Ненужная семья
Шрифт:
Я понимаю, что сейчас чувствует Ян. Пока тело Асхадова не найдено, говорить о его гибели, о которой так настойчиво трубят все средства массовой информации, а новость продолжает висеть в числе первых, не стоит. А Ян рассчитывал на другой исход.
– Ян, никуда он не денется. Он просто не сможет жить как простой смертный и пить молоко, а не коллекционный виски. В любом случае всё, что у него останется, будет распродано с молотка, чтобы погасить убытки.
– Так ты не собираешься возвращаться? – поднимает на меня потухший взгляд.
– С чего ради я должен возвращаться,
– Не знаю. Как единственный преемник, – высказывает предположение.
– Нет. Я не для этого с таким трудом вылазил из болота, чтобы снова залезть в то же дерьмо, – отвечаю сухо.
– Ты бы мог ещё спасти то, что осталось, – упрямо стоит на своём Ян. – Это большие деньги, Алан. А они тебе нужны.
Он прекрасно знает, что на данный момент всё, что я имею, это родительский дом и машина. Из бизнеса Асхадова я вышел абсолютно голым, как появившийся на свет младенец. Только если у новорождённого есть, кто будет его кормить, то мне же предстоит ещё найти способ, как я буду обеспечивать тех, кто мне дорог. Но лучше начать всё с нуля, чем снова надеть на себя кандалы Асхадовых.
– А потом, как ты утверждаешь, «всплывёт» папенька и приберёт всё к своим рукам, а заодно и поводок на шее затянет потуже. Нет, спасибо. Утонул, так утонул, – успокаиваю Яна, что никаких дел с семьёй бывшей жены я больше иметь не желаю.
Однако мне всё равно приходится задержаться. Все бумаги были мною подписаны ещё при Асхадове, но я вынужден сделать официальное заявление, что, несмотря на сложившуюся ситуацию, не имею никакого права (точнее – желания) вмешиваться в дела ставшей уже чужой семьи. Ни уговоры Динары и её адвокатов, ни слёзы ни на миг не останавливают меня от принятого решения. Мои душа и сердце рвутся туда, где сейчас находится Яся.
Уже поздно, но я обещал сыну, что вернусь сразу же, как решу все вопросы. Не желая терять времени, выезжаю из города.
Нет ничего прекраснее ночной дороги, когда едешь к тем, кто тебе дорог. Представляю себе, как разбужу Ясю и не отпущу её до самого утра. От одной этой мысли сердце готово выскочить из груди, но рисковать и превышать скорость – самое глупое, что можно сделать, как бы я не торопился.
Несмотря на всю мою предельную осторожность, по дороге спускает колесо. Благо, что не крутануло, и я просто плавно съехал в кювет. На вызов выездного автосервиса, замену колеса и проверку остального уходит прилично времени, и в «Рассвет» я заезжаю с первыми лучами солнца. С глубоким сожалением о ещё одной потерянной ночи, захожу в корпус. Себе я бронировал два номера: один напротив Ясиного – для нас с Русланом, а смежный – в надежде, что он всё-таки нам понадобится. Но сейчас я в некотором замешательстве, как поступить. Будить Ясю только ради своих желаний – не самый красивый поступок.
Но стоит мне только подойти к номерам, как дверь распахивается, и я натыкаюсь на взволнованный взгляд Ясмины.
– Что случилось?
– Н-настя… Её нигде нет. – Яся смотрит на меня обезумевшими от страха глазами.
Глава 38
Усталость, сонливость – всё исчезает
– Как нет? – я в первый раз в жизни чувствую, как шевелятся волосы на затылке. Не могу поверить в услышанное, захожу в номер, а богатое воображение «услужливо» подсовывает не самые приятные картинки.
Первая и, пожалуй, самая безумная мысль – девочку похитили. Мозг мгновенно выстраивает логическую цепочку: странное исчезновение Асхадова, пробитое колесо, похищение девочки. Я едва не стону в голос и испытываю дикое желание собственноручно избавиться от всей семейки Асхадовых.
– Почему сразу не позвонила? – спрашиваю Ясю и бегло осматриваю номер, однако ничего необычного или странного не замечаю.
– Моего телефона тоже нет. Алан, может, Настя у Руслана? Я хотела как раз пойти…
Пропускаю мимо информацию про телефон и врываюсь в свой номер, который тоже оказывается пуст. И более того! Ничто не указывает, что Руслан ложился спать. Кровать стоит неразобранной. Что за хрень происходит?! Где дети?!
Набираю номер сына. Долго нет соединения, а спустя несколько секунд, показавшиеся мне бесконечными, автоматический голос сообщает, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети.
– Что у вас вчера было?
– Ничего особенного. Руслан, конечно, не бы в восторге от прилипчивости Насти, но…
– Он уходил в номер? – перебиваю.
– Н-нет. Настя рано попросилась спать, а он оставался на улице. Когда она уснула, я спустилась и спросила, собирается ли он идти в номер. Это было около девяти вечера. Руслан отказался. Татьяна Давидовна меня успокоила, что в десять у них по режиму отбой, но в летнее время, если посетители ведут себя тихо, но можно задержаться на полчаса подольше. Но Руслану в любом случае до десяти придётся вернуться в номер, да и с территории санатория деться некуда. Мне кажется, ему не понравилось, что его контролируют, и я ушла, – произносит Ясмина, осторожно подбирая слова.
Всё ясно. Рус наверняка решил показать «характер», по-своему выражая свой протест.
– А Настя?
– Настя… – Ясмина на секунду задумывается. – Когда я вернулась, она так и спала. Она вчера вообще как-то очень быстро уснула. Я хотела дождаться Руслана, чтобы уже точно убедиться, что он вернулся в номер, но, кажется, отключилась. А когда проснулась, то Насти не было.
– А дверь?
– Что дверь?
– Ты закрывала?
– Конечно! – Яся снова задумывается. – Дверь была закрыта, Алан.
Собираюсь звонить Яну, но прежде набираю номер Яси, хотя почти уверен, что её телефон тоже «вне зоны доступа». Однако ошибаюсь. Слушаю длинные гудки, затаив дыхание. Но «абонент не отвечает». Снова набираю, и, спустя невыносимо томительное ожидание до меня доносится:
– Алло…
Руслан
Подросток бросает ещё один недовольный взгляд в сторону Ясмины.
«Дурацкое имя! А дочка – настоящий кошмар наяву! И о чём я только думал, когда согласился поехать с отцом?»