Необитаемый Остров
Шрифт:
– Тук-тук-тук! – сопроводила она словами действие и прислушалась, но в хижине не было слышно ни шевеления.
– Есть кто? – еще громче спросила Ника, потянув на себя панель двери, заглядывая внутрь. Подспудно она даже ожидала увидеть что-либо предосудительное – но хижина была пуста.
– Вау, - негромко прокомментировала вслух Ника свое удивление – внутри было достаточно уютно, комфортно и даже романтично – в углу стоял чемодан, висел на вешалке рюкзак, вместо кровати был расстеленный спальный мешок, прикрытый белым балдахином – удивленная Ника не сразу поняла, что это противомоскитный полог.
– Вау-вау-вау, - негромко повторила она, отходя от двери и осматриваясь вокруг. Проходя мимо шезлонга, она легко коснулась его рукой и подошла к столу, на котором стояли
Неожиданно Ника навострилась – она услышала вскрик неподалеку. Он был похож на голос ее матери - и раздался со стороны пляжа, куда Ника и направилась. Миновав кусты, она осмотрела полосу песка, никого не увидев. Постояв немного, Ника кричать не стала, а направилась к тропинке, с которой легко сбежала и тут же остановилась как вкопанная, ошарашенная увиденным зрелищем – в центре миниатюрной лагуны в воде обнаженными стояли обнявшись Женя и ее мать. Причем она не касалась ногами дна – оплетя парня ногами и положив руки ему на плечи, висела на нем, выгибая спину в такт его движениям: Женя ритмично поднимал Анну, придерживая за ягодицы, которые то и дело появлялись из воды – он стоял на глубине примерно по пояс.
Вероника замерла, даже не дыша, - глядя на происходящее, - оторопев от шока. Нет, конечно, у нее догадки о том, что ее мать может спать с Женей, но мысли эти после утреннего происшествия с Георгием отошли на второй план - и увиденное сейчас оказалось совершенной неожиданностью.
Женя между тем, держа Анну на руках, медленно передвигался, приближаясь к одному из камней, огораживающих лагуну. Подойдя к нему, не прерывая ритма движений – Анна по-прежнему поднималась и опускалась на его руках, он остановился. Сейчас вода была ему уже примерно до середины бедер, и блеснула брызгами, когда Женя, подняв Анну выше, снял ее с себя, поставив на ноги. В этот момент Анна блаженно застонала – до этого ее рот был занят долгим поцелуем. И сразу же тихий стон прервался громким возгласом – быстро развернув ее мать, которая выгнулась кошкой, положив ладони на камень, Женя вошел в нее сзади и принялся двигаться гораздо резче и быстрее чем до этого. Хлесткие звуки хлопков тел друг об друга вывели Нику из ступора - и она вдруг поняла, что стоит на ровном месте совершенно не скрываясь, - любовники не заметили ее до сих пор только потому, что слишком увлечены своим делом.
Вероника осмотрелась и прыснула за один из густых кустов с небольшими мясистыми зелеными листьями, которые полностью скрыли от нее происходящее. Мать и ее Женю больше видно не было, но ритмичные стоны Ника слышала очень хорошо. Сначала у нее мелькнула мысль потихоньку убраться с пляжа и подождать у хижины, пока они закончат - но в груди появилось тянущее любопытство, и Ника, сидя на корточках, выглянула из-за куста, наблюдая за происходящем.
Глаза у девушки были широко раскрыты, а внутри всю ее переполнял жуткий коктейль чувств из любопытства, стыда, обиды, злости, интереса, и перчинкой - трепета легкого возбуждения. Все те несколько раз, когда Ника занималась сексом, разительно отличались от того, что показывали в фильмах и было изображено на глянце обработанных фотографий; Ника на своем опыте подспудно сравнивала реальность и картинку, и получалось далеко не в пользу первой – на экранах все было чисто, красиво, плавно - и не было неловкости, небрежности, грязи и неуклюжести, с которой Ника сталкивалась на протяжении всего своего, пусть и пока недолгого, опыта.
Реальность, знакомая Нике, отличалась от ожиданий так, как отличается неумелые любительские ню-фото от профессиональных - еще и обработанных в графическом редакторе. В жизни фотошопа не было – вот один из уроков, усвоенных Никой за последний год. Но сейчас….
