Неомифы
Шрифт:
Засыпал я долго, а когда всё-таки уснул, мне опять привиделась картина, которую я рассматривал в гостиной. И как только образ этого затерянного неведомо где деревянного строения встал перед моими глазами, чувство неотвратимой опасности ножом проникло в сердце. Видения из прошлого сна вновь стали одолевать меня: маска, стрелы, безумный хохот, истерзанный труп… Я ощущал, наверное, изначальным, необъяснимым интуитивным началом, что где-то рядом творится нечто страшное, что я должен идти, попытаться предотвратить это – но никак не мог проснуться.
Кто-то громко кричал; прислушавшись сквозь сон, я разобрал ругательства вперемешку с угрозами. Я с трудом разлепил веки, скинул с себя остатки
Стоило этой мысли пронестись в моей голове, как надрывные крики стихли, – невыносимая тишина вновь безраздельно властвовала вокруг.
У меня пересохло в горле. Ноги не желали повиноваться мне, и всё-таки я дошёл до двери в комнату, которая, возможно, хранила разгадку всех ужасов, творящихся на двух зловещих гектарах, окружённых чудесной и чистой природой. Я поднял руку, чтобы постучаться, однако заметил, что дверь открыта; тогда я толкнул её и перешагнул порог.
Дядя Марк стоял ко мне спиной, сгорбившись над чем-то на своём рабочем столе.
– Миша, уходи, – не оборачиваясь, бросил он.
– Где Аркаша?
– Его нет.
– Где он?
Я несколько раз повторил вопрос, но дядя больше не произнёс ни слова.
Сопровождаемый каким-то отвратительным, давящим, чёрным чувством, я обошёл дом и участок, на котором тот стоял, в поисках брата; я звал Аркашу, кричал, сложив руки рупором, но никто не откликнулся – кузен исчез без следа. Вдруг вспомнился давешний сон, и я узрёл пусть нечёткую, но очевидную связь его с происходящим. Тлетворную или истинную?.. В голову словно напихали ваты, мысли постепенно замедляли свой ход. Я потряс головой, чтобы освободиться от этого жуткого ощущения, вытащил смартфон и позвонил брату на мобильный, однако каждый раз, когда я набирал номер, приятный женский голос говорил мне, что абонент не отвечает или временно недоступен.
Давление внутри усилилось; мечталось упасть на кровать и забыться, чего делать было ни в коем случае нельзя: кто знает, какие ещё ужасы подстерегают меня на территории дома, который я когда-то считал родным. Я с трудом отбросил шальную мысль бросить всё, уехать, сбежать. Нет, нужно разобраться в происходящем – ради брата, ради того, чтобы подобное никогда не повторилось!
III
То, что случилось дальше, развивалось с невероятной быстротой, будто реальность, охваченная ужасом, ускорила свой бег. В одной из комнат внизу стояла книжная полка. Я взял с неё какой-то роман в мягкой обложке и лёг в гостиной на диван. Читая дешёвый детектив, я без особого внимания следил за описываемыми событиями, а картина в японском стиле, висевшая надо мной, словно что-то тихо шептала и, кажется, светилась неярким, болотного оттенка светом. Окончательно утратив связь с правдой, разучившись отличать её от лжи, я лежал, бессмысленно пытаясь вникнуть в напечатанные на толстой грубой бумаге слова. Крупные буквы сливались друг с другом и текли со страниц, вниз, на меня… Возможно, убаюканный странным, потусторонним шёпотом и полунереальным светом, а может, окончательно измаявшись, я всё-таки уснул, но то, что произошло дальше, отнюдь не напоминало сон, даже самый кошмарный. Описывая эти события, я тщетно пытаюсь совладать с дрожью в сердце.
