Нео нуар
Шрифт:
Наш болезненный роман с Ольгой длился до самого лета. Я практически прекратил ходить в институт и кое-как на троечки сдал сессию. Мы по-прежнему ходили гулять с собаками, посещали театры и галереи, но никто из нас не решился сделать из этих отношений что-то большее. Ради Ольги я был готов на многое, даже высидеть скучнейшую премьеру театральной Москвы - древнегреческую трагедию Эсхила "Орестею" в постановке импортного режиссера Питера Штайна, но сделать предложение о женитьбе девушке, которая ищет другого жениха, я не мог. Как и не мог отказаться от любви к ней.
Летом Ольга встретила своего будущего мужа и на какое-то время исчезла от моего взора. Несмотря на ее замужество, я наивно полагал, что она не сможет меня забыть и все равно еще вернется. В действительности, через год она действительно развелась, но наше общение уже никогда не носило любовного характера.
Натулюшечка тем же летом тоже поставила под сомнение свои отношения с моим другом Максом, девочка выросла, окончила школу и предпочла одна вступить в этот взрослый мир. Для всех началась другая жизнь.
Пятнадцать лет спустя
Никто не мог предполагать, что вся эта история и со мной, и со страной повториться через пятнадцать лет. Видимо, это чья-то злая ирония - непонятые уроки жизни повторяются. За эти годы я успел поработать главным бухгалтером, аудитором, руководителем аудиторской фирмы, а еще стать закоренелым циником, который на свое несчастье научился никому не доверять. В тридцать лет я женился, в 35 уже развелся. Жена позволила мне общаться с дочкой, которая проводит все выходные дни у меня. Из моих развлечений остались шахматы и путешествия. Иногда у меня случаются кратковременные
Ом дари дуддари дурэ вашам гуру сууха - дает силу.
Ом дари дуддари дурэ шендам гуру сууха - умиротворяет.
Ом дари дуддари дурэ бустым гуру сууха - для увеличения.
Ом дари дуддари дурэ аюдзана бустым гуру сууха - для удлинения жизни.
Ом дари дуддари дурэ агархая хрии сууха - для достижения цели.
Мантры задают необходимый настрой, что ты оказался не в обычном музее, а в живом и волшебном месте. Я брожу по территории, пытаюсь увидеть буддийских послушников, интересно было бы поговорить с ними, понять, что их волнует. Но они погружены в чтение мантр, говорить с обывателями им, пожалуй, неинтересно. Покрутив на счастье молитвенные буддийские барабаны с мантрами, я подхожу к зданию, где находится Итигелов. Это небольшой двухэтажный храм. Тихо и нерешительно вхожу внутрь. На полу храма пара послушников благодарят Будду. Буддийское благодарение внешне напоминает зарядку для суставов спины. Человек на коленях ложится головой вперед и встает. И так три раза. В передней части храма виднеется веревочка, которая спущена со второго этажа. Говорят, что один конец веревки находится в руках Итигелова, который сидит на втором этаже, и что нужно загадать желание и дернуть веревочку. У меня нет каких-то конкретных желаний, я просто хочу изменить свою жизнь в лучшую сторону, хочу научиться радоваться жизни и быть спокойным, как Будда. Дернув за веревочку, я пячусь назад к выходу, потому что не принято поворачиваться к Будде задницей. Ничего особенного я не почувствовал, но был уверен, что теперь моя жизнь как-то изменится. Погуляв по местному рынку, находящемуся также на территории дацана, я купил несколько сувениров с Буддой, а для папы пояс из верблюжьей шерсти для излечения всех болезней, я поехал назад в город. Улица Ленина к вечеру стала наполняться бурятскими десантниками, ведь это было второе августа, когда российские города заполняют люди в тельняшках, когда-то отслужившие в десанте. Кто-то в гостинице меня предупредил, что пьяные буряты очень агрессивны, я все же предпочитаю рискнуть и совершить вечерний променад. Несмотря на одиннадцать вечера на улице полно народу. На меня производят впечатление бурятские девчонки, у многих красивые азиатские лица и большие европейские глаза. Совершив круг почета по центру, я возвращаюсь в гостиницу.
С утра попробовав массаж с бурятскими травами, я беру такси и отправляюсь в один из местных буддийских храмов. Такси по московским ценам стоит копейки, всего сто рублей, и я уже у храма. Храм находится на возвышенности, и Улан-Удэ как на ладони. В центре храма огромный золотой Будда. Золото, конечно же, не настоящее, но смотрится очень красиво. При храме есть забегаловка, где местные едят позы и запивают пивом. Позы - это обычные, привычные для нас кавказские манты. Местные кушают, выпивают, любуются прекрасными видами. Их медитация очень похожа на русскую попойку. Такси мчит меня обратно в центр. Когда в человеке нет гармонии, то он стремится это восполнить передвижением, мерцающие картинки призваны принести блаженное спокойствие, но не приносят. Хочется поделиться увиденной красотой, перемолвиться словом с близким человеком, но никого рядом нет. К вечеру мной овладевает похоть. Я заказываю проститутку, почему-то у меня даже и мысли не возникает, что это может быть не бурятка. Я был неприятно удивлен, когда на пороге оказывается обычная русская девка. Я все равно не отказываюсь, не люблю беспричинно обижать людей. Девку зовут Аленой, она умеет складно говорить, при этом минимум на двух языках. Какая умница, думаю я. Я привык, что проститутки в провинциальных городах - это обычные непутевые дурочки. Она предлагает мне завтра показать город, но я всегда настороже, особенно с проститутками. Год, который я прожил один в своей квартире, научил меня никому не доверять и надеяться только на себя. Я знаю, что это неправильно, но это моя модель выживания. Алена делает минет, мы оба рискуем, минет без презерватива. Волчий секс без чувств и без обязательств - это издержки жизни одинокого человека. У меня есть друг Митя, мы остались приятелями с друзьями моей юности Максимом и Володей, но у меня нет любимого человека. Секс для меня - это некое редкое лакомство, от этого я иногда делаю глупости. Секс с проституткой не доставляет мне удовольствия, но создает иллюзию, что я не так одинок в этом мире. Не использовав до конца отведенное время, я вежливо прошу ее удалиться. Она по привычке оставляет номер своего телефона и уходит.
На следующий день я брожу в одиночестве по городу, я прощаюсь с Улан-Удэ. За эти три я успел влюбиться в этот уютный город, доведется ли еще когда-нибудь увидеться, кто знает. Вечером беру билет на поезд до Иркутска, где я решил примкнуть к группе нижегородских эзотериков в их поездке на остров Ольхон. Ольхон - самый большой остров на Байкале, я, никогда не видевший Байкала, еще в Москве решил совместить поездку к Итигелову и на Байкал.
На вокзале меня встречает Павел. Я познакомился с ним в Москве в школе гипноза, где он устраивал чайную церемонию. Павлу где-то 48 лет, когда-то в молодости он шел по комсомольской линии, но вовремя сориентироваться во время дележки страны не успел, остался не при делах и теперь подался в практики различных эзотерических учений. Так при помощи закапывания на сутки человека в гробу в землю, он пытался лечить алкоголизм, устраивал всевозможные языческие пати, проводил чайные церемонии, ходил с народом в походы по Крыму и на Байкал. До индийских гуру миллиардера Ошо или Махариши ему, конечно, было далеко, но он честно пытался освоить азы просветленного мошенничества. Павел отвел меня в микроавтобус "Toyota", где сидело девять женщин и трое мужчин, считая меня и Павла. Третьим мужчиной оказался огромный десантник Алексей. В течение недельного похода Алексей почти что ничего не ел, что в дальнейшем сыграло с его здоровьем злую шутку. Через пару месяцев я встретил его, сильно располневшего, на даче одного гипнотизера, где мы устроили забег по раскаленным углям. Его организм не выдержал стресса и стал откладывать жир, чтобы во время очередной голодовки не сдохнуть. Мы заезжаем на местный рынок, где закупаемся овощами и крупами для нашего путешествия. Мясо у эзотериков есть не принято то ли из-за экономии денежных средств, то ли ради духовных практик, а может быть, ради того и другого. После четырех часов езды на микроавтобусе мы прибыли к паромной переправе на остров. На переправе три вида очереди: для туристических автобусов, микроавтобусов и легковушек. Особыми привилегиями пользуются местные жители - ольхонцы, в своем большинстве это буряты. Но самым привилегированным классом в очереди на паром являются бурятские шаманы, которые проводят на Ольхоне свои обряды. Потолкавшись час в очереди и перекусив позами в местном кафе, мы садимся на паром. До противоположного берега где-то полтора километра. Первое, шапочное знакомство с Байкалом не производит на меня какого-то особого впечатления, впрочем, так во всех больших делах: предвкушение сильнее самого события. Но мои впечатления усиливаются, когда мы въезжаем в конечную точку нашего путешествия - Хужир. Хужир - это современная столица острова Ольхон. Люди выживают там за счет короткого туристического сезона, месяца два-три в году и рыбной ловли. По прибытии в Хужир мы отправляемся на местную достопримечательность - гору Шаманку. На горе много разноцветных ленточек, и она имеет женскую и мужскую половины. Именно здесь бурятские шаманы проводят свои обряды. На противоположном берегу виднеются неприступные серые скалы. Температура воды +8 градусов, теплее она не бывает: слишком глубокий Байкал и вода не успевает нагреться больше за короткое лето. Из-за холодной воды Байкала совсем нет комаров и мошкары, им для размножения необходима вода потеплее. В моих представлениях такие безжизненные и холодные скалы должны были бы быть на Новой Земле, а они здесь, на много тысяч километров южнее. Очень необычное место, очень подходит для путника, ищущего уединения и умиротворения внутри себя, и мало подходящее для романтических свиданий, красота Байкала в ином. Павел тем временем нанимает пару джипов для дальнейшего нашего путешествия на мыс Хобой. Дорог на Ольхоне нет, поэтому джип - единственный автомобиль, который справляется с местным бездорожьем. По дороге останавливаемся в Песчаной. В советские времена это была столица Ольхона, здесь располагался рыбный консервный завод. В девяностые поселок опустел, люди перебрались ближе к переправе в Хужир, где близость переправы и туристов, а также единственная на острове школа обеспечивали какую-то возможность цивилизованной жизни. Август туристический сезон для тамошних мест, и даже на Песчаной мы нашли кафешку, где хозяйка коптила байкальского омуля. Как же это вкусно - съесть свежепойманного омуля. Когда мы наконец-то добрались до Хобоя, уже начинало темнеть, а нам еще нужно было как-то освоиться, поставить палатки, разжечь костер, заварить чай на байкальской воде. Именно безлюдность Байкала до сих пор позволяет пить воду прямо из озера. Быстренько поставив палатки, мы дружно расположились у костра, водители оставили нам ведро ухи. Павел предложил каждому из нас на время похода выдумать себе имя и любую автобиографию. Я представился еврейским режиссером Аскольдом Карловичем, Алексей беспощадным воином Лексом, Павел мэром небольшого городка, подруга Лекса - Надежда, рассказала, что она - Весна. Нам представилась возможность пожить чужой жизнью. Посидев у костра и наслушавшись необычных историй, я попытался спуститься по тропинке к Байкалу. Так как было уже достаточно темно, а тропинка была весьма отвесной, то это было сделать непросто. Байкал шумел, как огромное море. Меня наполняло чувство непонятного и неизведанного. Когда я женился, то совсем перестал путешествовать и мечтать. Сейчас же я снова обретал себя и свободу. За этот год я уже успел полазить по горам Крыма около поэтического Бахчисарая, съездить на регги-фестиваль "Пустые холмы" под Калугой, жизнь начинала играть неизведанными красками. В приятном расположении духа я добрался до палатки. Ночью я слегка замерз, несмотря на температуру +10 градусов, одному спать было прохладно. А с утра мы пошли на скалу любви - место, где люди просят себе вторую половинку. Здесь я обратил внимание на Аню, скромно стоящую на краю скалы. Неожиданно для себя, ведь я, к сожалению, не очень наглый тип, подошел и обнял ее. С этого момента мы с Анной все свое время проводили вместе. В нашей группе еще были девушки, которые обратили на меня внимание, но я стараюсь никогда никого не предавать и поэтому не позволял никому ничего лишнего. Анна отличалась от всех наших путешественников местом жительства. Вся наша группа была или из Нижнего Новгорода или из Москвы, а Анна приехала из Томска. Несколько лет до этого она жила в Москве, а встретились мы на Байкале.
