Неофит

Вайт Константин

Уже наступил вечер, и народ гулял, приходя в себя после моря и солнца. Проходя мимо одного из кафе, я вспомнил, что так и не поужинал. Зайдя внутрь, нашел маленький столик у окошка. Взяв меню, решил заказать комплексный ужин стоимостью восемьдесят копеек — какие замечательные цены! Хотел еще взять бокал пива, но вовремя вспомнил, что мне пока только семнадцать лет, а кругом висят знаки, что спиртное с восемнадцати. Прям, как в моем мире. Только тут я осознал, что мало мне проблем, так ведь теперь придется опять учиться! Сначала старшая школа, затем, скорее всего, институт. Я ведь совсем недавно все это закончил. Прошло всего четыре года, как я почувствовал себя взрослым, самостоятельным человеком. И вот опять…

В

кафе я засиделся: было весьма интересно наблюдать за окружающими меня людьми. Большинство было с семьями, которые мало чем отличались от тех же семей из моего прошлого мира. Единственное — одежда тут была более классической. Многие мужчины, несмотря на жаркий южный вечер, были одеты в строгие костюмы, правда, преимущественно светлых тонов. Некоторые щеголяли с тростями. Платья девушек были достаточно длинными, никаких юбок выше колена или шорт. Это выглядело непривычно, будто я провалился в конец девятнадцатого или начало двадцатого века, но наличие плоского телевизора на стене и мобильного телефона в моем кармане эту версию опровергало.

После того как официант в третий раз подошел и вежливо поинтересовался, не желает ли молодой человек еще чего-нибудь заказать, я сообразил, что меня ненавязчиво просят освободить уже, наконец, столик, а то последнюю чашку чая я пью почти целый час. Расплатился я карточкой ученика, внимательно следя за манипуляциями официанта. Всего счет вышел на девяносто две копейки, но, когда он провел моей ученической карточкой по считывающему устройству, вышла приличная скидка, и к оплате получилось чуть больше сорока копеек. Приятно! Хотелось бы еще узнать баланс этой карточки, но, думаю, с этим разберусь позже. Судя по ценам и тому, что в кошельке у меня почти тридцать рублей, я явно не из самой бедной семьи. Это меня порадовало.

Устав от шума в кафе и на улице, я отправился в сторону моря, туда, откуда шел основной поток народа. Несмотря на гул людских голосов, море было слышно издалека. Не такой и большой город этот Геленджик.

Пройдя немного по людной улице, я решил свернуть в тихий переулок и вскоре уперся в парк, огороженный кованной оградой. Ворота были закрыты, но калитка с каким-то гербом на чугунной решетке была широко распахнута. Осмотревшись и никого не заметив, я решил зайти. Судя по всему, это был просто парк, ведущий к морю.

Так оно и оказалось. Три минуты неспешного шага по тропинке — и я вышел к берегу Черного моря. Оглядевшись, понял, как мне повезло. Слева и справа были достаточно высокие волноломы, через которые было неудобно перелезать, за ними виднелись небольшие компании отдыхающих. А здесь царила тишина. Небольшие фонари тускло освещали дорожку, идущую вдоль пляжа, в небе ярко светила луна. Было тепло и уютно. Устроившись на одиноком лежаке, я наконец-то расслабился. Следовало бы подумать о своей жизни, о том, что и как делать дальше, но было слишком хорошо и лениво. Поэтому я просто лежал и наслаждался тихим теплым вечером на берегу моря.

Правда, мне быстро надоело валяться. Энергия во мне по-прежнему бурлила, и замашки почти тридцатилетнего лентяя, любящего валяться на лежаке, столкнулись с другой реальностью: молодое тело требовало движения! Раздевшись до трусов и слегка размявшись, я зашел в теплую воду моря и мощными гребками погреб вдаль от берега. Странное ощущение: у меня достаточно сильные руки, неплохой пресс, но явно не хватает дыхалки.

