Ненужная жена
Шрифт:
— Хорошо, — я закуталась в плащ, потому что продолжала мёрзнуть несмотря ни на что.
— Не так, — Эйнар, подвесив котелок над огнём, шагнул ко мне, взялся за завязки плаща и потянул. — Надо его снять, тогда быстрее согреешься.
Я завороженно смотрела в его глаза, в них плясали огоньки. Полные губы улыбались, а руки… руки уже снимали плащ, отчего я вздрогнула, но уже далеко не от холода.
— Эйнар, — я смущённо кашлянула, — разве ты не можешь подогреть магией?
Это я о глинтвейне, если что, а не о себе. Хотя и меня можно было бы,
— На живом огне лучше, — он не отрывался от меня, буквально смотрел в душу. Руки легли на плечи, согревая не хуже пламени, а потом потянулись к шали, покрывавшей мою голову. — Ты прекрасна, я готов смотреть на тебя вечно.
И тут меня словно обдало холодной водой. Что же я наделала? Впрочем, волос уже не вернуть, разве только через несколько лет.
— Не на что смотреть, Эйн, я всё обрезала, — грустно ответила ему и принялась снимать шаль сама.
Первым моим желанием было скрыть от него свой недостаток, но я теперь не трусиха. Честное королевское слово!
Он убрал руки, чтобы не мешать, а в следующую минуту возмущённо воскликнул:
— Инни, что ты с собой сотворила?
Я горько усмехнулась, начала расплетать и без того разлохматившуюся косу.
— Зато меня не выдадут замуж за Аркелла. После того, как Филипп со мной разведётся. Он застыл, глядя, как я распутываю пальцами спутанные пряди.
— С чего ты взяла, что Кнуд с Вальдемаром это сделают? — похоже, он тоже был в курсе, что собой представляет король Новарии.
— Потому что никто, кроме него, не согласится взять меня в жёны после такого позора, как развод, — я не стала склонять голову от жалости к себе, наоборот, вскинула её. — Но теперь этого не произойдёт. А когда волосы отрастут, я найду способ этого избежать другим способом!
Неожиданно воздух наполнился ароматом горячего вина и специй — похоже, уже закипело. Надо же, как быстро!
— Гордая, своенравная малышка, — Эйнар снял котелок с огня и поставил на стол, накрыл крышкой, чтобы настаивался. Повернулся ко мне, выдохнул, сделал шаг и раскрыл объятья.
Сильные, надёжные, в которые захотелось закутаться, спрятаться от всего мира.
— Я давно не своенравная, меня долго отучали от этого, — я потянулась к нему всем своим существом. — Но сейчас…
Он подхватил меня на руки, прижал к себе, сел на кресло, усадив меня на колени, и принялся гладить волосы.
— Я знал, что ты вырастешь красавицей, но ты стала ещё прекрасней, чем я мог себе представить, — его взгляд сиял, словно он гладил не жалкие остатки некогда роскошной шевелюры.
— А ты ничуть не изменился, разве что бородку отрастил, — я вконец осмелела (мне даже начало казаться, что я грежу) и… тоже подняла руки, начла гладить его лицо, запускать пальцы в непокорные вихры.
— Давно не брился, — его пальцы переместились с моих волос на лицо.
Он принялся гладить мои скулы, лоб, подбородок, один из них очертил контур моих губ…
— Я так соскучилась, — повторила произнесённую сегодня фразу, но с таким чувством…
— Я
От волнения не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть, только смотреть в его сияющие голубые глаза и стараться не умереть от избытка чувств. Сердце буквально выпрыгивало из груди, кровь начинала закипать, когда он меня, наконец,… поцеловал! Ласково, нежно, совсем по-другому, нежели Филипп, вот только голова у меня закружилась куда сильней. Ой, кажется, не только голова кружится, тело тоже как-то странно себя ведёт! Сначала его начало трясти, а потом оно… онемело.
— Инни, что с тобой? — воскликнул Эйнар, но я слышала его словно через ватное одеяло. А потом сознание окончательно померкло.
— Ты что, совсем забыл — она прошла брачный обряд по древним традициям! — спустя какое-то время я очнулась и услышала голос Николя, да такой сердитый, что поёжилась.
Судя по ощущениям ещё не совсем пришедшего в себя тела, меня положили на кровать, сняли обувь и накрыли покрывалом. Приятно!
— У нас в Дамарии такого нет, — оправдывался Эйнар. — Точнее обряд есть, но, видимо, другой. Я никогда не слышал, чтобы из-за него падали в обморок от поцелуя.
— Не просто поцелуя, а поцелуя с посторонним! — назидательный тон рассмешил меня, я сразу вспомнила, как в таких случаях Николя поднимает указательный палец вверх, а потом им поправляет правый ус. — А что, у вас был подобный прецедент?
— Нет, — голос Эйнара растерянный донельзя. — Я знаю только, что после древнего ритуала муж с женой не способны на измену, потому что никого, кроме друг друга не видят, но тут ведь не было консуммации.
— Но обряд совершён, а значит, пока брак официально не будет расторгнут, никаких сторонних связей им не светит. Обоим.
И тут я вспомнила, что слышала уже об этом. Точно, Филипп падал в обморок из-за поцелуя с Агнессой! Мне послы рассказывали. Тут же стало больно от воспоминаний о трагичной судьбе этих ушлых, но таких родных Хенрика и Хардвига. Особенно Хардвига.
— Я всё пропустил с этими поручениями, — сокрушённо ответил Эйнар. — Ни с Инни не смог нормально поговорить, только сейчас, ни помочь хоть как то.
— Ты не смог бы ей ничем помочь в той ситуации, — голос Николя полон печали. — Ты думаешь, я не пытался?
— У тебя нет такого доступа к Филиппу, как у меня, — возразил Эйнар.
— Согласен, я не мог спросить напрямую, чем ему не угодила Инни, но следил за Генрихом и Агнессой. В меру своих возможностей, конечно.
— И? — и столько нетерпения в голосе.
— Мерзкая семейка. Не понимаю, что в ней нашёл Филипп, но Агнесса какая-то глупая курица. Только и делала, что пилила отца об отсутствии нарядов, за которыми тебя послали, жаловалась, как ей не нравятся местный портной, предоставленный королём, а ещё она терпеть не может кружева. Тут я вообще её не понял. Галатия славится своими тонкими роскошными кружевами, все дворы жаждут покупать их у нас, а она нос воротит!