Ненавижу тебя любить

Тиджан

После чертовски охренительного оргазма ноги совершенно не держали меня, и я повалилась спиной на кровать.

— Твой член вышел из меня, и, клянусь, я чувствую себя обделенной.

Шей громко рассмеялся и полез в шкаф. Вытащил двое спортивных штанов и пару рубашек. Бросил мне толстовку и пару черных брюк поменьше.

Я спросила:

— Что это?

— Я веду тебя завтракать. Подумал, что ты не захочешь носить вчерашнюю одежду.

Шей был прав. От меня непонятно чем пахло. Я приподнялась на локтях, чтобы увидеть, как он натягивает штаны и свитер,

и застонала, падая обратно.

— Ты собираешься погубить меня? Я в этом уверена.

Он рассмеялся, швырнув в меня лифчик и трусики.

— Тебе это нужно?

Я схватила их и сморщила нос. От них несло дымом из бара, но мне придется это сделать. Не хотелось выглядеть как попало. Сев, я начала одеваться.

Казалось, все тело воспалено. Я не чувствовала себя так со времени тяжелых тренировок в выпускном классе. Эффект был схожим, даже болело в тех же местах, но это того стоило.

Через несколько минут мы уже спускались по лестнице, и Шей объяснял, что на одном этаже с ним живут еще несколько футболистов. Дом разделили так, что каждый этаж стал похож на отдельную квартиру, а на первом располагались большая кухня и гостиная. В то время как некоторые могли использовать второй этаж или гостиную третьего, первый этаж был основным центром дома.

Когда мы спускались по лестнице, я спросила:

— А ты на каком этаже?

Он рукой коснулся моей талии.

— Мы на третьем. Меньше комнат и больше уединения.

Мы подходили к двери, соединяющей лестницу с первым этажом и кухней. Я услышала мужские и женские голоса, а также звон посуды и скрип стульев по полу. Кто-то приближался к нам, и, едва мы дошли до конца, Шей наклонился и щелкнул замком на двери. Ручка повернулась, и мы услышали:

— Кто запер дверь?

Шей подтолкнул меня наружу, и мы поспешили.

Как только с подъездной дорожки вышли на улицу, он объяснил:

— Не хотелось слушать насмешки этим утром.

Я пожала плечами. Меня это вполне устраивало.

Он схватил меня за руку и повел к своему джипу. Через пятнадцать минут мы уже входили в небольшую закусочную.

Я понимала, что мы должны поговорить по-настоящему, но не хотела. Я знала, кто этот парень. Он — звезда колледжа, и он переспал со мной. Для парня вроде него ненормально быть с девушкой вроде меня, но так уж вышло. Возможно, с самого начала я возненавидела его, потому что понимала, к чему все идет, или потому, что чувствовала, что он повлияет на меня. Или, может быть, это действительно случилось потому, что он напоминал мне Паркера.

Я склонила голову, рассматривая его...

Шей поднял глаза от меню.

— Что случилось?

— Ничего.

И это был ответ на мой мысленный вопрос. Ничего. Я не могла найти в нем ничего схожего с Паркером, кроме того, что он последний парень, побывавший у меня между ног. Считается ли это? Может это и стало причиной моей неприязни?

Словно прочитав мои мысли, Шей заказал нам обоим кофе и откинулся на спинку стула, когда официантка ушла. Его лицо стало настороженным.

— Что с тобой? Уже вспомнила,

что ненавидишь меня?

Я покачала головой, признавая правду.

— Я не ненавижу тебя.

Наверное, ненависть я и не чувствовала, ну, не собиралась заходить так далеко. Искренняя неприязнь присутствовала. Это не могло взяться с потолка.

Он не ответил, и мы смотрели друг на друга, пока не принесли кофе.

Я застонала, протягивая руку, чтобы налить себе чашку, как только девушка ушла.

— Мое тело чертовски любит тебя.

Он закатил глаза и провел ладонью по лицу.

— Мы опять это делаем? Я думал, мы установили правила.

Мы занимались сексом. Больше ничего.

Я поставила графин обратно на стол.

— Ты не можешь спать ни с кем другим.

— Что?

Подсмеиваясь надо мной, он потянулся за кофе. И добавил:

— Мне нельзя совать свой член в кого-то другого? Это варварство.

Я потянулась за сливками, но остановилась.

— Ты что, шутишь? Надеюсь, что шутишь.

— Конечно, я шучу.

Расслабившись, я добавила в кофе сливки и сахар. Гейджу тоже так нравилось. Он обычно шутил, что ему нравится черный цвет, а я должна была добавить вкусняшек. Так он называл сливки и сахар, но черт с ним. Если бы нам обоим пришлось вытерпеть месяц черного кофе, выжил бы только один из нас — я, потому что пила бы это дерьмо. А он бы сдался и умолял о сливках и сахаре.

— Над чем смеешься?

Я подняла голову. Ухмыльнулась и выбросила это из головы.

— Думаю всякие глупости о своем брате.

— Кстати, о твоем брате, — Шей наклонился вперед, понизив голос. — Он и все, кто был вчера в баре, будут обсуждать нас. Верно?

Я облажалась прошлой ночью. По-крупному. Я нарушила все свои правила по собственной воле. Не по воле Шея. Или моего брата. Никого другого. Застонала, легонько стукнувшись лбом о стол.

— Я так облажалась.

— Нет, это не так.

— Нет?

Как он мог такое сказать?

— Все видели.

— Видели несколько человек. Они могут что-то болтать, но если ты действительно хочешь сохранить все в тайне, то это возможно.

— Как? — Я покачала головой. — Не дразни меня, если это неправда.

— Это правда. Смотри, — он наклонился вперед. — Мы сделаем все по-своему. Никаких прикосновений. Никаких тайных взглядов. Мы не говорим об этом. Если ты этого хочешь, все закончится через несколько недель.

Я кивнула. Да, черт возьми.

— Дело не в нас с тобой. А в моей соседке по комнате. Моих друзьях. Девушках, которые бесятся, потому что тебе нравлюсь я, а не они.

— Я понял, — нахмурился он. — Вроде. Не совсем, но как хочешь.

Я подняла палец вверх.

— И нет никаких условий, но, если начнешь спать с кем-то еще, ты скажешь мне. Я лучше подожду, пока у вас все закончится, чем позволю твоему члену вести двойную игру.

Он потянулся за кофе, но его руки на секунду задержались на столе. Он посмотрел на меня, и я спросила: