Неоновые слёзы Аполлона
Шрифт:
Армитиджу было уже сорок лет, и со времён своей юности он жил сценой. В начале своего творческого пути он, как и многие музыканты в его возрасте, поднимал аудиторию, выступая в качестве диджея со своими композициями в набиравшем в 2060-х новую волну популярности жанре синтвейв в различных клубах и барах сперва родного Сиэтла, а потом и Найт-Сити, куда переехал вместе со своей девушкой, на которой вскоре женился. Но даже заведя семью, он не оставил музыку и сцену. Вместе с нею и парой своих друзей он и основал гибридную синтвейв-рок-группу «Criminal Origins», где был на роли клавишника и второго вокалиста – не считая того, что он писал для группы песни. Разумеется, корпорация «Арасака», контролирующая
И вот, вечером 6 августа 2077 года в нео-норильском кафе-баре «Райская ночь» состоялось долгожданное шоу, стянувшее в один из спальных районов города ни много ни мало полторы тысячи человек. Руководство «Райской ночи» готовилось к любому количеству публики, но, когда в большой двор, окружённый несколькими древними хрущевками, стеклось такое количество людей, им пришлось выкатить на улицу огромный голоэкран и колонки и транслировать видео и звук из зала на него. В самом же зале была страшная давка – вместо возможных ста пятидесяти человек, которые тот мог вместить, туда набилось вдвое больше гостей.
И вот часы пробили девятнадцать часов, и на сцену, пафосно опустив голову, словно герой старого аниме, вышел Армитидж. Его пепельные волосы красиво опускались вниз, в прядях играли лазерные лучи. Музыкант встал за синтезатор, коснулся клавиш и, сыграв арпеджио, резко поднял голову, посмотрев в зал. Шоу началось.
Едва артист начал играть, толпа в зале и во дворе кафе-бара пришла в движение. Фанаты качались и прыгали в такт музыке, кто мог – подпевал, некоторые просто фотографировали представшего перед ними Армитиджа, улыбающегося со сцены, или просто качали горящими зажигалками в воздухе – особенно когда он заиграл «Давай полетаем» в синтвейв-обработке. Зал просто сошёл с ума.
– Спасибо вам всем! – радостно улыбаясь, крикнул Армитидж со сцены, когда шоу-программа закончилась. – Вы лучшие. Корпорациям никогда не победить счастье, ведь без счастья нет музыки! – И с этими словами клавишнк ушёл со сцены.
…Час спустя после окончания концерта Армитидж сидел за рулём своего «Делориана» и ехал в центр Нео-Норильска. В очередной раз он радовался тому, что у него был контракт с лейблом под крылом «Три-Оптимум»: ему было предоставлено несравненно больше свобод, в отличие от конвейерных звёзд, штампуемых «Арасака Рекордс» в промышленных масштабах и буквально находящихся в своеобразном рабстве. В частности, Армитиджу как фактически независимому артисту предоставлялось право самому планировать свой концертный график и географию туров, чем он сейчас и пользовался. Из Нео-Норильска ему затем предстояло направиться в Красноярск, и надлежало быть там через десять дней. После Красноярска путь его лежал в Сургутскую аркологию, а оттуда – в Ханты-Мансийск и «Росу». Сперва сорокалетний рокер не понимал, что это за «Роса» такая, пока во Владивостоке ему не объяснили, что РОСА – это Региональная ось Свердловск – Алматы, самый большой из городских суперкластеров Сибирского региона.
И вот теперь Армитидж подъехал к кофейне в первом этаже «Арасака-Плаза». Дворники приятно скрипели по лобовому стеклу, а из старенькой магнитолы доносилась песня Дейва Роджерса про дежавю и ночные улицы. Накинув на голову капюшон куртки, музыкант выскочил из машины и побежал ко входу в кафе.
Внутри было тепло и уютно, играла спокойная, немного тягучая музыка. Было светло и почти безлюдно: лишь бариста, сидящий на стуле с портативным компьютером на коленях, да одиноко сидящая у окна русоволосая девушка, что-то пишущая в блокноте. Подойдя к стойке, Армитидж дважды постучал по деревянной панели и, когда бариста обратил внимание на него, сказал:
– Можно латте? Черничный, – уточнил артист.
– Черничный закончился, – расстроенно протянул бариста. – Могу предложить вишнёвый.
– Давайте вишнёвый, – согласился Армитидж. Он поднёс ладонь к платёжному терминалу и рассчитался за кофе. Получив свой вожделенный напиток, музыкант окинул взглядом помещение. Девушка с блокнотом никуда не делась, лишь отодвинула пустой кофейный стакан (высокий, в таких как раз подают раф).
Держа чашку и блюдце, рокер подошёл к столику и слегка смущённо спросил:
– Разрешите, я подсяду?
Девушка только кивнула в ответ. Получив согласие, Армитидж сел и, скинув куртку, под которой была слегка потёртая оранжевая футболка, посмотрел на сидящую напротив него незнакомку. Она тут же подняла голову.
– Вы ведь не местный? – с любопытством спросила она.
– Да, – ответил Армитидж. – Я из Сайлент-Хилла.
– Но для иностранца вы очень хорошо говорите по-русски, – заметила его собеседница. – У вас родители русскоговорящие?
– Да, – кивнул Армитидж. – Мои родители эмигрировали в тогда ещё существовавшие Соединённые Штаты. Их пригласили там работать – они были учёными, одними из лучших в Сиэтле…
– Но вы сказали, что из Сайлент-Хилла… – начала было девушка.
– Я переехал оттуда, когда женился.
– Тогда почему вы здесь один? Не совестно ли оставлять семью за океаном? – укоризненно спросила девушка.
– У моей жены немного другой профиль работы, – отстранённо ответил Армитидж. – Она звукоинженер на студии записи. В том числе работает и с моими песнями.
Девушка внимательно посмотрела в лицо мужчине.
– Постойте, – проговорила она. – Вы ведь… Вы ведь Армитидж, верно? Тот, про кого говорил весь город сегодня!
Рокер кивнул.
– Да, это я, – ответил он. – Как раз после шоу заехал.
– Я Настя, – представилась собеседница. Они обменялись рукопожатиями. – Что же вы здесь делаете без охраны, Армитидж?
– А мне её и не дали. Я не нуждаюсь в этих излишествах, – закрыв глаза, довольно произнёс он, сложив пальцы домиком. – Все эти райдеры, люксовые номера, обеды в элитных ресторанах, VIP-зоны и вот это всё – не для меня. У меня есть моя тачка, и мне этого хватает. Проживание, питание – всё это чисто моя забота.
– Лейбл не платит? – удивилась Настя.
– А зачем? – усмехнулся иностранец. – Чтобы попонтоваться и показать всем, какой я крутой? Нет, девочка, это не мой стиль, извини. Я не хочу быть как те поющие манекены из арасаковской звёздной фабрики. Для меня музыка – это искусство, способ привлечь внимание людей к острым проблемам и обратить внимание на свои чувства, а не просто способ зарабатывания денег.
– То есть вы, будучи частью шоу-бизнеса, выступаете против него же? – ошарашенно спросила Настя, даже бросив ручку на стол. – Не лицемерно ли?