Сейчас, кроме всего прочего, во взгляде Ники было много удивления – ведь ее мать, женщина за тридцать – настоящее вторсырье, по мнению пятнадцатилетней девушки, сейчас мало того, что занималась любовью с истово-развратной страстью, но и кроме этого, они в паре с Женей выглядели точь-в-точь как сошедшая с телеэкрана картинка: сплетенные бронзовые тела любовников двигались плавно и даже кинематографично, так что Ника просто не могла оторвать взгляд. И щеки девушки запылали еще сильнее, когда ее мать испустила из себя громкий крик, обмякнув. Женя тут же подхватил ее, обессиленную на руки и, развернувшись, понес ее по воде к пляжу. Анна, издав еще один длинный стон, положила ему голову на плечо, закидывая руки на шею.
Продолжения Ника не видела – она поспешно прянула назад, полностью скрывшись за кустом и тревожно вслушиваясь – готовясь переместиться, если Женя понесет ее мать вверх, к хижине. Но к дому они не пошли – судя по звукам, остались на пляже.
Ника, выждав немного, осторожно выглянула, стелясь по самой земле. Любовники лежали на полотенце - нагие - причем голова парня находилась на животе ее матери, и он легко, будто невзначай то и дело ласкал ей грудь. Вероника быстро спряталась и собралась было потихоньку скрыться, но осмотревшись, выругалась про себя: слева от нее заросли были такими густыми, что бесшумно пробраться по ним точно не получится, а склон позади был достаточно крутым, и открытым – как и тропинка справа. То есть незаметно ретироваться у нее вряд ли удастся.
Обдумав ситуацию, несколько секунд Ника боролась с желанием просто выйти и извиниться, что помешала – даже порывалась сделать первый шаг. Остановило в последний момент ее не осознание неловкости грядущего появления, а мысль о том, что мать узнает - Ника видела, как ей может быть хорошо. Девушке вовсе не хотелось этого – она сама себе не могла признаться, но главенствующими чувством по отношению к матери у нее до сих пор была обида на то, что та больше не выполняет все ее прихоти и желания, как прежде. И нынешние их отношения – холодные, отстраненные, по мнению Ники должны были приносить матери страдания - а она вместо того, чтобы пережевать, имеет наглость получать наслаждение от жизни! Да еще как!
Возмущенная Ника дернулась – непроизвольно сжав кулаки, так что костяшки пальцев хрустнули. Вздрогнув, она вновь выглянула из укрытия – Анна с Женей по-прежнему лежали на пляже, переговариваясь. От нечего делать Ника начала прислушиваться.
«Мне так хорошо с тобой», - глумливо передразнила она услышанные слова матери и скривилась: - «С-сука!» Нику даже встряхнуло от злости - но прислушиваться ей приходилось – все время выглядывать из укрытия было рискованно – вдруг заметят. Но и пропустить момент, когда любовники соберутся подняться и направиться к своему жилищу, пропустить нельзя – если они ее обнаружат здесь, скрюченной за кустом, это будет унизительно.
Эти двое между тем обсуждали какие-то глупые темы -судя по тону, понимая друг друга. Вот ведь браться по разуму - скривилась Ника. Прислушивалась она теперь, не вникая в смысл, погрузившись в свои мысли. Момент, когда голоса стихли, она уловила не сразу, а поняв, вздрогнула от неожиданной тишины. Ника напряглась – ведь если парочка просто замолчала – ничего страшного, но если они встали и направляются к тропинке наверх, это плохо – ведь у Ники, чтобы остаться незамеченной, был вариант только двигаться одновременно с ними – огибая куст и оставаясь вне поля зрения. Затаив дыхание, она снова приникла к земле и осторожно выглянула. И вновь замерла, не в силах оторваться – ее мать лежала, выгнувшись дугой – так что четко выделялась полоска ребер и тугие полушария груди. Вцепившись тонкими пальцами раскинутых рук в песок мать ритмично двигала тазом, а между бедер у нее виднелась голова Жени.
Вероника вновь довольно долго смотрела на происходящее со смешанными чувствами – и в этот раз происходящее не вызывало неловкости неуклюжестью зрелища – его не надо было скрывать темнотой или закрытыми глазами. Но когда Анна всхлипнула, и дернулась, заметавшись, то подаваясь ближе к ласкающему ее Жене, то сжимая ему ногами голову, Вероника отпрянула.
Несколько секунд подумав, девушка поднялась на ноги - и в полный рост направилась к тропинке. Разумнее, конечно, было бы пригнуться, но ей не позволила гордость - пусть так меньше вероятность, что ее заметят, но унижение гарантировано. А если ее заметят сейчас, когда она просто уходит, спокойно и не желая мешать, пусть смущаются они…