Ненавижу тебя
Шрифт:
— Я звонила! — возмущенно повторяю я, — и писала. Я отправила тебе кучу текстовых полотен в смсках, где извинялась и спрашивала — могу ли я объясниться перед тобой! Я даже заходила пару раз, а твоя мама грубо попросила меня больше не появляться.
Кажется, это для него новость, потому что на лицо мужчины на секунду наплывает недоуменное выражение, которое он успешно в ту же секунду прячет. Но я успеваю его заметить.
— Что? — я пожимаю плечами, — я так понимаю, тебе решили об этом не говорить? Короче, — я отмахиваюсь, —
— Ну, нет, Никольская, — несется мне в спину, когда я разворачиваюсь и ухожу, — мы не закончили говорить.
— Поговори с психологом, — отзываюсь я, ускоряя шаг.
— Я выкуплю это чертово кафе и буду над тобой издеваться, если ты не остановишься.
Я возмущенно торможу. Слов нет! Я, похоже, выросла, а этот ведет себя как богатенький подросток!
— Да? — мой голос сочится ехидством, когда я оборачиваюсь и встречаюсь с ухмылкой бывшего друга. Он подпирает плечом косяк двери, — ты же терпеть не можешь ресторанный бизнес?
— Открою здесь стриптиз-клуб и поставлю тебя администратором зала.
Я изгибаю бровь.
— Администраторам в стриптиз-клубе платят больше. Прекрасная идея. Валяй.
— И введу рабочую форму, — фыркает Элиас, прекращая подпирать косяк и идет медленно ко мне, — короткие юбки и блузки с декольте.
— И еще одна отличная идея. Летом будет не жарко.
— А в договоре пропишу обязательный интим с начальником, — Элиас останавливается напротив меня и улыбается.
— И у тебя будет интим с трудовой инспекцией. Элиас, ты сейчас явно блефуешь, — парирую я, усмехнувшись. Мужчина закатывает устало глаза, я собираюсь улизнуть, пока он видит только потолок, но мой маневр преграждает рука, грохнувшая ладонью в стену.
— Куда?
— Слушай, просто отстань. Ты ведешь себя, как подросток, — я пытаюсь его обойти, но он преграждает мне путь со всех сторон, упираясь обеими руками в стену за моей спиной. Я ощущаю себя неуютно. Наши весовые категории сейчас крайне неравны, — Боже, да что тебе надо от меня?
— Поцелу-уй меня, Никольская, — с усмешкой тянет Элиас, склоняясь надо мной, как хищный коршун над зайчонком, и я настороженно наблюдаю за ним, — я ночами не спал все эти пятнадцать лет. Сжимал простыню в зубах, мечтая о тебе.
— Придурок, — выдыхаю я, отступая, — ты что несешь?
— И каждое утро вспоминал тебя… В душе.
— Ты точно тогда головой приложился, Элиас, — я пытаюсь пройти сквозь стену, но она больно плотная для таких маневров. Пока Бергман пытается зажать меня в уголке, и, кажется, вдыхает запах моего дурацкого шампуня с нотками освежителя, — я тебе сейчас снова врежу.
— Я разрешу тебе делать со мной, что захочешь, Настя. Хочешь, куплю наручники?
— Лучше намордник
— Давай выпьем сегодня чашечку чего-нибудь где-нибудь? — этот наглец нагло трется носом об мою шею, оставляя на коже предательские мурашки, — и я тогда сейчас отстану от тебя. До вечера.
— Боже! — я кладу руку ему на лицо и пытаюсь его отодвинуть, — Бергман, курсы пикаперства, которые ты прошел, дико хреновые!
— Никольская… — он сбрасывает мою руку и насмешливо смотрит на меня, продолжая нести дичь прямо в лицо. Ни один мускул не дрогает! — если ты мне откажешь, я распечатаю твою фотку и повешу в спальне. И буду думать о тебе чаще.
— Господи, хорошо, давай чего-нибудь выпьем, только замолчи и отстань!
— Супер, — Элиас выпрямляется, как ни в чем не бывало, и спокойно смотрит на меня, — заеду за тобой после работы. До вечера, Никольская.
Он разворачивается и уходит, насвистывая какую-то мелодию, а я остаюсь торчать одна, хлопая глазами. Точно ненормальный.
Эпизод 18. Элиас
Элиас.
Я сажусь в машину, глянув на всякий случай в зеркала — чтобы убедиться, что не спалился нигде перед Региной. От футболки несет ее удушливыми духами за километр. Пометила, мать ее.
Честно говоря, когда она поймала меня с утра в новом отеле, я все-таки, подумал, что девица реально решила предложить выгодно посотрудничать. Она даже вела себя достаточно нейтрально, сдержанно, и по-деловому. Только стоило нам переступить порог ее забегаловки, как начался цирк с конями.
Смотрю на себя в зеркало, почесав красные пятна на щеке и усмехаюсь. Да хрен с ней. Зато я встретил Никольскую. Опять. Совершенно случайно. Будем считать, что это судьба, Анастасия.
Кстати, о ней…
Мне достаточно пятнадцати минут по пустым дорогам, чтобы добраться до своего дома, едва не задохнуться от запаха перегара, и растолкать Ксюшу, нагло дрыхнувшую без задних ног и пускающую слюни в мой диван. Мелкая коза.
— Эли, дай поспать, — ноет сестренка, пытаясь отпихнуть меня ногой. Звонкий шлепок по заднице, и она, взвизгнув, подпрыгивает, — ты дурак, что ли?!
— Поднимайся, — произношу я, стоя над ней, как надзиратель над заключенным, которого приговорили к смертной казни, — реще булками двигай. Я отвезу тебя к родителям.
Она возмущенно смотрит на меня одним глазом, потирая попу. Второй еще закрыт. Настенные часы показывают половину восьмого. Ну да, после таких возлияний трудно оторваться от подушки в такую рань.
— У меня синяк будет, идиот, — шипит сестренка, — Я не одна из твоих силиконовых телок, чтобы меня можно было так по жопе бить.
— Ты все сказала? — я приподнимаю иронично бровь.
— Нет, не всё. Я не поеду к родителям. От меня пахнет, — она отворачивается к подушкам дивана и тоскливо вздыхает, — сорри.