Необитаемый Остров
Шрифт:
– Я не помню такой передачи, - глядя в переливающиеся красноватым жаром угли, негромко произнес Женя.
Анна, чье ложе находилось рядом, посмотрела на парня, чуть махнув ресницами, погрузившись в воспоминания. Для нее как-то неожиданно в этот момент голоса остальных отдалились, стали звучать далеким, привычным фоном, который и не слышишь.
– Это шоу давным-давно показывали, - произнесла она, с грустной улыбкой глядя вдаль, - было очень популярным. Я тоже его смотрела, когда совсем маленькой была. Мечтала, помню, мне казалось, что там все по-настоящему… Его году в девяносто восьмом показывать закончили, уж
– Я в девяносто седьмом только родился, - вырвалось непроизвольно у Жени.
– Господи, какая я древняя, - хмыкнула Анна. Она моргнула, прогоняя наваждение воспоминаний и посмотрела на окружающее ясными глазами, в которых плясали чертики смешинок. Но тут же столкнулась с совершенно серьезным взглядом Жени, который внимательно смотрел на нее. В тот момент, когда их глаза встретились, парень отрицательно покачал головой.
– Не заметно, - негромко произнес он, адресуя слова только ей.
Улыбка сползла с лица Анны, и она почувствовала, как в груди появилось тянущее своей легкостью чувство. Несколько долгих секунд она смотрела Жене в глаза, и ее вдруг как током ударило – его взгляд читался, как открытая книга. Отвернувшись, Анна невольно закусила губу, стараясь больше не встречаться с ним глазами.
«Нет-нет-нет» - зашептала она про себя немного ошарашенно.
Только влюбленного подростка ей сейчас не хватало. Больше не участвуя в разговоре, Анна лихорадочно раздумывала, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. И пытаясь вспомнить, кто такие вообще эти существа – семнадцатилетние подростки.
Кроме не очень удачного общения с дочерью, с молодежью она как-то больше не общалась - а единственным воспоминанием из того своего возраста было непререкаемое ощущение собственной правоты, затмевающее все остальные мнения. Анна вздохнула, и легла на свое импровизированную кровать, коря себя за невнимательность – за то, что не замечала внимательных взглядов Жени, ни его ироничных комментариев, ни того, что он часто находился рядом. И началось это еще тогда, в Паттайе - когда на выходе из отеля Женя готов был драться за нее с двумя подвыпившими туристами. Для нее паренек был человеком из другого мира - и она даже в самых неожиданных мыслях не допускала варианта того, что у нее с ним может что-то произойти. Между ними лежала пропасть в… пятнадцать лет – быстро подсчитала Анна, оторопев при мысли о столь глобальном сроке.
Лежа на боку, Анна нервничала все сильнее – она понимала, что надо повернуться обратно, каким-то образом попробовать объяснить парню, что не надо на нее больше так смотреть, надеясь на что-то - ведь это неправильно. Но как именно это сделать, какие найти слова, Анна пока не понимала.
Понемногу успокаиваясь, пытаясь разложить по стройным полочкам свои мысли и чувства, Анна пыталась придумать стратегию поведения с Женей, чтобы с одной стороны, не обидеть его, а с другой не давать ложных поводов для неразделенной любви. И пока думала, неожиданно для себя краем зацепила отголоски чувств, которые сопротивлялись холодному голосу разума. Поначалу пытаясь гнать прочь эти мысли, она все же возвращалась к ним снова и снова, пока, наконец, не решилась признаться самой себе: а ведь такое внимание юного парня было ей неожиданно приятно.
Судя по отголоскам звуков, Женя достал из костра рыбу, поднялся и ушел. Не было его долго, и Анна начала уже понемногу волноваться - тихонько перевернувшись и осматриваясь, но не видя ничего в кромешной темноте, кроме тоненького круга отсветов костра. Остальной лагерь уже успокоился, но не спал – на другой стороне, не видной Анне, слышался негромкий бубнеж разговоров. Она отметила, что Ольги поблизости нет, хотя собиралась спать она неподалеку, даже место подготовила.
Полежав еще немного, Анна чуть успокоилась, абстрагировавшись от мыслей и переживаний. Но заснуть не могла – лежала, иногда вставая и подкидывая дров в тлеющий костер. Перед наступлением темноты она поинтересовалась у Ольги, почему не разжечь костер на берегу - чтобы привлечь внимание, но та ответила, что такой костер уже жгли две ночи подряд – а сегодня достаточное количество дров не набрали, потому что мужчины были заняты рыбалкой и сбором материалов для постройки шалаша.
Прошло уже около получаса, и Анна начала уже волноваться – Жени все не было и не было. Она уже собралась было подняться, чтобы пойти поискать его, но парень вынырнул из темноты, и аккуратно уселся у костра, устраиваясь на ночлег.
– Эй, Джек, ты чего всем спать мешаешь? – раздался заспанный, но как обычно слегка гнусавый голос Антона. Тот хоть и говорил негромко, но в ночной тишине его слова раздавались звучно, отдаваясь шелестом эха в кронах опоясывающих лагерь кокосовых пальм.
– Простите, - безэмоционально произнес Женя.
– Извиняем, - согласился Антон и, судя по шелесту, откинулся обратно на свое ложе. Анна посмотрела туда, откуда раздавался голос - но ничего, кроме размытых очертаний в ночи, различить не смогла. Вдруг она обратила внимание, что место, которое Ольга подготовила, до сих пор пустует. Покачав головой и слегка усмехнувшись, Анна перевернулась и посмотрела на Женю.
– Иди сюда, поближе, - неожиданно для себя позвала его Анна. Парень, несколько мгновений помедлив, поднялся и придвинулся ближе к Анне, но не пододвигаясь вплотную. Вдруг Анна подобрался, приподнимаясь на локте и вглядываясь в темноту.
– Слышишь? – шепнул она, вслушиваясь в эхо отголосков далеких стонов.
– Жень, это что, случилось что… - Анна намеревалась было встать, ее глаза заметались по темноте, откуда доставались едва слышные болезненные стоны, но Женя схватил ее за предплечье и мягко, но уверенно потянул обратно.
– Не надо, - практически одними губами произнес он.
– Жень, ты чего, стонет же кто-то, - повысила голос Анна, но Женя ее прервал, приставив палец к губам.
Анна от неожиданности замолчала, прислушиваясь. И через несколько мгновений, когда до нее дошла природа стонов, густо покраснела. Женя, увидев, что Анна догадалась, чуть хмыкнул и кивнул, еще раз мягко потянув ее вниз.
Поддавшись нажиму, Анна опустилась на землю. Между тем равномерные стоны, которые еще совсем недавно были едва слышны, становились все громче. Анна в смущении спрятала глаза, боясь посмотреть на Женю - стесняясь своего смущения, но от этих стонов было не спрятаться – более того, они становились все громче, уже явственно раздаваясь над лагерем. Еще через некоторое время их амплитуда увеличилась, но они стали рваными, неравномерными - перемежаемыми бессвязным бормотанием и всхлипами. И финальным аккордом прозвучал громкий вскрик, отзвук которого еще долго висел в гремящей тишиной ночи.