Ненормальная война
Шрифт:
– Мы их сделали! – радовался как ребенок Винничук.
– Ну и чего ты радуешься? – проворчал Корвич, вертя баранку. – Все плохо, просто ужасно.
– Командир, не останавливайтесь, прикроем! – вышел на связь возбужденный Боев. – Катите в село! Мы вас найдем, повоюем тут немного, разомнемся.
Павел увидел, как по высокой траве в сторону леса, который был совсем рядом, ковыляли двое. Журналист Згурский поддерживал депутата Горчака, который, кажется, повредил ногу. Згурский озирался, ему что-то яростно вопил Грубов,
Им навстречу по дороге уже катили боевые машины пехоты. С них спрыгивали солдаты, разбегались по полю.
Таким вот нелегким оказалось начало дня. Течение времени уже не откладывалось в голове командира. За его спиной разгоралась суматошная пальба, ухали взрывы гранат.
Когда «Ниссан» влетел в Шандык, на поле полыхал еще один костер. Спецназовцам удалось подорвать головную БМП.
Одна боевая машина устремилась в погоню за «Ниссаном», две другие пошли дальше, брать в клещи врагов, оставшихся в поле.
Павел в отчаянии кусал губы. Своим уже не помочь. Надо же влипнуть в такую передрягу!
Дорога была изрыта воронками от бомб и снарядов. Полгода назад здесь шли бои, после которых подразделения ополченцев отошли за Олдынь.
Но эта позиция была невыгодна и украинским силовикам. Они ушли из села.
Жители покинули свои дома, от которых теперь мало что осталось. Соколовский заметил лишь несколько уцелевших строений, другие были взорваны или сгорели. Кругом валялись груды мусора, деревья и столбы, выкорчеванные снарядами.
Дорога уходила влево, за полуразрушенное здание, над крыльцом которого не очень-то горделиво висел желто-голубой флаг. Видимо, здесь располагалась управа. Вместе с дорогой плавно поворачивал мощный кирпичный забор, окружавший владения местного кулака.
– Яков, РПГ к бою! – рявкнул Павел. – Серега, стоп!
Корвич врезал по тормозам, Винничук вытащил из-под сиденья гранатомет, зарядил его. Павел выхватил у него эту трубу, вывалился на улицу и бросился к забору. Винничук и Шумский передернули затворы и побежали за ним.
Командир был уверен в том, что ему хватит одной гранаты. Он и сам не знал, почему так решил.
В памяти капитана осталось дикое выражение глаз медсестры Риты, съежившейся на сиденье, и крик Борисова:
– Мужики, дайте мне автомат.
Картинка за забором была безрадостной. До БМП оставалось метров сто, она шла мимо сельских горелых хат. На броне восседали несколько вояк в касках, при полной амуниции. Рожи взрослые, небритые, исполненные решимости. В отдалении шли еще две БМП. С поля за пределами села продолжали доноситься автоматные очереди. Там что-то ухало.
Павел глубоко вздохнул, восстановил ритм дыхания. Он вышел из-за угла, встал, раздвинув ноги, прицелился. Укропы, сидевшие на броне, загорланили, увидев гранатометчика. Капитан спустил курок с боевого взвода.
Граната ударила под башню, прогрызла броню. Машина вздрогнула, потеряла управление. Было видно, как ее внутренности охватило пламя.
Соколовский отбросил гранатомет, стряхнул со спины автомат, что-то дико заорал и принялся поливать огнем подбитую машину.
Его товарищи занимались тем же. Они стояли плечом к плечу и уничтожали пехоту, схлынувшую с брони. Плевать, что у вас есть матери и дети! Не хрен было лезть на чужую землю.
В критической ситуации бойцы батальона «Волынь», обычно весьма уверенные в себе, потеряли самообладание. Только двое или трое пытались вести ответный огонь, но их быстро успокоили. Солдаты заметались. Пули рвали некачественные бронежилеты, открытые конечности, деформировали каски и головы.
Внутри горящей машины выжил лишь один член экипажа. Он лез из люка с перекошенным лицом, в которое и угодила пуля.
Соколовский и его бойцы побежали обратно к машине. Корвич нетерпеливо газовал. Снова тряска по раздолбанной дороге.
Село оказалось не таким уж и маленьким. Новый поворот направо, околица, несколько заброшенных хозяйственных строений, по уши заросших бурьяном, взорванная силосная башня. До опушки леса оставалось метров двести.
Противник вел огонь – боевые машины висели на хвосте. Стрельба уплотнялась, снаряды ложились все ближе и точнее.
Павел в отчаянии обернулся и увидел, что погоня настигала их. Не уйти! За околицей двести метров открытого пространства, расстреляют как на полигоне! Черт!
– Серега, влево!
Корвич обливался потом, высунул язык от усердия. Он как будто тащил машину на канате.
Спецназовцы ругались. Они понимали, что командир прав, но какого дьявола? Обидно же! Спасение было так близко.
Плакала Рита, наклонившись вперед и закрыв голову руками. Она не желала видеть то, что происходило вокруг.
Внедорожник проломил худой забор, разбросал штакетины. Он пролетел мимо сараев, какого-то длинного строения с зияющими брешами, похожего на хлев или конюшню, задубевшего сена, спрессованного в гигантские брикеты.
В них-то и взорвался снаряд, выпущенный из пушки БМП. Машину засыпало всякой дрянью. Корвич чертыхался, но передние колеса в чем-то увязли, внедорожник накренился.
– Всем наружу! – страшным голосом проорал Павел. – В хлев, занять оборону!
Он тащил девушку, полумертвую от страха. Рядом возились товарищи, выволакивали из машины кряхтящего Борисова. Корвич разбрасывал сено, фыркал как лошадь.
Что у них оставалось в запасе? Секунд тридцать?
Павел крикнул девушке, чтобы бежала самостоятельно, нянек нет. Он оттолкнул ее от себя и начал палить в сторону дороги, где все плавало в дыму и пыли. Капитан швырнул одну за другой две гранаты, чтобы укропы не лезли раньше времени.