Проплыв, по меркам пловца, смешную дистанцию в сто метров, я понял, что сильно переоценил свои возможности. Руки мелко подрагивали, дыхание стало тяжелым. В какой-то момент мне стало страшно и смешно одновременно: ведь это же как глупо — вот сейчас взять и снова утонуть. Быстро собравшись, я спокойно лег на спину и, заставив себя полностью расслабиться, не спеша поплыл к берегу, слегка помогая руками. Именно в этот миг меня накрыло удивительное ощущения родства со стихией

моря. Это трудно объяснить, но я как будто полностью растворился в воде. Я видел все камушки и ракушки на дне, ощущал направление течения, каждую волну и рыбку, проплывающую невдалеке.

Мое медитативное состояние нарушил веселый визг, раздавшийся на берегу. Приподняв голову, я увидел, как две совсем молодые девицы с разбегу забежали в воду и начали весело плескаться. То ли подруги, то ли сестры. Одной явно около двадцати, вторая помельче, но на таком расстоянии непонятно, сколько ей лет. Может, и ровесница, просто такая конституция тела. А может, просто мелкая совсем.

Мне не хотелось их пугать и нарушать идиллию, но, с другой стороны, телу требовался отдых, поэтому, переведя немного дыхание, я продолжил свое неспешное движение к пляжу. Выбравшись недалеко от девушек, побрел к шезлонгу со своими вещами. Меня даже не удостоили взглядом. Только растянувшись на лежаке и предоставив легкому морскому бризу возможность обсушить свое тело, я сообразил: внешне я всего лишь подросток, и, кроме презрительного взгляда, вряд ли на что-то могу рассчитывать. Будь я собой, Виктором, пловцом двадцати семи лет, наверняка меня окинули бы весьма заинтересованными взглядами. Уж что-что, а фигура у меня была на зависть многим. Но сейчас мое тело далеко от идеала.

С легкой улыбкой я наблюдал за девушками, которые решили устроить заплыв. Видно было, что плавать толком они не умеют, но это не мешает им получать от этого процесса удовольствие.

Мое любование прервало какое-то тревожное чувство, ощущение надвигающейся беды. Не знаю, откуда оно взялось, но я подскочил, как ужаленный, и побежал к воде, пытаясь понять, что происходит, и что меня напугало. Подбежав к линии прибоя, я заметил, как море изменилось. Пару минут назад оно было дружелюбным, сейчас же я ощущал его враждебность. Волны вокруг девушек поднялись и стали оттаскивать их от берега. Девушки, судорожно гребя, пытались перебороть внезапно разыгравшуюся стихию, но было видно, что с ней справиться не так-то просто.

Прыгнув в воду, я резкими гребками направился им на помощь, но мне никак не удавалось их догнать: как бы быстро я не греб, волны были быстрее. Зарычав, я попытался ускориться, но и это не помогло. Голова одной из девушек скрылась под водой, и я разозлился. На себя — из-за своей беспомощности, на море, которое внезапно стало враждебным, на весь этот мир! Ударив по воде кулаком, я закричал, что есть сил, — и это сработало: я как будто сквозь толщу воды увидел тело тонущей девушки. Она безвольной куклой шла ко дну, явно потеряв сознание, но мое вмешательство что-то изменило. Силой воли и своей злостью я заставил воды моря направить её ко мне. Я видел, как течение подхватило бессознательное тело и понесло в мою сторону. То же самое мне удалось сделать и со второй девушкой. Волны, которые отталкивали её от берега, все еще бурлили и сопротивлялись, но понемногу, по чуть-чуть, мне удавалось заставить их двигать девушку в сторону берега. Та еще держалась и пыталась плыть сама, но было очевидно, что без помощи волн она бы не добралась.

Тем временем я обхватил руками прибившееся ко мне тело первой девушки, которая все еще была без сознания. Подхватив её, я поплыл, невзирая на разрывающиеся от усилия мышцы, к берегу. Я очень четко и ясно ощущал море: вот проплывает косяк рыб, вот вдали разворачивается моторная лодка, вот подо мной уже дно, на которое я могу встать.

Пройдя еще буквально пару шагов, я выволок спасенную девушку на берег. Тут бы мне и упасть, приходя в себя, но каждая секунда была на счету. Перевернув безвольное тело, я позволил затекшей в легкие воде вылиться и, уложив девушку на спину, начал делать искусственное дыхание. Спасибо моим знаниям — что делать в таких случаях, я хорошо представлял. Все-таки за моими плечами были два сезона работы спасателем на пляже.