Необычайное путешествие
Шрифт:
Значит, соответствие производственных отношений характеру производительных сил является тем экономическим законом развития человеческого общества, который вы хотите познать.
— Теперь я понимаю, почему Карл Маркс, Фридрих Энгельс и другие великие ученые не жалели сил и времени для работы над своими открытиями, — сказал Вася. — Они хотели, чтобы все трудящиеся узнали этот закон и пожелали воспользоваться им, чтобы быстрее уничтожить несправедливый строй, при котором люди так мучаются. Теперь я понимаю, почему все люди на земле чтят их имена!
— Арабская пословица говорит: — «Чернила мудрецов так же ценны, как кровь мучеников», — сказал Джемс Райт, смотря с отеческой лаской на взволнованного мальчика.
В ЦАРСТВЕ БИЗНЕСА
Они сидели в том же скверике, с которого начались их лондонские приключения, и вспоминали отдельные моменты своего путешествия, которое теперь предстало перед ними совсем в ином освещении.
— Ну, наше путешествие на этом, кажется, закончено, — вздохнул Вася. — Даже как-то жалко! Теперь, когда у меня все в голове прояснилось, а бы с удовольствием побывал бы еще где-нибудь. Уж теперь бы я все понял, как надо. Но дальше, как говорится, ехать некуда.
— Если хотите, то мы можем продолжать наше путешествие, — медленно сказала Кюльжан.
— Это куда же?
— В Северную Америку, хотя бы, — ответила девочка. — Там сейчас, то есть, в 1952 году, не просто капитализм, а даже империализм, а этого мы еще не видели.
— Откуда ты знаешь про империализм? — спросил Валерик.
— Моя мама руководит кружком по изучению истории партии на нашем, казахском, языке Когда она готовится к новой лекции, она всегда сперва тихонько рассказывает ее про себя — репетирует. А если папа дома, то она рассказывает ему, а он задает ей вопросы, как будто слушатель кружка. И вот раз вечером, когда я уже выучила уроки, она рассказывала папе свою новую лекцию «Империализм, как высшая стадия капитализма». Она приводила много примеров из американской жизни. Я еще тогда подумала, что интересно было бы все это посмотреть для сравнения с нашей жизнью. Там все совсем по-другому, чем у нас.
— А что такое империализм? — осторожно спросил Валерик.
— Я это тоже спросила у мамы. Она сперва говорит: «Не мешай мне, пожалуйста, иди лучше гулять». А потом все-таки объяснила, что это уж самый распоследний капитализм, когда он уже загнивает.
— Как это загнивает? Вместе с людьми?
— Я тоже спросила, как это у них там получается? А мама взяла меня за руку и вывела за дверь. Я очень обиделась и сказала, что коммунисты обязаны воспитывать пионеров, тем более своих детей, и разъяснять непонятное, а не выгонять из комнаты. Мама засмеялась и говорит: «Ну, мне некогда с тобой спорить, потому что я тороплюсь на лекцию. А вот папа в твоем распоряжении. У него сегодня вечер свободный».
– Ну, папа — совсем другое дело. Сперва он проверил, как я выучила уроки, а потом рассказал, что «загнивает» — это, значит, не может дальше развиваться, потому что у них в Америке свой закон развитии общества — погоня за прибылью.
— Я читал, — сказал Вася, — что в Южной Каролине есть город. Называется, как танец, — Чарльстон.
— А почему не в НьюЙорк?
— Я думаю, — сказала Кюльжан, — что в Америке во всех городах одинаковые порядки. Чарльстон, так Чарльстон!
Величавые белые дома с балконами и узорчатыми решетками ворот, с низкорослыми пальмами у входа выстроились вдоль набережной города. Над рекой с криком вились белые чайки. В гавани стояли суда. Между ними по узким мостикам сновали взад и вперед негрыгрузчики, согнувшиеся под тяжестью огромных тюков.
— Интересно, какая это река? — спросил Валерик.
— Это — Огайо, приток Миссисипи, — ответил Вася. — Он должен где-то тут протекать. Помнишь, Кюльжан, мы с тобой читали «Хижину дяди Тома»? По этим рекам раньше перевозили негров, проданных в рабство.
«Только для белых» - прочитала Кюльжан табличку, висевшую над ближней к ним скамейкой. — Ну и ну!
— А вон еще висят какието объявления, — сказал Валерик. — Давайте читать все подряд, чтобы быть в курсе здешних порядков. А то еще попадем в какую-нибудь историю, как в Египте.
— Тише! — предупредила его Кюльжан. — За нами, кажется, наблюдают.
Вася оглянулся.
На детей внимательно смотрел человек высокого роста и крепкого сложения. Лицо его от виска и почти до подбородка пересекал красноватый шрам. Коротко остриженные темные волосы чуть белели сединой. Одет незнакомец был в серый комбинезон, из карманов которого торчали кронциркуль и резьбомер.
Заметив, что дети, в свою очередь, обратили на него внимание, незнакомец приблизился к ним и, не поворачивая головы, делая вид, что рассматривает плакат, прошептал:
— Нельзя открыто смеяться над здешними порядками.
— А что может быть? — так же шепотом спросил Вася.
— Все… — последовал краткий ответ.
Вася и Валерик с изумлением воззрились друг на друга, а когда догадались попросить уточнения непонятного совета, то обнаружили, что их благожелатель, уже исчез в толпе, снующей по набережной.
— Что ж нам теперь здесь делать? — спросили мальчиков Кюльжан.
— Пейте только Кока-Колу! — послышался над самым ее ухом пронзительный крик. Девочка невольно отшатнулась.
— Кока-Кола освежает, возвращает бодрость, способствует пищеварению! Пейте только Кока-Колу!!
Выкрикнув это заманчивое предложение, подросток в коротких штанишках и в кепи с длинным козырьком повернулся к ним спиной, и путешественники увидели укрепленный на ней плакат, восхваливший прелести предлагаемого напитка.
— Живая реклама, — пробормотал Вася, рассматривая мальчика, который, повернувшись вокруг своей оси, опять стал доступен их взглядам. Тот, в свою очередь, смотрел на них с несколько даже наглым любопытством. Он был рыж до красноты. Густые веснушки покрывали не только все его лицо но и грудь, видневшуюся в распахнутый ворот рубашки с короткими рукавами. Выгоревшие до белизны брови полосками выделялись на его загорелом лице.
Вася дружелюбно улыбнулся маленькому американцу. Тот ответно подмигнул и подвинулся поближе.
— Откуда, парни? — спросил он мальчиков, пренебрежительно отвернувшись от Кюльжан.
— Издалека! — в тон ему ответил Вася.
— Деньги есть?
Вася отрицательно мотнул головой.
— Ну и дурак, — немедленно дал ему оценку новый знакомый. — Иди в мою шайку — не пропадешь! — последовало с его стороны предложение.
— А… А зачем?
— У нас в Чарльстоне «неорганизованным» «работать» не дадут. В чьем квартале засыплешься, в том тебя и будут бить все шайки по очереди.