Со скалы любви Павел ведет нас на мыс Хобой. Мы идем в сильном тумане, через три метра уже никого не видно. Я нежно держу руку Ани, а что может быть приятней, чем в полной безызвестности держать руку понравившейся девушки в тот момент, когда чувства только-только зарождаются. Аня и не противится моему с ней сближению, но и никаких чувств также не высказывает. Побродив полтора часа в кромешном тумане, мы каким-то чудом смогли не потеряться и не свалиться в Байкал со скалы.
По возвращении в наш палаточный лагерь Павел чертит энергетический круг. Круг предназначается для решения неразрешимых проблем. Нужно ходить против часовой стрелки и думать о своей проблеме, пока какое-нибудь решение не взбредет в твою неумную голову. У меня нет каких-то особых проблем, но я все равно походил три минутки по кругу, никаких умных мыслей не пришло или я их не заметил. Люди часто не замечают важного, они замечают привычное.
Потом все мы идем купаться в Байкале, разумеется, как все, уважающие себя эзотерики, мы купаемся голышом. Но все, едва заходя по пояс, выбегают назад, очень холодно. Я любуюсь красотой и бесстыдством женских тел. Теперь предстоит крутой подъем к нашему костру. Пятнадцать минут фитнеса - и мы у цели. Добрые водители, которые возят на мыс Хобой туристов, опять оставили нам свежей ухи. Пусть у них все будет хорошо, так редко мы делаем хорошие поступки, даже не требующие от нас усилий. Эта уха, которую не доели туристы, была бы вылита, а так мы получили ужин, а ребята благодарность от каждого из нас. Моя Анютка, весело пританцовывая, трясет бедрами у костра, ее большая грудь ходит ходуном. Из ее телефона звучит восточная музыка. Я шепчу ей: "Ты - охуительная девочка", и зазываю на ночлег в свою палатку. Стараюсь быть нежным и терпеливым, целую Аню в шейку, оголяю ее плечики, нежно поглаживаю подушками пальцев, чтобы затем впиться в них губами. Ласково и нежно целую ее спинку, иногда нежно прикусываю. Аня говорит, что прикольные ощущения. Чувство удовольствия у нее побеждает стыд, и она оказывается в моих объятиях. Трахаться в палатке не очень-то и удобно, но неудобства порой лишь усиливают страсть. Через час начинается страшный ливень, но нам с Аней уже все равно, до утра мы отданы в объятия друг друга. Утром ливень не прекращается. Я бегу к палатке Павла взять хоть какой-то еды для себя и Анютки. Женщины обращают внимание на мои бешеные глаза, еще бы, не так уж и полезно затягивать удовольствие до утра.
Дождь все льет и не думает прекращаться, мы понимаем, что нужно перебираться поближе к людям. Павел звонит по поводу джипа, мы под дождем все насквозь промокшие сворачиваем палатки.
Сколько же радости испытывают люди, что они не одни, что помощь в виде джипа пришла вовремя, а то пришлось бы нам под проливным дождем вышагивать двадцать километров, а изнеженные городские люди не очень-то к этому и готовы. Если бы мы только знали, сколько сил дает преодоление себя, то не стали бы ждать джип, а пошли бы пешком, но так устроены люди, что всегда хотят простых решений.
Джип привозит нас к легендарному начальнику гидрометеостанции Юрию Усову. Раньше он был промысловым охотником в Саянах, а с конца девяностых осел на Ольхоне. Юрий выделил нашей группе целый дом, где собственно и располагалась метеостанция, растопил печь. Мы счастливы, здесь тепло и сухо, и даже есть блага цивилизации в виде киоска Юрия, где продаются шоколадные конфеты и пиво. В среде эзотериков обычно не приняты алкогольные напитки, но в нашу среду затесались творческие личности. Одна из них Наташа - заслуженная артистка России, в Москве исполняющая оперы, а здесь вместе со своей подружкой Еленой подсевшая на пиво. Не знаю, как связаны творчество и алкоголь, но, должно быть, тем, что и творчество и алкоголь не дают человеку существовать спокойно, и он начинает искать приключения.