– А я че? Я ниче.
– Идите вы своей дорогой, ребята, – едва заметно поморщившись, сказала девушка.
На некоторое время разговор прервался из-за проехавшей по двору черной «Волги». Машина остановилась у дальнего подъезда, из нее вышли двое мужчин. Один постарше, лет тридцати трех, в дорогом зеленом пиджаке и черных брюках. Второй – на несколько лет моложе – в джинсовом костюме и кроссовках.
Запарковав машину, они вошли в подъезд.
Казалось, девушка не обратила на них никакого внимания, она чаще поглядывала на дверь первого подъезда.
Однако Толян не преминул заметить:
– Ты че, может, по этим жлобам сохнешь? Так они на тебя и смотреть не будут. Я их знаю. Два брата-акробата: один – хрен, другой – лопата. Крутые, бля…
– Все. Мне надоело.
Девушка резко поднялась со скамейки, взяла футляр за ручку и быстро юркнула между обступившими ее парнями.
– Эй-эй, баруха! Ты куда? – закричал Грузчик.
Она быстро шагала в сторону спортивной площадки.
– Ты че? Мы еще не договорили! Толян, че стоишь, она же сейчас слиняет!
– Давай за ней!
Толян, Грузчик и немного поотставший Жиртрест двинулись за девчонкой.
– Эй, шмара! Ты куда? Мы ж нормальные пацаны…
Девушка прибавила шагу.
– К скверу рвется, – сообразил Толян. – Грузчик, дуй наперерез.
Девушка едва успела дойти до сквера, как из-за деревьев навстречу ей выскочил Грузчик.
– Ну че, не ждали?.. – похабно засмеялся он. – От нас так быстро не уйдешь.
И тут же за ее спиной раздался голос Толяна:
– Погодь маленько, еще не вечер.
Окруженная с двух сторон, девушка прижала к груди футляр.
– Что вам надо?
– Во, путевый базар, – засмеялся Толян. – Давай-ка присядем на скамеечку, сбацаешь нам че-нибудь на скрипочке. А мы послушаем. Вон Жиртрест, – он показал на своего припозднившегося приятеля, – никогда живьем такого инструмента не слышал. Он вообще думал, что это гитара. Гы-гы-гы…
– Скрипка не настроена, – сквозь плотно сжатые губы произнесла девушка.
– А ты настрой, нам спешить некуда, подождем.
– Зато я спешу.
– До ночи сидела во дворе, не спешила. А как мы об одолжении попросили, так у тебя времени нет, сука?
Толян выставил вперед руку. Раздался легкий щелчок, и в тусклом свете далекого фонаря сверкнуло лезвие ножа.
– Давай в кусты! И по быструхе шмотки снимай, – угрожающе произнес он.
Дружки Толяна ухмылялись в предвкушении скорого наслаждения.
– «Я знаю, милая, больше не встретимся. Дороги разные нам суждены…» – пропел Жиртрест, к которому внезапно вернулась память.
– Ну, че стала? – прибавил Грузчик. – Или ни разу ног не раздвигала?..
Все произошло так неожиданно, что позднее никто из троих не мог вспомнить, как оказался на земле. Молниеносным ударом ноги девушка выбила нож и тут же узким концом футляра врезала по челюсти Грузчику, стоявшему справа.
Пока Толян провожал взглядом упавший в траву нож, девчонка наотмашь ударила его по лицу другой, широкой стороной футляра. Жиртрест, так и не понявший, что произошло, получил исключительно болезненный удар в пах и, схватившись руками за отбитые до состояния яичницы гениталии, рухнул на дорожку.