Неоконченный романс
Шрифт:
Усевшись за стол, он радостно потер руки.
— Я так понимаю, вы меня и на завтрак приглашаете?
— А вы, определенно, нахал, — улыбнулась ему хозяйка.
— Что вы, я наглею только на голодный желудок.
Алексей взглянул на Лену и почувствовал, как у него пересохло в горле. В простеньком домашнем халатике, раскрасневшаяся, с милыми ямочками на щеках, она была так хороша, что у него защемило в груди. Каким-то удивительно грациозным движением она поднялась со стула и, приподняв крышку самовара, заглянула в него. При этом полы халата резко разлетелись в стороны, на мгновение открыв стройные бедра и тонкие колени.
Алексей судорожно сглотнул. Лена, не
— Вам с молоком или с вареньем? — Она недоуменно посмотрела на мужчину. — Что-то случилось? Вы так странно на меня смотрите.
— Лена. — Голос звучал чуть хрипловато, а взгляд был столь пристальным, что она испуганно присела рядом. — Лена, — повторил он, одновременно боясь отвести взгляд и в то же время пугаясь завораживающей зеленой глубины, в которую он погружался все больше и больше.
— Вам плохо? — прошептала девушка и прикоснулась кончиками пальцев к его руке, сжимавшей чайную ложку.
Алексей вздрогнул, как от удара током, обхватил ее руку своей и, потянув, усадил девушку к себе на колени. Охнув, Лена попыталась освободиться, но он, словно жаждущий в пустыне путник, приник к ней, раздвинул языком горячие губы. Как два давно не видевших людей странника, они устремились навстречу друг другу. Мужчина и женщина слились в поцелуе яростном, страстном, сметающем все преграды. Лена обхватила руками голову Алексея, запуталась в его волосах, которые на ощупь были такие мягкие и шелковистые. Она чувствовала, как его руки нашли застежку халата и тут же спустились к груди и захватили ее в плен. Непередаваемое, не испытываемое ранее даже в самые счастливые минуты чувство восторга охватило ее. Она изогнулась под руками Алексея, нежно поглаживающего пальцами ее груди. Он захватил губами розовую окружность вокруг соска, втянул вместе с соском в рот, ласково касаясь его языком. Тело перестало подчиняться сознанию, и она прекратила сопротивляться своим желаниям. Напряжение в ней росло, и она застонала от нетерпения, когда Алексей, прекратив ласки, легко поднял ее на руки и понес в гостиную. Она обхватила его за шею, прижалась обнаженной грудью к его пылающему от возбуждения телу.
Моля об одном, чтобы хватило терпения не взять ее прямо у порога, на ковре, он донес девушку до дивана. Осторожно опустил ее на подушки, встал перед ней на колени, до конца расстегнул халат и умело снял его с плеч. Лена осталась лишь в одних маленьких кружевных трусиках. Алексей отвел ее руки, стыдливо прикрывающие грудь.
— Не бойся меня, покажи, какая ты красивая!
Обведя языком розовые полушария, он слегка поиграл сосками и принялся рисовать узоры любви на животе, на бедрах, спускаясь все ниже. Лена окончательно потеряла ощущение времени и реальности происходящего. Тело требовало все большего наслаждения, все более смелых ласк. Тупая сладостная боль билась в ней, искала выхода, спускаясь вслед за пальцами мужчины, и, когда он снял с нее последнюю преграду, выгнулась ему навстречу, застонав, раздвинула ноги. Подняв затуманившиеся от желания глаза, Алексей словно спросил согласия и смело коснулся ее самого сокровенного места. Сладостные судороги пронзили тело, она закричала от неописуемого восторга. Подняв высоко колени, откинулась головой на спинку дивана, приглашая мужчину окончательно овладеть ею. Лихорадочно сбросив одежду, он опустился коленями на край дивана и резко вошел в нее. Женщина вскрикнула, подалась всем телом навстречу мужчине, обняла его руками за талию. Каждый мощный толчок ввергал ее в пучину неимоверного блаженства, которое все нарастало, нарастало…
— Алеша,
— Ты еще не спишь? Завтра везем Германа в Белогорье на лыжах кататься. Будь готова к шести утра.
Мы за тобой заедем.
Этот звонок окончательно привел ее в чувство.
Она словно со стороны увидела до крайности неприличную сцену: переплетенные руки и ноги едва знакомых мужчины и женщины, его ищущие губы у ее груди. Она резко столкнула голову Алексея.
— Господи, что же я наделала! — Сев на диване, она быстро натянула на себя халат.
Алексей тоже сел, пригладил рукой волосы.
— Лена, что-то не так? — встревоженно спросил он.
— Все не так! — Девушка застегнула последнюю пуговицу, швырнула ему джинсы и рубашку и, не решаясь посмотреть прямо в глаза, приказала:
— Убирайся, да поживее!
И этот крепкий, красивый, такой уверенный в себе мужчина растерялся. Он привык доставлять женщинам удовольствие и принимать от них как должное проявление ответного восторга, но с такой неприкрытой агрессивностью, завершившей их умопомрачительное соединение, столкнулся впервые. В душе он признавал, что ни от себя, ни от нее не ожидал такого взрыва эмоций. Совершенно чужие друг другу, а он любил ее с неожиданным, небывалым для него восторгом и догадывался, что и девушка не притворялась, она испытала то же самое.
Алексею нестерпимо захотелось вновь сжать ее в объятиях. Но Лена отошла к окну, нервно теребила в руках край шторы. Дождавшись, когда он более-менее приведет себя в порядок, опять же не глядя в глаза, зло отчеканила:
— Вы здесь в последний раз, и надеюсь в дальнейшем с вами нигде и ни при каких обстоятельствах не встречаться.
Ошеломленно глядя на нее, Алексей попробовал все-таки ее обнять, попытаться что-то объяснить, успокоить, но она, вырвавшись, закричала с гневом и слезами в голосе:
— Воспользовался, негодяй, что я здесь одна.
Убирайся, я тебе сказала, пока Рогдая не позвала!
— Простите, мадам. — Напоминание о Рогдае окончательно отрезвило Алексея. — По-моему, вы этого хотели не меньше моего?
Звонкая пощечина не дала ему довести мысль до конца, и, криво усмехнувшись, Алексей покачал головой и вышел на улицу.
До прихода «уазика» с биостанции он так ни разу и не прилег. Нервно ходил по комнате, много курил и, чертыхнувшись, вновь и вновь бросал взгляд в сторону дома соседки.
Там, за темными окнами, тоже не спали. Сбив простыни в комок, скинув ночную рубашку, Лена металась по постели в каком-то странном полусне-полуяви, в котором невообразимо синие глаза, приблизившись вплотную, смотрели на нее с немым укором, будто спрашивали: «Что же ты наделала, Лена?»
Глава 6
В пять утра Лена была уже на ногах. Во времена своей недолгой журналистской карьеры ей пришлось научиться просыпаться быстро, без раскачивания, в любое время суток после самого короткого сна. Приготовив лыжи, она упаковала в рюкзак термос с чаем и несколькими бутербродами. По прошлому опыту она знала, с каким размахом готовились к подобным мероприятиям Мухины — Шнайдеры, и ее бутерброды были просто данью привычке.