Ненормальная планета (сборник)
Шрифт:
– Во! – усмехнулся ехидный Клюквин. – Опять барьер сшибла.
А мне стало жалко и эту несчастную симпатягу-девочку.
– Думаешь, просто? – сказал я Клюквину.
Клюквин не думал. Клюквин знал, что это не просто. Он умел бегать с барьерами, обязан был уметь, как прыгун тройным. Но я все-таки продолжил:
– Помню, лет пять назад с ребятами из юношеской сборной попробовал пробежать сто десять с барьерами. Хотел узнать свой результат. Спринт-то я неплохо бегал. А ребята еще спросили: «Умеешь?» Ну, я им, конечно: «Чего тут уметь-то?» Мне казалось, что сложностей и в самом деле никаких. Ну, бежишь, ну, прыгаешь… Понятно,
– Так и в какой же по счету барьер ты врезался? – с улыбкой спросил Панкратыч.
– В третий, – сказал я.
– Молодец! Я, помнится, по первому разу о второй тормознул.
– Салаги, – с отеческой жалостью к нам произнес Клюквин. – Длину шагов надо уметь рассчитывать.
Хорошо ему – он всю жизнь разбег считает перед ямой, а мне как-то никогда не приходило в голову оценивать длину шага на моей фехтовальной дорожке.
– А вот скажи, Клюква, – попросил я, – как ты рассчитываешь этот самый свой шаг.
Ответил Панкратыч:
– Да он сам не знает.
Клюквин не возразил. Пожал только плечами, мол, черт его разберет – умею и все тут.
– В том-то и дело, ребятки, – объяснил Панкратыч. – Секреты мастерства очень часто словами передать невозможно. Поэтому и хорошие тренеры так редко встречаются. А вот и Машуня!
Машка подошла, молча села и откинулась на спинку сиденья.
– Ну, что там? – не выдержал я.
– Спешить некуда. Сауна будет через час.
– Ни фига себе! Панкратыч, нас обижают. Разберись.
– Толик, там, где Машуня ничего не смогла, мои попытки будут просто смешны.
– Пошли в буфет? – предложил Клюквин.
– Это перед баней-то? Стыдись, Клюква, – пожурил Панкратыч. – Я как врач не допущу нарушения режима. Здесь посидим. Плохо что ли? Потрепемся. Машунь, пока тебя тут не было, мы говорили о секретах мастерства, у кого они какие и как их можно передать. Вот ты недавно из ГДР, может, разболтаешь нам парочку закордонных секретов.
– Во-первых, из Польши, – уточнила Машка, – а во-вторых, какие уж там секреты! Пашут ребята так же, как и мы – вот и весь секрет.
– Ну, это ты брось, – не поверил Панкратыч. – У всех есть какие-нибудь свои штучки. – Вот я вам одну историю расскажу. Про высотника. Вон, вроде этого бедолага, у которого сегодня работа не клеится.
– Зато гляди, как девочка барьерная разошлась – шурует, что твоя Иорданка Донкова! – заметил я.
– Да ладно про девочку-то! Вы слушать что ли не хотите? – обиделся Панкратыч.
– Про Вайнека? – тут же спросила Машка. – Очень хотим.
– Ну, конечно, про Вайнека. Про первое дело доктора Вайнека, как называла потом этот случай пресса, будто Вайнек – это какой-нибудь комиссар Мегре. Ну, а я только по газетам об этой давней истории и знаю.
Вайнек в ту пору был чуть ли не студентом, во всяком случае не доктором, это уж точно. Но котелок у него уже тогда отлично варил, и склонность к авантюрам он имел явную. Вот только фармацевтикой не увлекался. Во-первых, допинги еще просто не вошли тогда в повседневную спортивную жизнь, а во-вторых, биохимическое образование Вайнека было на тот момент нулевым. Или почти нулевым. В общем занимался он только различными тренировочными циклами да всякими хитрыми трюками. Пловцов, например, учил со старта делать сальто – якобы это что-то давало; изобрел новый вид легкой атлетики – прыжки в длину с шестом; и наконец, добрался до высоты.
Взялся тренировать
Поверил только сам прыгун. Юлиуш Заманский его звали. И был он молод, глуп и уже достаточно знаменит тогда, так что переход к новому тренеру незамеченным не остался. Друзья-спортсмены судачили много, да и местные газеты успели раззвонить о «новом способе прыжка». Меж тем подготовка заняла почему-то куда больше обещанного времени, и Заманский не выступил ни на одном международном турнире, а собирался участвовать во многих. Только к очередному национальному чемпионату доктор Вайнек, живший тогда именно в Польше, официально сообщил всем любителям легкой атлетики о готовности своего питомца продемонстрировать высокий класс.
Начались соревнования. Юлиуш долго пропускал начальные высоты, интригуя зрителей, потом начал то ли с 2.18, то ли с 2.20 – по тем временам очень не слабо – и взлетел над планкой с запасом поистине фантастическим – сантиметров в тридцать. И способ прыжка был действительно новый. То есть по большому счету это был все тот же флоп, но за несколько сантиметров до прохождения центра тяжести тела над планкой Юлиуш каким-то образом подкидывал таз вверх, а затем так же необъяснимо взлетали его ступни. Вот эти-то хитрые движения и давали колоссальный запас. Потом, как бы убедившись, что с новым способом у него все в порядке, Заманский принялся вновь пропускать высоты и повторно вступил в борьбу, когда кроме него остался лишь один участник. Тот благополучно срезался то ли на 2.28, то ли на 2.30, а Заманский без труда, хотя и с меньшим уже запасом преодолел и эту высоту. А дальше пошла такая чехарда, что ребята из судейской бригады только и делали, что поднимали планку, Юлиуш все брал с первой попытки.
Но когда поставили, кажется уже 2.45, и ошалевшая публика ревела не переставая, судья вдруг заявил протест и потребовал дополнительной проверки спортсмена. Трибуны взорвались свистом. Организаторы турнира посовещались и разрешили Заманскому закончить выступление. В общем он допрыгался до 2.52 и выше не смог. Но диктор тут же объявил на весь стадион, что результат Юлиуша Заманского не только не может считаться рекордом мира, но и вообще официально не засчитан вплоть до решения специальной комиссии по проверке. По проверке чего – сказано не было. Похоже, комиссия еще и сама не знала, какие такие нарушения правил следует искать. Ведь допинг-контроль Заманский уже проходил, а сами невероятные прыжки совершались на глазах у очень большого числа свидетелей и мало походили на нечестный фокус. В общем публика не расходилась, почти все ждали новых сообщений.
Однако, кроме объявления о том, что соревнования окончены, дождаться никому ничего не удалось. Газеты же на следующий день высказывались о происшедшем крайне неопределенно. Подробные репортажи появились намного позже. И оказалось, что дело было так.
– Под видом Заманского прыгал индийский йог, умеющий левитировать, – сказал Клюквин.
– Нет, – возразил Панкратыч с невозмутимым лицом, – под видом Заманского прыгал Андрей Клюквин. Он сдуру забыл, что ему надлежит прыгать тройным и маханул на семнадцать метров в высоту. Вот так это все и было.