Неомифы
Шрифт:
– Куда?..
– Спокойно. Ей нужна помощь. Обследуют, потом тебя…
Я добрёл до стоящего неподалёку простецкого стула. Рухнул.
Помещение тесное – видно, прихожая. Стены древние, как и всё тут. Пара стульев вроде того, на котором сидел я. На удивление чистый пол. Одинокая покосившаяся картина на правой стене – девочка, балансирующая на большущем шаре. Сенсорные двери старой модели. Две внушительные лампы на невысоком потолке. На этом обстановка заканчивалась.
– Есть будешь? – спросил охранник.
– А ты угощаешь?
– Ты
– Усёк.
– Чудесно. Ладно, жди здесь.
И молодец тоже скрылся. Я остался один. Привычная пустота…
Секунды тянулись бесконечно: не столько мучил голод, сколько неизвестность. И – беспокойство за любимую. Тут, конечно, есть док, но поди знай: поможет – нет…
Вернулся охранник, с бутербродами и чаем на подносе.
– Вот это сервис.
– Жри молча. А то ведь свалишься прямо тут.
– Невелика потеря.
– Меня Жора зовут. – Голос парня зазвучал мягче. В свете потолочных ламп я разглядел, что он очень молод и лопоух.
– Кирилл.
Я отправил в рот солидный кусок бутера, запил чаем, не почувствовав вкуса…
…Не помню, как доел, в себя пришёл, только когда Жорка пихнул в бок.
– Кир, Григорий Натаныч здесь.
– А? Я уснул, да?
– Угу.
Протерев сонные глаза, прищурился и рассмотрел перед собой кого-то в белом халате. Кто-то обладал средним ростом, недлинными и жидкими, зачёсанными назад седыми волосами, очками, зажатыми в правой руке, – и больше ничем примечательным.
– Григорий Натаныч? Как она?
Учёный покачал головой.
– Значит, дело плохо?
– Да.
– И?
– Ни шанса.
Меня как будто придавило чем-то невыразимо тяжёлым.
– Но я могу кое-что вам предложить.
– Слушаю. – Блеснул лучик надежды, слабый и – обманчивый?
– В паре километров от нас находится старая лаборатория. Там проживает человек по фамилии Берензон. Когда-то он работал вместе с нами, а потом… Словом, что-то с ним случилось, и он покинул своих коллег. Уединился и начал ставить непонятные, сумасбродные опыты.
– Насколько сумасбродные?
– Берензон не посвящал нас во все тайны. Однако мне известно, что, по его теории… – Григорий Натанович замялся.
– Да-да, слушаю.
– Короче говоря, он считает, что в появлении Разлома виноваты злые силы. Божественного, понимаете ли, происхождения. Якобы некий Фенрир творит на Земле эти несчастья и беды.
– Фенрир, вы сказали?
– Именно.
– Вот так совпадение.
– Простите?
– Неважно. Так и что?
– Возможно – не берусь утверждать, но возможно, – Берензон вам поможет. Он занимается этими исследованиями уже одиннадцать лет, то есть почти все то время, что существует Разлом. И, по слухам, чего-то добился.
Знать бы чего! Известно ли ему, как вылечить от последствий облучения?.. М-да… Ну, вот и выясним заодно.
– Где конкретно он живёт? В каком направлении находится его лаборатория?
– Я отмечу на вашем ИПК.
Пока Григорий Натанович возился с компьютером, ко мне подошёл Жора.
– Сделать тебе бутеров на дорожку?
– Если ты на это решишься, то я снова начну верить в людей.
Жора ничего не ответил – развернулся и ушёл. Когда он возвратился, неся бутерброды с сыром, Григорий Натанович закончил копаться с 3D-картой. Вернул мне ИПК.
– Я бы настоятельно советовал вам пройти обследование. И отдохнуть…
– Времени нет, – перебил я учёного. – Спасибо за всё и до свидания. А где Рита? Как она?
– Ваша подруга в исследовательском центре, но я бы не советовал туда ходить. Лёша, Дима! – позвал Григорий Натанович.
Как из-под земли появились давешние мускулистые лаборанты. Прозвучал приказ:
– Наш новый друг хочет увидеться с пациенткой.
Между тем я раскрыл на ИПК карту. Что там наотмечал Натаныч? Ну-ка, посмотрим… Хм-м… До хаты Берензона путь не самый удобный и безопасный. Ну и пес с ним. Пройду.
Раскрылись автоматические двери, и Дима с Лёшей вкатили койку, на которой мирно спала Рита. Слабая плоть в мире торжествующего Хаоса. Черные прожилки по-прежнему расчерчивали красивое лицо, но она дышала. И етун меня раздери, если я дам ей умереть!
Я выключил ИПК. Встал. Провёл пальцами по Ритиной щеке.
– Удачи вам. – Григорий Натанович протянул руку. – И знаете что, Никольский? Мы сделаем для вашей подруги всё возможное.
Я устало улыбнулся.
– Спасибо.
И пожал пятерню ученого.
Дверь за странным чужаком закрылась. Жора повернулся к профессору.
– Григорий Натаныч, зачем вы пообещали возиться с его бабой? И так понятно, что она нежилец. Интенсивность Волны была 64 процента по Швеллербергу!
– Это тебе очевидно и мне, но не ему. Ты глаза его видел? Мало того, что с вертикальными зрачками, так ещё и бешеные. Он ради неё на всё пойдет. Мне пообещать нетрудно, а этот, чтобы отблагодарить нас, в любую задницу теперь полезет – и не пикнет. Учись, студент.
– А с ней что делать?
Ученый протер полой халата очки, поглядел сквозь линзу на свет.
– В изолятор. А там поглядим.
За порогом лаборатории меня встретила вьюга. Отыскал в свежем сугробе брошенный пистолет, обтер рукавом и сунул в карман. Я поежился и натянул поглубже капюшон. Снежинки белыми кометами проносились мимо, кололи лицо. Поправив за плечом ружьё, сверился с ИПК и пошел на северо-восток. Сколько я пробыл в лаборатории? От силы час, а намело сугробы почти по колено. Очень скоро руки занемели, пришлось лезть в «сидор» за флягой. Глоток огненной воды жаром разошелся по телу. Я плеснул немного на руки, растёр. Вроде полегчало. Согласно метке на карте, до убежища товарища Берензона чуть больше двух километров. Еще раз приложился к фляге и отправился в путь…