В сновидения или, кто знает, в мою личную действительность опять проник образ неведомого деревянного строения. Пытаясь объяснить самому себе суть этого ментального преследования, я стоял на месте и смотрел в одну точку. Правда, на сей раз я находился внутри призрачного здания, да к тому же не один – там была женщина. Стройная, эффектная, черноволосая, с большой заколкой, удерживавшей тёмную «гриву», и в лёгком платье, она повела меня вперёд. По мере того как мы проходили помещение за помещением, они утекали куда-то назад – череда бесконечных однообразных пространств… которые внезапно сменились чем-то чуждым, оторванным от реальности. Мы очутились в глубокой подземной пещере – по крайней мере, мне так подумалось, ведь нас окружали каменные своды, воздух был затхлым, и тьма, обступившая со всех сторон, казалась беспросветной.
– Здесь, – сказала женщина, останавливаясь.
Но как я мог видеть её в столь густой темноте? Даже для сна это было очень странно.
– Здесь, – повторила моя проводница, обернулась – и я заметил, что глаза её горят, точно фонари. Всё потонуло в мареве кровавого цвета.
Я отгородился от невыносимого света рукой, но он проникал и под неё, и между пальцами, и сочился в глаза, и огораживал стеной, отсекая от остального мира… Вдруг стало нечем дышать: я хватал ртом воздух в бесплодных попытках спастись.
– Кто ты?! – выдавил я.
Ноги подкосились, я осел на землю.
Глядя на меня, женщина зашлась сумасшедшим смехом, а потом выкрикнула – чуждым, нечеловеческим голосом:
– Йа! Йа! Каас фхтагн!
Она повторяла эти слова без остановки, вновь и вновь, будто хотела и меня лишить разума, окунув моё сознание в водоворот потусторонней черноты.
Я понимал, что лежу на полу пещеры, недвижимый, беззащитный, а ко мне приближается моя смерть в обличии красивой женщины. Впрочем, оно уже не было ей: прорвавшись наружу, разбив человеческий облик изнутри, как фарфоровую вазу, из сломанного тела выбралось существо цвета чернее самой ночи, а осколки разлетелись по «пещере». Создание было всё какое-то неровное, словно состоящее из плохо подогнанных друг под друга частей, которые безостановочно двигались и перемешивались. Послышалось пробирающее до самых костей, проникающее прямо в мозг завывание, и бесплотные, цвета разведённой молочной пенки фигуры с пустыми, отчуждёнными лицами мертвецов, с перекрученными, разрезанными, фантасмагорическими телами восстали вокруг меня. Призраки? Или демоны? Или?..
– Каас фхтагн!
Я лежал и не мог шевельнуться.
Шаги приближались…
…Я лежал на диване и не мог шевельнуться: ночной кошмар полностью овладел мной. Наконец глаза удалось открыть, и я увидел перед собой деревянную стену, большое зарешечённое окно, тонкие занавески – знакомые предметы, которые одним своим видом должны были помочь мне вернуться назад, в обыденную реальность. Но случилось совсем иное: кто-то стоял на пороге – я почти видел это, я это чувствовал!
Чтобы повернуть голову, я приложил колоссальное усилие, но всё-таки у меня получилось взглянуть туда. Сконцентрировав на вошедшем нечёткий взор, я сквозь подёрнутую рябью пелену рассмотрел… Аркашу.
– При-вет… – превозмогая неожиданную слабость, проговорил я. – А я думал, ты…
Аркадий сделал шаг, оказавшись в гостиной. Он молча осмотрелся, затем шагнул снова. И снова. Он приближался ко мне. Что-то неверное было в его движениях, что-то искусственное, неправильное. Лицо, руки – всё тело его будто раздалось вширь, опухло, а на голове, посреди лба, зияла крупная рана… из которой сочилось что-то мерзкое и чёрное!
В голове помутилось. Я попытался подняться с кровати, но только слепо барахтался. Не понимая, что творится, я каким-то необъяснимым образом – спинным мозгом или шестым чувством – осознавал суть происходящего: оно здесь! Это оно убило Артура, Барона и, быть может, Аркашу, а теперь хочет разделаться со мной!